– Вторая в том, что благодать дает возможность защитить тех, кого любишь.
Он и правда в это верил. Оттого, наверное, и стал охотником.
– Мне жаль твою сестру, – сказала я совершенно искренне.
– А мне вот не жаль никого, кто умрет сегодня. Хочу, чтобы ты знала.
– Так в этом все дело?! – Я вырвалась, отступила на пару шагов назад и повернулась к нему лицом. Все было ясно с самого начала: неважно, насколько он мне симпатичен и насколько хорош, как человек. Я – хищная, а он – охотник. Между нами пропасть в сто тысяч километров, глупо мечтать, что ее можно преодолеть. Доказать что-то. – Переделать меня решил? Доказать, что все мы такие гады, отбираем у вас кен? Скольких детей убил ты, Богдан?
– Я не убиваю детей, – насупился он.
– Матерей их убиваешь.
– Женщин тоже. Только мужчин.
– Неважно. Ты… другой. Не поймешь. Ни меня, ни тех, кто живет со мной. У всех есть проблемы. И я тоже теряла близких. Отца убил древний! Ты не знаешь, каково это! Ты…
– Помолчи.
– Нет! Думаешь, только тебе можно? Обвинять, строить из себя борца за справедливость, унижать меня шантажом?! Ты не скажешь ничего нового – в прошлую войну я наслушалась… всякого. И не боюсь тебя. Никого из них не боюсь! Хватит уже, устала.
– Дурочка!
Он снова рядом, так близко, что я задыхаюсь от злости, даже ярости. Накопленные за невесть сколько лет эмоции готовы выплеснуться, сжечь все вокруг. Меня. Богдана. Деревья в радиусе десяти метров. Думаю, если бы эмоции обращались огнем, некоторые умели бы жечь города взглядом.
Он не улыбается. Дышит тяжело. Обнимает, и я со злости толкаю его в грудь. Богдан цепляется за меня, и мы падаем вместе – в сугроб. Он перекатывается и теперь лежит на мне, и я захлебываюсь близостью, мятным его дыханием, теплом губ на моих губах.
– Истеричка, – шепчет он ласково, целует меня в щеку. Я вдруг думаю о том, что никто и никогда не целовал меня в щеку.
Плохо. Наше общение с Богданом всегда заканчивается поцелуями, а целоваться с охотниками нельзя.
– Никогда не кричи, когда рядом – армия злых охотников. Они могли тебя услышать.
– Встань с меня, – отвечаю, но требовательности в голосе ни капли нет.
– Я замерз. – Он распахивает полы куртки, в которую я завернулась, и я ощущаю прохладу его кожи через тонкую ткань джемпера. Его ледяные ладони скользят по моей талии, проникают под одежду.
– Пусти. – Пытаюсь вырваться, но он сильнее прижимает меня к себе. – Пусти, слышишь! Иначе…
– Ты меня убьешь? – тихо смеется он и трется носом о мой нос.
Я хочу ответить, высказать все, что о нем думаю, но краем глаза замечаю оживление на крыльце. Поворачиваю голову, и Богдан поворачивается вслед за мной.
– Какого черта?!
В серой плавной массе охотников явно угадывалось оживление. Некоторые из нападавших приблизились к крыльцу, наседая на защитный купол, отовсюду слышались выкрики и подбадривания, и воздух вокруг них вибрировал, напитавшись кеном.
Жрецы засуетились, защитницы обступили Майю, сжали в узкое кольцо. Воины выступили на несколько шагов вперед, выстроились в линию, едва не соприкасаясь плечами. Эрик же поднял над головой руки и…
Мне показалось я там, среди своих. Вижу, как наливаются безумием льдистые глаза брата, как расширяются зрачки, делая его похожим на демона. Как ветер развевает длинные волосы.
Богдан встал, взял меня за руку и резко поставил на ноги, а после, казалось, и вовсе обо мне забыл. Он смотрел туда, где от маленькой искорки разгоралось сумасшествие Эрика, где вихрились невидимые глазу энергии, готовые снести все на своем пути.
Они и снесли. Охотников, стоящих ближе всего к Эрику, подняло в воздух, завертело и швырнуло прямо в толпу опешивших собратьев. А потом всех их – и хищных, и охотников, и невесть откуда взявшихся не крыльце ясновидцев – залило ослепительным сиянием. Вспышка – и все замерли, удивленные, на своих местах. Мы тоже замерли. Богдан крепко сжал мою ладонь, будто ненадолго забыл, кто я и что мы здесь делаем. Будто бы искал во мне поддержку…
Это было неважным в тот момент. Потому что у входа в дом творилось то, о чем ранее никто и помыслить не мог. Странный, неестественный союз хищных и ясновидцев. Они, взявшись за руки, выступили единым фронтом перед охотниками. Полина с Гектором чуть впереди остальных, и лицо пророчицы обращено вверх, к темному небу. Дочь Гектора доверчиво жмется к Владу, а Глеб, его брат, крепко вцепился в Нику, свою девушку. Сумасшедший дом!
Охотники растерялись. Попятились от крыльца, как стая напуганных крыс. А потом побежали. Быстро, не сговариваясь, один за другим направились в сторону ворот.
Завьюжило. Ветер бросал горсти снега прямо нам в лицо, снег забивался за шиворот и колол шею. Снежинки липли к ресницам, и я часто моргала, но не могла отвести взгляда от Богдана. Растерянного. Покинутого ими – людьми, которых он привел или с которыми пришел вершить справедливость. Битва была проиграна, почти не начавшись. Противник сбежал, а жалкие остатки его войска…
– Они… договариваются?!
Богдан смотрел все туда же, не выпуская моей руки, и мне казалось, кости хрустнут от того, как сильно он ее сжимал. Я вновь посмотрела на крыльцо. Гектор о чем-то говорил с охотником, подошедшим вплотную к защитному кольцу. Тот слушал. Кивал. И лицо его менялось с враждебного на недоверчивое, а потом и вовсе на испуганное.
Я поняла, о чем они говорят. Что ясновидец объясняет охотникам. Скоро у нас не останется выбора, с кем заключать альянсы. Стороны нужно выбирать уже сейчас… Потому что придут те, от кого не спрятаться никому. И тогда неважными станут сегодняшние распри. Неужели я действительно верю в этой?
Неужели…
– Полина говорила, Первые уже здесь, – произнесла я тихо и высвободила руку. Странно, но холод почти не ощущался, наоборот, казалось, внутри полыхает пожарище, и внутренности сгорают, а пепел липнет к костям. Мне было легко и тяжело одновременно, дыхание выходило рваным, прерывистым, будто организм не хотел больше принимать кислород, исторгал его хрипами.
– Они сбежали, – глухо сказал Богдан, не обращая внимания на мои слова. – Все они…
– Не все.
Эти останутся. Выслушают Гектора и примут условия альянса. Потому что иного пути нет: или так, или смерть. Во время водного перемирия хищный зверь не нападает на того, кто пьет с ним из одного водоема. Сейчас нам грозит больше, чем война. Катастрофа? Апокалипсис? Наверное, для нас все так и есть. Для тех, кому приходится жить в мире людей, замаскировавшись под них, но кто не в силах спрятать жилу от цепких щупалец врага.
Хаук придет уничтожать тех, кто нарушил природный порядок. Хищных, убивающих охотников. Ясновидцев с особым даром. И, главное, хранителей благодати, осквернивших ее меркантильными законами. Всех, кто принял в прошлом правление Альрика, ждет кара.
