Она подошла к столу и подняла канделябр в воздух.
– Если он вновь уйдет и у нас будет возможность поговорить, оставь канделябр на этой половине стола. Если он не уйдет или разговаривать будет небезопасно, то переставь канделябр на эту половину.
Сорэйя кивнула, скручивая плащ. Ей не хотелось, чтобы Парвуанэ уходила, не хотелось вновь оставаться одной. Но она дала обещание матери, пэри́к и Парвуанэ. И она собиралась его сдержать.
Все необходимое было сказано, однако Парвуанэ задержалась, с тревогой смотря на Сорэйю. Она подошла к ней, положила руку ей на плечо и поцеловала в щеку.
– До завтра, – сказала она, задевая губами уголок рта Сорэйи.
Прежде, чем Сорэйя успела отреагировать, Парвуанэ исчезла, а вместо нее появился мотылек, похожий на тех, что Сорэйя видела в лесу.
Она проследила за тем, как Парвуанэ вылетела в зазор между дверью и стеной. После этого Сорэйя нежно прикоснулась к щеке. Несмотря на все, что ей удалось повидать, на демонов, на колдунов и проклятия, самым невероятным и волшебным ей казалось возможность прикоснуться к Парвуанэ.
20
На Сорэйю навалилась усталость, подарившая возможность забыться сном до возвращения Азэда. Она проснулась от запаха мяса и обнаружила, что миска с фруктами исчезла, уступив место блюду с шампурами и теплым хлебом. Ее обеспокоило, что кто-то входил сюда, пока она спала, но она все равно набросилась на еду. Похоже, Азэд не собирался морить ее голодом до тех пор, пока сила воли ее не иссякнет.
Ей было неизвестно, когда он вернется, но она воспользовалась доступным ей временем, чтобы составить план. Спрашивать о местонахождении пера напрямую было бы слишком подозрительно. Придется придумать какой-то другой способ.
Она ходила по комнате, репетируя про себя, когда кто-то постучал в дверь. «Какая галантность», – сухо отметила Сорэйя про себя.
Стоило ему войти, как он тут же нахмурился. Он был в своем истинном облике, не человеческой личине.
– Что с твоим платьем?
Сорэйя осмотрела свое бледно-бирюзовое платье, которое она надела еще утром дня свадьбы. Смотрелось оно ужасно: подол был изорван и запачкан, да и в целом выглядело оно плохо. Всюду были пятна, местами в нем были дыры. Должно быть, на голове у нее тоже был бардак. Будь у Сорэйи возможность, она бы переоделась перед его приходом. Однако в сложившихся обстоятельствах она все же надеялась на то, что он спишет ее внешний вид на нахождение в горе, а не в лесу.
– А чего ты ожидал? – спросила она, смело глядя ему в лицо. – Ты не предоставил мне возможности переодеться или помыться после того, как принес меня сюда.
Он был одет в фиолетовый парчовый плащ, который несомненно был украден им из царского гардероба. Его явно смущал контраст между собственным пышным внешним видом и тем, как выглядела Сорэйя.
– Это поправимо, – пообещал он. – А пока что я уверил твою мать, что ты жива и находишься под моим присмотром.
Сорэйя не была уверена, проявление ли это доброты или угроза. Ее сердце екнуло при мысли о реакции матери на эту новость. Все поступки Таминэ, пусть и не всегда удачные, были направлены на то, чтобы держать Сорэйю как можно дальше от Шахмара. Должно быть, она решила, что все ее старания были напрасны. Сорэйе хотелось сказать ему, что он чудовище, ранить его чувства в отместку за испытанные ею невзгоды. Но она взяла себя в руки – ведь ей необходимо было втереться к нему в доверие. Так что она прикусила язык. В конце концов, ей это было не впервой.
И все же она не могла не задать один вопрос.
– А что с моим братом?
– Жив. Пока что, – неохотно ответил он, сложив руки на груди.
– Спасибо, – сказала она с заметным облегчением. – Я вправду очень благодарна… Я рада вновь тебя видеть.
– Правда? – спросил он с подозрением, улыбнувшись.
– Ты должен был знать, что я обрадуюсь твоему возвращению. Я осталась тут одна, без общения и какого бы то ни было занятия. Все, что мне оставалось, так это думать о тебе и ждать твоего возвращения.
– Ну, и как, думала обо мне? – спросил он низким голосом, делая шаг навстречу.
Она склонила голову и кивнула. «Было ли меня столь же просто обмануть?» – подумала Сорэйя. Сейчас она была даже благодарна ему за урок, который он ей преподал в первые дни их знакомства. Урок о том, что если говорить людям то, что они хотят услышать, то они почти наверняка поверят тебе.
– Я постоянно думаю о твоих словах. О том, что разница между тем, какой ты сейчас, и тобой в прошлом не так велика, как можно подумать. Разница между дивом и знакомым мне молодым человеком.
Сорэйя бросила на него робкий взгляд, вспоминая его робость в начале их знакомства. Когда он говорил ей неправду, а она считала, что сама с трудом вытянула из него откровения.
– Мне бы хотелось побольше узнать о том молодом человеке, – продолжила она, едва не шепча.
Все это время он недоверчиво следил за ней, сощурившись. Будто бы пытаясь понять, старается ли она заманить его в ловушку.
– Пойдем, – наконец сказал он и повернулся к двери.
Она тут же последовала за ним, стараясь не отставать, пока они шли к туннелям. Было бы наивно полагать, что он сразу отведет ее к перу. Однако Сорэйя надеялась, что, если поддерживать разговор вокруг его былой человеческой сущности, то он сам рано или поздно упомянет о ней.
– Я забыл тебя спросить, – сказал он, пока они шли по вьющемуся спиралью главному туннелю. – Помнишь ли ты дива, что была заперта в дворцовом подземелье?
– Конечно, – ответила она, самую малость сбившись с шага. – Ведь это ты заслал ее туда?
– Да. Но когда я спустился за ней в подземелье, ее там не было. Когда ты видела ее в последний раз?
Сорэйя постаралась отогнать воспоминания о сияющих в лунном свете волосах Парвуанэ, о прикосновении губ дива к уголку ее рта, боясь, что Азэд прочтет ее мысли.
– В ночь, когда мы ходили в дахму. Должно быть, она сбежала после того, как я… после того, как огонь потух.
– Я бы и сам так решил, если бы в подземелье не жгли могильник.
Сорэйя продолжила идти подле него, ничего не говоря.
– Ты уверена, что больше не встречалась с ней с той ночи и до того, как огонь погас?
Сорэйя кивнула.
– Любопытно, – продолжил Азэд гладким, словно шелк, голосом. – В таком случае либо пэри́к научились противиться могильнику, либо им помогает кто-то из людей.
Сорэйя резко остановилась, заставляя Азэда оглянуться.
– Ты хочешь меня в чем-то обвинить? Будь добр, поделись, что же это такое, ты думаешь, я могла сделать, сидя в одиночестве в комнате, выход из которой грозит мне смертью?
Ее слова прозвучали жестче, чем она хотела. Однако она не видела иного способа избежать подозрений, кроме как обсудив их в лоб.
