В некоторых своих проявлениях иезуитская политика культурной аккомодации была достойна восхищения, среди них — усилия, приложенные для овладения китайским языком, оценка Китая и китайской культуры, великолепная адаптация к образу жизни и традициям китайских ученых, впечатляющее научное творчество на китайском языке и терпимость в отношении китайских ритуалов. К сожалению, запрещение Римом практики проведения китайских ритуалов настолько базово затронуло китайские традиции, что этот акт вынудил многих китайцев рассматривать христианство как нечто несовместимое с китайской культурой и, следовательно, нежелательное в принципе
[26]. Многие усилия, предпринятые для достижения аккомодации движением, носившим название "фигуризм", были. с самого начала обречены на провал с точки зрения христианской веры и теологии. Иезуиты слишком негативно относились к неоконфуцианству и не видели позитивных моментов в буддизме и даосизме.
Первый период характеризовался энтузиазмом, надеждами на столь долго ожидавшееся начало контактов и на первоначальный успех. Действительно были установлены тесные отношения с императорским двором и многочисленными учеными. По всей стране были созданы христианские коммуны
[27]. Однако кризис, возникший вследствие осуждения китайских ритуалов, вынудил императора Канси, самого терпимого императора в отношении иезуитов и христианства вообще, издать указ, запрещающий эту религию, что он и сделал 18 января 1721 г., почти за два года до своей смерти 20 декабря 1722 г.
Глава I
Китай и ранние европейские путешественники
Людьми, ответственными за то впечатление о Китае, которое возникло в результате первого его открытия глазам и умам европейцев, были средневековые путешественники, преуспевшие в сложной задаче преодоления трудностей сухопутного пути через евразийские степи, пустыни и горные кряжи в эпические времена власти монголов. Нас, однако, здесь больше интересуют не перипетии самих путешествий, а то влияние, которое они оказали на формирование образа Китая в Европе. В этой связи право истинного первопроходца, безусловно, должно сохраняться за Марко Поло, чья Книга несла в себе безусловное романтически-архетипическое начало, гарантирующее универсальную славу, сродни славе Юлия Цезаря и Колумба. Долгие годы, проведенные на Востоке, служба при дворе Великого хана Хубилая, тот факт, что легендарный восточный деспот был привлечен интеллектом молодого венецианца, продолжительность его путешествий и множественность приключений, изложение всей истории товарищу по заключению в генуэзской тюрьме — все эти элементы составляют столь уникальный узор, что современники путешествия Марко Поло оказываются за кадром и остаются практически неизвестными фигурами. Подобно тому, как Перикл является символом афинской демократии, Марко Поло олицетворяет собой средневекового путешественника на Восток
[28].
Поло отличались от остальных важных средневековых путешественников ко двору Великого хана целью, которая заставила их предпринять свое путешествие. Она была коммерческой. Отец Марко Николо и дядя Маттео уже совершали аналогичные поездки в Константинополь в 1260 г. и в результате следовавших одно за другим коммерческих предприятий оказались глубоко на монгольской территории. Будучи отрезанными от дома вспышкой военных действий между монгольскими вождями, они приняли приглашение присоединиться к дипломатической миссии ко двору Великого хана Хубилая в далеком Катае. После нескольких месяцев, проведенных в Ханбалыке (Пекине), где у монгольского правителя был дворец, в котором император жил часть года, они вернулись, привезя Папе Римскому письмо от Хубилая, в котором содержалась просьба прислать монахов с целью обучения народ христианству. Приехав назад в Венецию в 1269 г., они были задержаны смертью Папы и только лишь в 1271 г. отправились обратно, на этот раз в сопровождении Марко, семнадцатилетнего юноши, но в компании лишь двух монахов вместо сотни, запрошенной Хубилаем. Но даже и эти двое не дошли до цели, оставив несгибаемых Поло завершать свою миссию одних. Во время пребывания в Катае Марко располагал возможностями для многочисленных путешествий, однако до сих пор не вполне ясно, в каком качестве. Лишь в 1292 г., более чем через двадцать лет после того, как они покинули Венецию, Великий хан даровал Поло разрешение уехать и вернуться домой, поручив им задачу эскортировать невесту для Левантийского хана Аргуня.
Замечательны обстоятельства, при которых Марко Поло изложил историю своих путешествий и свои впечатления. Хотя он утверждал, что Великий хан ценил его доклады, предоставлявшиеся Хубилаю по возвращении из путешествий в отдаленные края, он, однако, не озаботился тем, чтобы составить подобное описание своих поездок для соотечественников за все те годы, что провел на Востоке. Как бы то ни было, но встреча в генуэзской тюрьме с профессиональным писателем Рустичелло из Пизы (оба сокамерника были военнопленными) предоставила как свободное время, так и возможность сохранить рассказы Марко Поло для истории. Описание, которое Поло продиктовал своему товарищу по заключению, часто называют «Путешествиями Марко Поло», что ошибочно, потому что эта запись является не изложением личного опыта, но попыткой осуществления того, что было бы гораздо вернее назвать «Описанием мира», как это было сделано Moule и Pelliot.
Пережитое и описанное Поло было настолько непривычным, что общая реакция на книгу варьировалась от бешеного энтузиазма до резкого недоверия. Современники обвиняли его в преувеличениях и дали прозвище «Il Мilоnе» из-за слабости, которую он испытывал к нулям, а в XIX в. вся книга была воспринята как мистификация. Отношение к заслугам Марко Поло — бытописателя Китая разноречиво. Например, среди интересных объектов, отмеченных другими средневековыми путешественниками, но оставшимися незамеченными Марко Поло, были Великая Китайская стена, чай как напиток, бинтование ног, печать и особенности китайского письма, что представляется весьма странным упущением для лица, полагавшего себя хорошим лингвистом, овладевшим четырьмя языками, имевшими хождение в этой части света.
