Виолетта повернулась и направилась к выходу. Слуга бросился вперед, чтобы распахнуть перед ней дверь. Выйдя из особняка, девушка замерла на верхней ступеньке лестницы: перед ней простирался район, где один особняк был роскошнее другого, но ни один из них не мог сравниться с Хардинг-Хаусом по богатству и великолепию. Виолетта чувствовала себя ничтожной пушинкой в этом непонятном океане жиз-ни. Она принялась успокаивать себя тем, что у нее есть крыша над головой, еда и деньги для того, чтобы расплатиться за ближайшие три месяца проживания в квартирке. Она вовсе не была уверена в том, что завтра сможет сделать еще одну попытку увидеться с Блэйком. Она начала спускаться по лестнице.
— Мадам! — неожиданно раздался из-за спины голос Талли.
Он спешил за ней.
— То, что я сейчас скажу… я не должен этого говорить… но мне платит вовсе не лорд Блэйк, а его отец. Граф — человек сострадательный и справедливый.
— Я не понимаю вас, — искренне призналась Виолетта.
Лицо Талли смягчилось.
— Лорд Блэйк живет в собственном доме, расположенном в Белгравии. Дом номер один.
— Белгравия! — У Виолетты засветилось от счастья лицо. — Это совсем близко. Я могу добраться туда пешком.
— Его нет дома сейчас, — остудил ее решимость дворецкий. — Сегодня лорд вернется домой очень поздно. Сейчас он проводит время в своем клубе на улице Пэлл-Мэлл.
— Он в клубе, — бессмысленно повторила Виолетта.
— Если вы действительно хотите его видеть, я советую вам встретить его у дверей клуба, когда он будет выходить оттуда.
— Да, я очень хочу видеть его, — созналась Виолетта, — скажите, как мне найти клуб?
— Теперь я все понял… — загадочно произнес Талли.
— Простите, что вы сказали? — переспросила Виолетта.
— Бог мне судья, — тихо произнес дворецкий, — но я распоряжусь, чтобы вас доставили туда в одном из легких экипажей, на котором нет герба Хардингов.
— Господь зачтет вам ваше милосердие, сэр, — поблагодарила его Виолетта.
Глава 10
Блэйк, развалясь, сидел в кожаном кресле, заложив ногу за ногу, и читал «Тайме». Он отдыхал в хорошо освещенной библиотеке клуба, отделанной темным дубом. Здесь царило молчание: кое-кто из джентльменов, так же, как и Блэйк, погруженных в чтение, потягивал спиртное, кое-кто курил, но все неукоснительно соблюдали тишину.
Джентльмены молча занимались каждый своим делом, пока в библиотеку не вошел маркиз Вэверли. Все дружно повернули головы, чтобы поприветствовать наследника герцогства Рудерфорд.
— Здравствуйте, Блэйк, — приятно улыбаясь, сказал Дом Сент-Джордж.
Блэйк отложил газету, а его лучший друг придвинул пустующее кожаное кресло поближе к Блэйку и уселся, вытянув перед собой длинные ноги.
— Привет, Дом. Ты хорошо выглядишь. Но что ты делаешь в городе?
Дом широко улыбнулся, обнажив безупречно белые зубы. У него были глаза цвета янтаря и золотистые волосы.
— Энн и я устали от светской жизни. Теперь мы живем в Рудерфорд-Хаусе, а уик-энд проводим в Париже.
— Очень романтично, — похвалил друга Блэйк. — А как поживает твоя молодая жена?
— Она прелестнее, чем всегда, но сердится. Блэйк улыбнулся. Дом выиграл счастливый лотерейный билет, когда женился на Анни Стюарт, американской сироте, которую вырастили и воспитали ее английские родственники. До того как Блэйк впервые увидел счастливую пару, он был твердо убежден, что Дом, несмотря на то что он был наследником графства, никогда не женится.
— А как поживают близнецы?
— Все время спят, — сказал отец о своих годовалых детишках. — Господь подарил ему и Анне девочку и мальчика. — А мы вот не спим. Даже нянька не спит.
— А не выпить ли нам по этому поводу? — предложил Блэйк, щелкнув языком.
— Ты читаешь мои мысли, — заметил Дом, направляясь с приятелем прочь из тихой библиотеки. — Да, Блэйк, знаешь ли, я видел нечто странное, когда подъезжал к клубу. Скажи, кто, кроме тебя, находится сейчас в Лондоне из членов вашей семьи?
— Думаю, что только я. А почему это тебя интересует?
— Я почти уверен в том, что на противоположной стороне улицы стоит один из ваших экипажей и в нем находится некто, по-моему женщина.
Спустившись по лестнице, приятели устроились недалеко от стойки бара, за которой бармен протирал стаканы. Блэйк сделал заказ официанту и откинулся на маленьком диванчике, обитом зеленым бархатом.
— Должно быть, ты ошибся, Дом.
— Наверное, — согласился маркиз. — В конце концов, кто из женщин семейства Хардингов наденет шляпку, украшенную черешенками из папье-маше?
— Женщина в скверной, безвкусной шляпке, говоришь? В нашем экипаже без фамильного герба?
— Неужели я ошибся?
Блэйк уже успел встать со своего места.
— Красивая молодая женщина с черными волосами и голубыми глазами?
Дом тоже поднялся, с удивлением глядя на друга.
— Я просто проезжал мимо и не обратил особого внимания, красивая она или нет. Еще меньше внимания я обратил на цвет ее глаз и волос. Блэйк, куда ты?
Но Блэйк уже не слышал его. Он был почти уверен, что найдет в экипаже Виолетту. Но — о Боже! — ее голос он услышал уже в фойе. Она требовала, чтобы ее записку передали лорду Блэйку. На голове женщины, которой принадлежал чудовищный голос с акцентом, действительно была шляпка с черешенками из папье-маше. В фойе клуба уже толпилось около полудюжины его членов. За спиной Блэйк услышал изумленный шепот Дома:
— Боже! Женщина в мужском клубе!
— Мадам, вам надлежит тотчас же покинуть заведение, — суетился возле Виолетты распорядитель клуба. — Женщины сюда не допускаются. — Лицо распорядителя покраснело и цветом походило на его же жилетку.
— Но это очень срочно и очень важно! Уверяю вас! — неистовствовала Виолетта.
— Виолетта! — воскликнул Блэйк, устремляясь вперед.
— Виолетта? — шепотом переспросил из-за его плеча Дом. — Кто это, Блэйк?
Увидев Блэйка, леди Гудвин рванулась ему навстречу, сметая все на своем пути. Шепот изумления и недовольства раздавался со всех сторон, фойе наполнялось мужчинами, которые впервые лицезрели вторжение женщины в святая святых английского джентльмена.
Блэйк перехватил леди Гудвин, прежде чем она рухнула в его объятия. Сердце его трепетало, как у юноши, только что закончившего Итон. Он не был уверен, что когда-нибудь встретит ее снова.
— Леди Гудвин, надеюсь, вы не желаете, чтобы меня лишили членства в этом клубе? — стараясь казаться грозным, спросил он.
— О Боже, конечно нет! — поняв по выражению его лица, что он не сердится, выпалила леди Гудвин. — Неужели я сделала что-то не так?
