Она еще долго уговаривала и упрашивала, но в итоге Широков сказал:
– Не понимаю, зачем тебе понадобилось ворошить ту дьявольскую, парадоксальную историю, я ее в психиатрической лечебнице сто раз пересказал, но если загорелась узнать, то слушай.
Произошло все внезапно: мы вышли на небольшое плато метрах в трехстах от уровня моря, и вдруг перед нами закрутилась серая воронка, вроде как из пыли, хотя откуда пыль в зеленых горах? Воронка начала чернеть и расширяться и меня с силой в нее потянуло. Клара закричала, вцепилась в меня, нас обоих окружила бешено вертящаяся мгла. Мы будто попали в центр урагана, а под нами показалась черная земля, изрытая бороздами, над некоторыми из них поднимались клубы сизого дыма, виднелись ядовитого цвета пузырящиеся лужи, а главное, не поверишь, – толпы ходячих мертвецов, скелетов. Я врачам-психиатрам потом говорил, что узрел воочию сам ад. Словом, завертела нас мгла, как в центрифуге, и выбросила: меня в одну сторону, а Клару в другую, да только так и осталось неясно, куда именно. Самое ненормальное, что на месте этой воронки я нашел потом вещи Клары, все, вплоть до исподнего, и заколку с её волос.
– Эх, незадача, а я-то уж о микроскопах размечталась, – горестно вздохнула Тая и прикусила язычок под раздраженно-предупреждающим взглядом Красмана и недоумевающим, обиженным взглядом Широкова. – Простите, Дмитрий Иванович, это я о своем, о девичьем, очень мне жалко вашу невесту! Разрешите последний странный вопрос, только не спрашивайте, зачем мне надо это знать, ладно?
Широков пожал плечами и кивнул, и Тая, затаив дыхание, спросила:
– Вам в детстве сны странные не снились?
Широков нахмурил брови, которые в его года еще сохранили оттенок черного цвета. Посверлил взглядом внучку своего давнего друга и сказал:
– Снились. Сейчас уже плохо их помню, но то были навязчивые сны про один и тот же дом, одну и ту же местность, где маги водились и скелеты живые бегали.
– Я так и думала, – кивнула Тая, – значит, не ошиблась.
– Тая, ты ничего не хочешь мне объяснить?
– Объяснить не хочу, сказать хочу.
– Что сказать?
– Мне тоже такие сны всё детство снились. Спасибо вам за рассказ, Дмитрий Иванович, счастлива была увидеться, но нам пора.
Глава 9. Человеческая глупость.
Оказавшись на Земле, в том мире, что видела в далёком детстве, в том мире, который требовали напрочь забывать родители, Таяра впервые задумалась о том, как сложилась бы её жизнь, если бы однажды в детстве в теле Тамары Светловой осталась она, а не сестра. Задумалась – и горько пожалела, что так не произошло. Пожалела еще горше, когда познакомилась с женихом сестры, и впала в отчаяние при мысли о том, кто будет ждать её у алтаря.
А потом судьба дала ей удивительный, уникальный шанс полностью изменить свою судьбу! Шанс, основанный на краже и предательстве, но шанс оправдавшийся – она осталась на Земле, взрослая и свободная от любых обязательств.
Проведя во дворце детство и юность, скрываясь под вечной личиной и отсиживаясь в уголке, пока Миллиса Лерен выступала на балах и приемах под официальным образом принцессы, Таяра научилась внимательно присматриваться к людям. Научилась замечать их слабости, обнаруживать их склонности и использовать накопленные знания для того, чтобы побольнее уколоть человека своей шуткой, проделкой, а при случае – постараться манипулировать им, как то иногда удавалось провернуть с учителями и слугами, заставляя их покрывать ее многочисленные проказы. Той же самой Миллисе Лерен нередко доставалось от её «хорошей подруги» принцессы!
Оставшись на Земле, Таяра все накопленные умения использовала для того, чтобы втереться в доверие к своему новому окружению, вызвать сочувствие к ней – несчастной девушке, внезапно потерявшей память, а вместе с памятью и профессию, и надежду на исполнение мечты. О, за годы помолвки с ненавистным женихом Таяра великолепно научилась разыгрывать карту несчастной жертвы злой судьбинушки! А пока все преисполнялись сочувствием, Таяра вновь последовала совету сестры – принялась учиться читать, писать, вести домашнее хозяйство, изучать новую действительность чудесного мира, лишь немного знакомого ей по детским снам. Она вгрызалась в этот мир с яростной силой, стараясь новыми знаниями, умениями, дружескими связями привязать себя к нему тысячей крепких ниточек. Таяре чудилось, что чем сильнее в ней будут нуждаться люди, живущие в этом мире, тем труднее ее будет выдернуть обратно в королевство Ниарто, и она старалась изо всех сил.
К ее собственному удивлению, постоянная занятость рук и головы оказалась приятной. Родная мать, распознав подмену, не накинулась на Таяру с кулаками и попреками, а лишь вздохнула укоризненно, покачала головой и произнесла:
– За сестру не переживай, моя Тамара нигде не пропадет, а тебе, младшая моя дочурка, я тоже пропасть не дам. Уж воспитаю тебя, как давно бы следовало!
Новая работа, новые знакомства захватили Таяру, впервые в жизни она чувствовала, что ее существование обрело какой-то смысл помимо того, чтобы быть якорем жуткого некроманта, и это не говоря о том, что здесь ее женихом был божественный, идеальный Гера!
По воспоминаниям сестры Таяра знала о взаимоотношениях мужчин и женщин, но это бледное знание, почерпнутое из чужого опыта, никак не отражало того, что она сама, лично, испытала в объятиях обожаемого мужчины в их первую ночь. От полноты чувств на ее глаза навернулись слезы, она никогда и помыслить не могла, что человеку может быть настолько чудесно, настолько хорошо! Таяра тогда так честно и призналась Гере в порыве чувств, и на миг испугалась такой опасной своей откровенности, но мужчина воспринял ее слова, как должное, только его серые глаза отразили искреннюю радость от ее признания и глубокое удовлетворение.
Они поженились, жизнь Таяры всё ярче сверкала красками радости и счастья, но с каждым новым днем усиливалась подспудная тревога, что ее сворованная у сестры жизнь скоро оборвется, в ее новое тело вернется его законная хозяйка, а она, Таяра-захватчица, вернется в прежнее беспросветное существование, в котором одна радость – горки сладких пирожных.
«Тук-тук, – отстукивало сердце, – наслаждайся, пока можешь...»
Даже родной матери не рассказала Таяра о том, что собственными руками оттолкнула сестру, когда та хотела вернуться в своё тело! Всё маме рассказала, кроме этого последнего момента. Ирина Светлова верила, что обмен Таяры с сестрой произошел из-за аварии и стал необратимым сам по себе, позволив сёстрам лишь первые несколько дней друг с другом пообщаться.
Спустя год после свадьбы, когда бывшая принцесса с мужем переехали в выстроенный за городом дом, Гера впервые завел речь о детях. Таяра вполне понимала желание мужа: ее телу в этом мире уже было под тридцать, мужу – тридцать пять, но тогда Таяра впервые не ответила сразу же «да» на просьбу мужа. О, она тоже мечтала о сероглазых детках, топотавших бы по деревянным полам и целовавших бы ее перед сном, но страх временности ее положения не отпускал. При мысли, что она может в любой момент вернуться обратно в свой мир, Таяре становилось тошно: она бы потеряла родную маму, любимого мужа, но потерять при этом еще и детей... Таяра холодела при одной мысли о подобной утрате.
