Встав на цыпочки, она смогла перевернуть жаровню и опорожнить ее содержимое в опасной близости к своей голове. Одну за другой Сорэйя затушила все жаровни. Ко времени, когда она опорожнила последнюю и дым немного развеялся, некоторые из пэри́к начали приходить в себя, выходя из оцепенения. Сорэйя отошла от клеток, надеясь на скорое появление Парвуанэ: ей было неизвестно, как пэри́к отреагируют на нее и поверят ли в то, что она на их стороне.
«Ты», – донеслось до нее справа.
Сорэйя вздрогнула и встретилась глазами с одной из пэри́к. Она все еще не отошла ото сна, но все же нашла в себе силы поднять голову и посмотреть на Сорэйю большими оранжевыми глазами. Эта пэри́к была очень похожа на человека, если не считать похожего на перья узора на лице.
– Я тебя знаю.
Сорэйя покачала головой и пустилась в объяснения, но остановилась, услышав шелест листьев и увидев Парвуанэ среди деревьев. Она вновь вся так и светилась, выглядя здоровой. Сорэйя указала вверх, и Парвуанэ испустила протяжный вздох облегчения при виде того, как ее семья приходит в себя.
Пэри́к просыпались. Некоторые в растерянности звали Парвуанэ по имени. Та взмахнула крыльями и взмыла в воздух, подлетая к клеткам и помогая пэри́к разогнуть прутья и выбраться.
Сорэйя наблюдала за ними, стараясь держаться в тени, подальше от воссоединения, на котором ей было не место. У всех пэри́к были крылья, хоть и разные: у кого-то кожаные, у кого-то полупрозрачные, как у Парвуанэ. У одной из них были кожаные крылья летучей мыши. И хоть все они куда больше походили на людей, нежели прочие дивы, глаза у всех горели нечеловеческим огнем.
Но кем бы они ни были, людьми или демонами, по пэри́к сразу было видно, что они семья. Стоило одной из них освободиться, как она бросалась на помощь другой. Это продолжалось до тех пор, пока все пэри́к не оказались на свободе. Они опустились на землю и принялись смеяться, разговаривать, обниматься и поправлять друг другу волосы и крылья. Сорэйя почувствовала ту же горечь, что при виде Соруша, Ло-ле́ и матери в Новруз. Она видела то же чувство общности и принадлежности. И вновь она была лишь сторонним наблюдателем.
Сорэйя отвернулась и с удивлением обнаружила Парвуанэ рядом с собой. Она думала, что та находилась в центре поляны вместе с остальными, радуясь воссоединению с сестрами. Но нет, она стояла на краю поляны со сложенными крыльями, нервно теребя руки и пристально наблюдая за освобожденными пэри́к. Она не выглядела такой напуганной и неуверенной, даже будучи заточенной в подземелье.
– Парвуанэ, – раздался чей-то голос.
Сорэйя повернула голову в направлении этого голоса. Пэри́к расступились, пропуская одну из них вперед. Эта была та самая пэри́к с оранжевыми глазами, что обратилась к ней во время пробуждения. В тот момент Сорэйя не обратила внимания на ее крылья. Сейчас же она увидела, что они были рыжевато-бурыми и напоминали совиные. Даже перья имели такие же зубчатые края.
Сорэйя хотела тут же обратиться к ней, но та не сводила глаз с Парвуанэ. По тому, как другие пэри́к расступились перед ней и молча ждали, Сорэйя поняла, что лучше ее не перебивать.
– Париса, – отозвалась Парвуанэ, едва дыша.
– Ты вернулась, – продолжила Париса мягким, но отчетливым голосом. – Значит ли это, что ты справилась со своим заданием?
Парвуанэ вперила взгляд в землю и быстро покачала головой.
– Еще нет.
Крылья Парисы встрепенулись, и Сорэйя поняла, что это знак недовольства.
– Так что же ты здесь делаешь?
– У меня есть нечто, что может нам помочь, – объяснила Парвуанэ громче. – Нечто, что может остановить Шахмара.
Парвуанэ повернула голову и посмотрела на Сорэйю. Та почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног от осознания того, что имела в виду Парвуанэ.
– Перо Симург, – уверенно произнесла Парвуанэ.
Пэри́к принялись радостно переговариваться, но Париса подняла руку в воздух, повелевая им смолкнуть.
– Покажи его мне.
Парвуанэ подошла к Сорэйе, внезапно почувствовавшей тошноту. Все глаза были полны нетерпения и обращены на нее. Сорэйя покачала головой и тихо обратилась к Парвуанэ:
– У меня его нет.
Она не хотела, чтобы другие услышали, однако по поляне тут же прокатился гам разгневанных голосов и шум трепещущих крыльев. Парвуанэ схватила Сорэйю за запястье.
– Ты сказала, что оно у тебя, – проговорила она сквозь сжатые зубы.
– Он забрал его, прежде чем принести меня сюда. Я не знала…
Ей не хватило сил, чтобы закончить фразу. «Я не знала, что они будут тебе не рады, если ты придешь без пера. Я не знала, что ты изгнана».
Тут Сорэйя вспомнила, как Парвуанэ сорвалась, предлагая ей бросить семью. «Разве имеют они право считать себя твоей семьей, раз не приняли тебя в свой круг? Раз отреклись от тебя и презирают? Какое тебе до них дело?» Возможно, Парвуанэ хотела услышать ответ Сорэйи, чтобы примерить его на себя.
Париса потребовала тишины.
– Мы благодарны тебе за освобождение, Парвуанэ. Однако одного этого недостаточно для твоего возвращения.
Парвуанэ отвернулась от Парисы и остальных, однако Сорэйя все же видела, что она стоит со сжатыми зубами и потухшими глазами. Она ощущала стыд и унижение Парвуанэ так, будто то были ее собственные чувства. Ведь раньше так и было. Так было и сейчас.
– Сейчас у нее нет пера, но она его получит, – обратилась Сорэйя к Парисе.
Пэри́к смолкли, пораженные. Париса посмотрела на Сорэйю так, будто только сейчас заметила ее. Парвуанэ дотронулась до руки Сорэйи.
– Сорэйя…
Но Сорэйя проигнорировала ее и продолжила.
– Шахмар забрал его у меня, – пояснила она, делая шаг вперед. – Но я могу вновь его отыскать.
Она представила, будто вены ее зеленеют, и это придало ей уверенности.
– И как же ты собираешься это сделать? – подала голос пэри́к с крыльями летучей мыши, стоявшая позади Парисы.
Париса склонила голову, соглашаясь с вопросом.
– Как ты планируешь подобраться к Шахмару, чтобы провернуть подобное?
– Я нравлюсь ему. Он принес меня сюда вместо того, чтобы убить. Если я притворюсь, что хочу примкнуть к нему, то он будет держать меня рядом с собой. И я вызнаю его секреты. Я найду перо и тогда отдам его Парвуанэ. Отдам лишь ей одной.
Сорэйя и сама не понимала, когда научилась торговаться с дивами. Однако она выдержала взгляд Парисы, пока обращалась к ней, а голос ее ни разу не дрогнул. Слова лились из нее так, будто она их отрепетировала. Ведь стоило Парвуанэ объяснить, зачем нужно перо, как Сорэйя тут же поняла, что лишь она одна сможет заполучить его назад.
