Проверив электронную почту, он сразу наткнулся на послание Гизмо. Как всегда, взглянув на обратный адрес, он задался вопросом, откуда у парня такая кличка, и, как всегда, открыв послание, мгновенно об этом забыл.
Гизмо потрудился на славу, узнав даже больше, чем его просили (но не больше, чем требовалось для дела, отметил про себя Дорогин, бегло просмотрев грамотно составленное досье). Героем данного опуса являлся некто Борис Олегович Лесневский, на имя которого был зарегистрирован небезызвестный автомобиль «хонда-цивик» цвета серебристый металлик. Зачем-то (не иначе, чтобы лишний раз продемонстрировать свою профессиональную состоятельность) Гизмо вложил в папку даже фотографию «цивика», сделанную следящей камерой на станции техобслуживания, где машина проходила технический осмотр. Гораздо больше Дорогина заинтересовала другая фотография, на которой был изображен владелец машины, Борис Олегович Лесневский. Даже не открывая соответствующий файл, можно было с уверенностью утверждать, что господин Лесневский и посредник, встречавшийся с Шаховым в кафе, суть одно и то же лицо.
Биография господина Лесневского также представляла определенный интерес. Судя по всему, Борис Олегович прожил насыщенную, богатую криминальными эпизодами жизнь. Ни один из этих многочисленных эпизодов так и не был доказан, но парочка случайных проколов все же стоила ему потери места в коллегии адвокатов. Однако господин Лесневский был не из тех, кто склоняет голову перед неудачами: оставшись без адвокатского портфеля, он сделал недурной бизнес на своей подмоченной репутации, открыв сыскное агентство, специализирующееся как раз на тех делах, которых, как огня, чурался Дорогин: сборе компромата, выслеживании неверных супругов, шантаже и посредничестве в сомнительных сделках.
— Ай да Гизмо, ай да сукин сын, — изучив досье господина Лесневского, пробормотал Дорогин и сделал пометку на листке перекидного календаря, чтобы не забыть выписать премию компьютерщику, который пока что принес в этом деле больше пользы, чем все остальные сотрудники агентства, вместе взятые. — Что ж, коллегу надо навестить. И, пожалуй, я сделаю это сам.
Сказав так, Дорогин допил остывший кофе, вскрыл свежую упаковку компакт-дисков, которые Гизмо почему-то именовал болванками, и стал готовиться к визиту.
Процесс подготовки завершился к тому моменту, когда в офис по одному и парами начали прибывать сотрудники. Дорогин не без облегчения свалил повседневные дела на своего заместителя и, покинув офис, отправился по адресу, указанному в досье.
Частное сыскное агентство «Доберман и К0» расположилось в центральной части города, неподалеку от того места, где оперативник на черной «Волге» упустил машину Лесневского из-за аварии с участием самосвала и красного внедорожника «додж». Отыскав нужный номер дома, Дорогин остановил машину на улице и вышел, чтобы немного осмотреться на местности.
Он прошел аркой во двор, издалека полюбовался железной дверью и стеклянной табличкой с названием агентства. Написанное от руки объявление, гласившее, что прием посетителей производится исключительно по записи, вызвало у него понимающую улыбку. Вряд ли господин Лесневский задыхался от переизбытка клиентуры; скорее всего, данное объявление просто давало сыщику повод не открывать дверь кредиторам и желающим пересчитать ему зубы, которых в этом городе наверняка хватало.
Потом Дорогин заметил справа от себя обитую бугристой жестью дверь полуподвала. Дверь была выкрашена облупившейся бледно-зеленой краской. Ее украшали сделанные красным по трафарету изображение заключенной в треугольник молнии и надпись: «Эл. щитовая».
— То, что доктор прописал, — вслух сказал Дорогин и направился к этой двери, на ходу нащупывая в кармане бумажник, который неизменно оказывался незаменимым средством для решения большинства возникающих в ходе того или иного расследования проблем.
Борис Олегович Лесневский тем временем успел добраться до своего рабочего места, приготовить себе традиционный утренний кофе и включить компьютер. Дел у него было немного — сказывался мировой финансовый кризис, заставивший потенциальных клиентов экономить денежки и либо решать свои проблемы самостоятельно, либо отложить их решение до лучших времен. Проверив почту, просмотрев текущие бумаги и не обнаружив ничего, что сулило бы скорую и верную прибыль, Борис Олегович вздохнул и стал раскладывать на компьютере пасьянс, коротая время, которое нечем было занять. К испытываемым трудностям он относился философски, твердо зная, что за черной полосой в жизни непременно последует светлая. Его оптимизму немало способствовал гонорар, полученный за посреднические услуги от лиц кавказской национальности, пожелавших остаться неизвестными. Ха! Мало ли, чего они там желали… Если хочешь остаться неизвестным, имея дело с опытным сыщиком, будь добр хотя бы замазать грязью номер машины. А еще лучше возьми такси, так оно надежнее…
Перекладывая из стопки в стопку виртуальные карты, Борис Олегович досадливо поморщился. Красный «додж», на котором приезжали клиенты, был зарегистрирован на имя Мустафы Акаева — человека, имевшего широкую известность в определенных кругах. Он, как паук паутиной, оплел связями всю Москву. Борис Олегович почти воочию видел эти косматые липкие нити, цеплявшиеся то за зубцы Кремлевской стены, то за трубы и кабели под низким потолком грязного подвала, где грелись паленой водкой и жрали собачину вшивые бомжи. Они серебрились вдоль стен в коридорах Государственной Думы и на оконных решетках следственных изоляторов. Связываться с Акаевым было опасно; впрочем, даже зная заранее, с кем придется иметь дело, Борис Олегович ни за что не отказался бы от таких огромных денег.
Щелкая кнопкой компьютерной мыши, он уже не впервые задумался о том, чтобы уехать — на время, а может быть, и навсегда. Что он приобретет, сидя здесь и раскладывая пасьянсы в ожидании случайного клиента? Да ничего, кроме геморроя! А что он потеряет, покинув страну? Опять же, ничего, кроме все того же геморроя, да еще арендной платы за офис, которая здесь, в Москве, выше, чем в любой другой точке Европейского континента. А частные сыщики нужны везде, причем в Европе спрос на них куда больше, чем в России. Там, в Европе, частный сыск возник одновременно с настоящей полицией, а может быть, и раньше нее, и народ за века к этому привык — не то, что у нас, где на частного сыщика сплошь и рядом косятся. Ну, чем плохо? И никакого тебе Акаева… Интересно, что он затеял, этот старый паук?
Борис Олегович убрал с экрана пасьянс, который все равно не сходился, и вышел в Интернет. Авиабилеты до Кипра в наличии имелись — на любое число, на любой рейс. Конечно, Кипр — не самое престижное место, да и русских там многовато, но в качестве пересадочной станции сойдет и он. Сначала надо убраться из Москвы, а там можно на досуге решить, в какое посольство обратиться за визой…
Неожиданно в офисе погас свет. Монитор издал отчетливый щелчок и стал темным, системный блок отключился со звуком, похожим на тихий предсмертный стон. Настольная лампа потухла, и в офисе воцарился серенький полусвет пасмурного зимнего утра, нехотя сочившийся через грязное оконное стекло.
— Двадцать первый век, — брюзгливо оттопырив губу, с досадой произнес Борис Олегович. — Москва, столица Родины. Мегаполис. Тьфу! Какая-то заря индустриальной эры, честное слово. Теперь и кофейку-то не сварганишь…
