– Тогда я сблизился со знатью и солдатами, недовольными правлением моего отца, и предложил им возвести меня на трон. Я рассудил, что раз уж я не способен править с благословением отца или звезд, то я пойду им наперекор. И не важно, чью кровь мне придется пролить.
Сорэйя не знала, куда смотреть. Куда ни брось взгляд, везде был Азэд, в изображениях которого она видела себя. Она закрыла глаза, но и в наступившей темноте ей виделся знакомый ей молодой человек с кровью на руках, убивающий всех на пути к трону. Она отогнала это видение, напоминая себе о необходимости добыть перо.
– И как же ты… – спросила Сорэйя, открыв глаза. – Когда ты превратился?..
Он замялся. Когда он вновь заговорил, голос его был приглушенным, будто у ребенка, рассказывающего секрет.
– Сам напросился. После смерти отца и братьев я боялся, что не удержу Аташар под контролем. Мне не хватало образования в делах управления государством. И тогда я отправился за советом к диву. Она посоветовала мне вырвать сердце дива и омыться кровью из него. Я не хотел убивать своего дива, и потому поймал другого, покрытого чешуей, с когтями и крыльями. Я не знал, к чему это приведет. Не знал…
Он посмотрел на свои когтистые, сучковатые, покрытые чешуей и кровью руки, и перевел взгляд на Сорэйю. В глазах его читалась мольба о понимании.
Разумеется, она его понимала. Она легко могла вообразить себя на его месте. Понимала она и то, почему на него произвела такое впечатление ночь в дахме. Ночь, в которую она рассказала ему предание о нем самом: тогда он услышал не только о том, что с ним произошло, но и о своих страхах. Он впервые почувствовал в другом человеке такое же сдавленное сердцебиение, что и у него самого.
– Мне ты явился в человеческом обличье, – сказала Сорэйя, возвращаясь к своему плану. – Почему ты не остаешься в нем постоянно? Почему предпочитаешь быть дивом, а не человеком?
По тому, как он избегал смотреть ей в глаза, Сорэйя поняла, что он не хочет, чтобы она знала ответ на этот вопрос.
– Я пытался. Однако у меня не выходит остаться в человеческом обличье. К тому же то, что для этого необходимо, не так легко добыть.
– Я не понимаю, – сказала Сорэйя, покачав головой.
– Я стал дивом, омывшись в крови из дивова сердца. Я рассудил, что это может работать и наоборот.
– Наоборот?.. – переспросила Сорэйя, и глаза ее расширились от пришедшего к ней понимания. – Ты говоришь о крови из человеческого сердца?
– Да. И это сработало, но лишь ненадолго. Эффекта хватает чуть более чем на месяц. Потом процедуру необходимо повторять.
Лицо Сорэйи исказилось. Она прикрыла рот ладонью, вспоминая одну из самых ужасных частей сказания о Шахмаре. То, как он, казалось бы, беспричинно требовал приносить ему в жертву двух мужчин каждый месяц. Сорэйя даже немного обрадовалась тому, что узнала об этом: образ рожденного под несчастливыми звездами юноши слишком сильно запал ей в душу. Ей было полезно вспомнить о его кровавом правлении.
И тут она осознала кое-что даже более неприятное.
– Так, выходит, что прежде, чем прибыть в Гольваар… до того, как я впервые увидела тебя… Тебе потребовалось…
– Я все еще могу перевоплощаться, но вскоре я потеряю эту способность, – ответил он, кивнув.
До того он избегал ее взгляда, но сейчас посмотрел на нее и ощетинился, увидев отвращение на ее лице.
– К тому же жизнь в человеческом обличии означала бы, что я вновь буду никем, как и прежде. Раз так, я предпочитаю жить так, как есть. Будучи Шахмаром, я обладаю силой повелеть шаху преклонить предо мной колени.
Вспомнив об опускающемся перед ним на колени Соруше, Сорэйя ощутила приятную волну гнева.
– Но и свой трон ты потерял, будучи Шахмаром, – вырвалось у нее прежде, чем она успела остановить себя.
Он сжал и разжал кулак опущенной вниз руки.
– Есть кое-что, о чем ты меня не спросила, Сорэйя, – холодно проговорил он.
Сердце ее учащенно забилось в груди. Неужто он раскусил ее? Догадался, к чему она вела? Знал, что она собиралась спросить о пере?
– О чем же?
– Об имени дива, что сделала из меня Шахмара.
Если даже Сорэйя и уловила намек на неладное в его словах, то предпочла пропустить его мимо ушей, сосредоточившись на радости от того, что он не догадался о ее истинном замысле.
– Что ж. Тогда скажи мне, как звали того дива, что превратил тебя в Шахмара?
Губы его сложились в тонкую, жестокую улыбку, и он произнес имя. Сорэйе следовало бы догадаться самой – ведь лишь одно имя могло ей о чем-то сказать. Имя, которое услышать было бы больнее всего.
– Парвуанэ.
21
Вновь оказавшись у себя в комнате, Сорэйя постаралась забыть слова Азэда.
«Об имени дива, что сделала из меня Шахмара».
Ей не хотелось верить в это, но чем больше она размышляла, тем логичнее становилась эта мысль. По этой причине Азэд охотился за пэри́к. По ней же прочие пэри́к сторонились Парвуанэ. Вот почему она столь неистово хотела одолеть Шахмара. Парвуанэ поступила с Азэдом так же, как он поступил с Сорэйей. Сорэйя понимала, почему он так и не простил ее.
Азэд проводил ее в комнату, пообещав вернуться следующей ночью. Сейчас Сорэйя сидела за столом, рядом с канделябром, и ждала появления Парвуанэ.
– Ну как, успешно?
Сорэйя тут же повернула голову в направлении, из которого донесся голос Парвуанэ. Вместо сорочки, в которой та находилась в заключении, на ней был блестящий серый камзол с прорезью под крылья. Неужели она была пленницей Азэда со времен его юности, когда он был принцем, все еще человеком? В таком случае не было ничего удивительного в том, что теперь, когда она была наконец-то свободна, из нее ручьем лилась энергия, а глаза светились радостью.
– Нет. Пока нет. Но мне кажется, что он начинает мне доверять. Он многое поведал о себе.
Радость в глазах Парвуанэ поугасла.
– Неужели? Что-нибудь полезное?
– В каком-то смысле.
Парвуанэ отвернулась, сложив руки на груди и осматривая комнату.
– Когда я здесь, мне кажется, что я вновь в заключении. Безопасно ли тебе будет вновь прокрасться в лес?
Сорэйя едва не ответила отрицательно из принципа. Или желая наказать Парвуанэ за лукавство. Но она понимала, что нахождение в этой комнате было бы большим наказанием для нее самой. В отличие от Парвуанэ она не могла приходить и уходить, когда пожелает.
Они покинули гору так же, как и в прошлый раз, – завернувшись в плащ и воспользовавшись потайным ходом. Оказавшись снаружи, Парвуанэ повела ее через лес обратно к роще грабов. Там их встретил небольшой костер, вокруг которого летало несколько мотыльков, привлеченных испускаемым им светом. Сорэйя не думала, что Парвуанэ снова приведет ее сюда. Она ощутила приятное тепло, вспомнив о прошлой ночи. Было ли ей суждено привязываться к людям, которые предадут ее? Возможно, проблема была в том, что она привязывалась не к людям, а к демонам.
