– Роберт так и не смирился с моим решением, – сказала я и удивилась, насколько спокойно звучал голос. Богдан полусидел на старой тумбе, сложив руки на груди, и слушал. – Как и Тамара. Потому, когда встал выбор: я или шанс на свободу, они выбрали второе. И Мартину пришлось, ну…
– Дебилы, – мрачно заключил Богдан и притянул меня к себе. В его объятиях было тепло и уютно. Они будто для меня создавались, объятия эти. – Тогда только так можно было выжить.
– Наверное…
– Я тут подумал, было бы побольше таких, как Вероника и как вторая блондиночка ваша, так и в убийствах смысла не было бы. Как думаешь, она правда, вылечит Гарди?
– Полина? – Я пожала плечами. – Наверное. Во всяком случае, на нее ставят люди, которым я доверяю.
– Это ж надо, какое сокровище есть у зверушек.
У него даже глаза блеснули. И лицо сделалось таким мечтательным, как у кота, которого вот-вот сметаной угостят. Захотелось его треснуть. Расплакаться. И снова треснуть. А потом оттолкнуть. Или оттолкнуть, а потом треснуть? Неважно. Главное, у Богдана был явный талант меня бесить.
– Разве ты не за этим сокровищем вообще сюда пришел? – язвительно поинтересовалась я. – Даже целоваться полез, пока думал, что я – это она.
– Полез, – согласился Богдан. – Мишель столько лет хотел этого, ну как было удержаться?
– Понравилось?
Я его все же оттолкнула и в сторону отошла, отвернулась и сделала вид, что полностью поглощена расправлением складок на простынях. Ровные складочки – это не так просто, между прочим, особенно, когда пыль в лицо. Я даже чихнула три раза, для убедительности, наверное.
– Понравилось. – Голос Богдана изменился, в него вплелись нотки подозрительности. Во взгляде она тоже была, когда он развернул меня к себе и подбородок пальцами подпер – не отвертишься. – Что снова не так?
– Все так. Полина у нас звезда просто. Сияет, ослепнуть можно!
– Ты ревнуешь, что ли? – настороженно поинтересовался он, а потом добавил уже совсем неприлично весело: – Обалдеть!
– Ничего я не ревную. Просто… надоело.
Жить в чьей-то тени не очень-то и интересно, я вам скажу. Особенно, когда постоянно. И выйти из нее почти никаких шансов. Вслух я этого, конечно, не сказала.
– Глупенькая, – с улыбкой успокоил Богдан. – У меня же от тебя чердак снесло. Окончательно. Иногда подтекает даже, а это проблема.
– Извини, не хотела создавать тебе проблемы, – выдавила я из себя остатки раздражения. Разве можно злиться на человека, который тебе так романтично рассказывает про чердак?
– У тебя, небось, от меня не меньше. Братец-то твой нас не слишком жалует. На Андрюху и то рычит, а он вроде как с блондиночкой второй не разлей вода.
– Отца убил охотник. С тех пор Эрик вас ненавидит.
– А ты, стало быть, нет? – полюбопытствовал он.
– Я не считаю, что жизнь нужно тратить на ненависть к абстрактному обидчику. А тот древний давно мертв – Эрик самолично казнил его в нашем подвале.
– Какой милый у тебя брат!
– И не говори. Всех женихов мне распугал, – пошутила я.
– Меня не так просто испугать, учти.
– Это радует…
Разговор как-то сам собой прекратился. Свелся на нет. Наедине, на пыльном чердаке безумно хочется целоваться. Они будто созданы для поцелуев, чердаки эти. А еще немного для ностальгии. Что бы там ни говорили, но плохое в прошлом гораздо проще воспринимается, чем плохое в настоящем. Почти так же, как плохое в будущем. Оно ведь еще не настало – будущее. И Хаук, и призрачная моя смерть, и остальные страшные события еще не наступили. Им еще предстоит родиться из наших слез и боли.
В ту ночь им на чердаке места не было.
И это, бесспорно, к лучшему.
Глава 12. Мои личные пророчества
Я, конечно же, не выспалась. И на планировании величайшего паломничества к святыням безбожно зевала, перебрасываясь многозначительными взглядами с Богданом. Его взгляды в основном были насмешливыми. К слову, он усталым не выглядел ни чуточки, чем снова меня бесил. Неужели охотникам вместе с долголетием и возможность высыпаться за два часа отсыпали? Все же полезная, оказывается, штука – благодать.
Хорошо, хоть собрание долго не продлилось – полчаса, и Эрик все порешал. Сам, что характерно для него. Впрочем, остальные и не пытались вмешиваться, даже Богдан, в квартире которого, как оказалось, и обжились Первые. Кто бы мог подумать, Лив и Гарди в тесной хрущевке. Впрочем, с чего я взяла, что созданные богами в своей безупречности создания привыкли к комфорту? Возможно, они вообще все это время в шалаше жили в неведомом нам измерении.
Меня, как ни странно, тоже включили в делегацию. Наверное, тем самым Эрик посвящал меня в дела правителей. Если честно, то встречу с самой древностью я бы с удовольствием променяла на пару часов здорового сна. Но выбирать не приходилось, и я смиренно приняла уготованное судьбой.
В гостиной меня снова разозлила Эля. Наверное, стоило обратить внимание на скоропортящийся мой характер – раньше я так часто не злилась по пустякам, а теперь и дня не проходит, чтобы меня кто-нибудь не довел до ручки. Нервы ни к черту, а тут еще и Эльвира, премило улыбающаяся Владу. И он, словно желая уронить мое и без того упавшее ниже плинтуса настроение, услужливо ей подыгрывал.
Я честно старалась на них не смотреть. Вспоминать минувшую ночь и жаркие объятия охотника. Поцелуи, от которых вспухли губы, и с утра пришлось смазать их бальзамом, чтобы остановить шелушение.
Не смотреть не получалось. А еще не получалось не вспоминать, как они на моей кровати…
Стоило, наверное, тогда войти. Переступить через обиду и испортить им свидание. Правда, Влад бы мне этого не простил. Вида не показал бы, конечно, но не простил. А я все еще надеялась сохранить пошатнувшуюся дружбу.
Хотя кому я вру, на самом деле, мне духа не хватило бы войти…
Полина выглядела ужасно. Бледная, глаза блуждали и казались еще больше на исхудалом лице. Дэн держал ее под руку, и хорошо, что держал – того и гляди, свалилась бы. Она словно витала в неком невидимом для остальных мирке, и вываливалась оттуда периодически, чтобы вставить нелепую фразу в разговор. Рыжая провидица обнимала ее и, казалось, хотела в нее влипнуть. Я даже начала подозревать в ней лесбийские наклонности и переживать за Полину.
Впрочем, пророчица слабо реагировала на объятия и прикосновения. Интересно, это после вчерашнего обмена ее так торкнуло? И как это вообще – обмениваться кеном с Владом? Раньше я отдала бы многое, чтобы пережить это хоть раз. Раньше. А теперь? Теперь на коже ожогами горели отпечатки жарких взглядов охотника.
Влад держался на удивление непринужденно, к моей великой радости отошел от Эльвиры и переключился на Эрика. Нет, с братом он не ворковал, конечно, но обсуждали они что-то очень оживленно. Я даже заволновалась.
