– Она может и не прийти, – быстро обронила Сорэйя. – В нашу последнюю встречу мы поссорились. Я сказала ей, что с меня хватит.
Азэд мягко рассмеялся и взял голову Сорэйи в руки, задев ее щеку веревкой.
– Надеюсь, что она все же появится. Потому что в противном случае я буду склонен решить, что ты солгала мне. Тогда я приму меры для того, чтобы ты больше не смогла предать меня. Как ты там сказала? Что я контролирую тебя до тех пор, пока у меня твоя семья? Заключим же сделку. Если сегодня ночью я схвачу Парвуанэ, то я сохраню жизнь членам твоей семьи. За исключением твоего брата, разумеется. Но если она сегодня так и не появится или сбежит от меня, то я начну убивать их одного за другим всякий раз, как ты вздумаешь не повиноваться. И начну я с симпатичненькой невесты твоего брата.
Он отпустил ее и спрятался в плохо освещенной нише. Его нахождение в комнате выдавали лишь горящие желтым глаза. Сорэйя постаралась успокоить дыхание, отсчитав три секунды. Затем она подошла к столу и поставила канделябр перед собой.
Прошло несколько секунд, с каждой из которых Сорэйе становилось все тяжелее на душе. Зрение поплыло, а во рту стоял горький привкус желчи. В голове у нее вновь и вновь раздавался голос Парвуанэ: «Ты остаешься со мной?» Она пожалела, что не ответила «да». Что не сказала этого от всего сердца, во всех смыслах этого слова. Сорэйя сожалела, что у нее не осталось еще хотя бы одного теплого воспоминания о проведенном ими вместе времени. Что вскоре она увидит боль предательства в глазах Парвуанэ, очаровавших ее в первую же их встречу.
Краем глаза Сорэйя заметила трепет крыльев, а затем Парвуанэ появилась рядом со столом, стоя спиной и крыльями к Азэду.
Сорэйя хотела что-нибудь сказать и предупредить ее, хотя бы извиниться, но любое проявление преданности Парвуанэ вызвало бы у Азэда подозрения.
– В чем дело, Сорэйя? – спросила Парвуанэ, слегка покачав головой. – Ты все еще злишься на меня?
Сорэйя увидела, как из темноты появился Азэд и принялся подкрадываться к Парвуанэ, держа в руках туго натянутую веревку.
– Разумеется! – ответила Сорэйя предательски безжизненным голосом, несмотря на попытку звучать убедительно. – Ты солгала мне.
Будто специально дожидаясь, пока Сорэйя произнесет эти слова, Азэд набросился на Парвуанэ, намереваясь связать ее крылья. Двигался он невероятно проворно, зная, что делает. Парвуанэ сопротивлялась, как могла, но он набросил на нее веревку и потянул на себя. Веревка стянула крылья, и Азэд схватил Парвуанэ за горло одной рукой, не давая ей пошевелить головой.
Сорэйя не смогла сдержать слезы, стоя в стороне со сжатыми в кулаки руками и не принимая участия в происходящем. Она не могла позволить себе заговорить: если бы она открыла рот, из него бы вырвалось «Прости меня».
– Парвуанэ, – негромко прорычал Азэд. – Неужели ты по мне не скучала? Мы так долго были вместе. Не представляю, что бы ты делала без меня.
Парвуанэ выдавила из себя смешок, несмотря на все еще сжимавшую ее горло руку.
– Думаешь, мне есть дело до того, что ты со мной сделаешь? Я освободила сестер. Больше меня ничто не волнует.
– Ничего, я снова их поймаю. Уже год прошел с тех пор, как я в последний раз поймал одну из вас. Я уж было заскучал.
Он толкнул ее вперед, и она упала на пол перед Сорэйей. Крылья ее были крепко связаны веревкой, один конец которой по-прежнему был у Азэда. «Я могла бы развязать ее, – подумала Сорэйя. – Если я потороплюсь, то она успеет перевоплотиться. И тогда Ло-ле́ умрет, а за ней и другие».
Парвуанэ рывком поднялась на ноги и посмотрела на Сорэйю сквозь свои черные волосы.
– Выходит, ты сделала выбор. Я знала, что в итоге ты примкнешь к нему.
– О чем ты? – нахмурилась Сорэйя, искренне растерянная.
Парвуанэ вновь выдавила из себя смешок, но глаза ее были суровы и холодны.
– У вас слишком много общего. Я поняла это, еще находясь в подземелье. Всякий раз, как мы с тобой разговаривали, я вспоминала наши с ним разговоры много лет тому назад. Я думала, мне удастся уберечь тебя от его ошибок. Мне стоило догадаться, что мои старания тщетны, – пояснила Парвуанэ, и лицо ее скривилось в гримасе. – Вы стоите друг друга.
– Поднимайся, – приказал Азэд, дергая за веревку и вынуждая Парвуанэ вскрикнуть от боли. – Ты достаточно сказала.
– Поздравляю, Азэд, – сказала она, произнеся его имя, будто ругательство.
Она поднялась на ноги и вновь заговорила, обращаясь к Азэду, хоть и смотрела при этом на Сорэйю.
– Ты наконец-то нашел кого-то столь же гнусного и презрительного, сколь ты сам. Я бы держала ее поближе к себе, будь я на твоем месте.
Слова Парвуанэ были особенно больны в свете того, что совсем недавно Сорэйя едва не поддалась Азэду. Была ли правда в ее словах? Или в ней говорил гнев от предательства? Сорэйю всю так и трясло от попыток сохранить молчание. Она понимала, что стоит ей оспорить сказанное Парвуанэ или опровергнуть сказанное ей, как Азэд тут же ее раскроет.
– Мне жаль, что это произошло при таких обстоятельствах, – только и смогла проблеять Сорэйя, не рискуя проговориться.
– Разумеется, – ответила Парвуанэ с презрением.
Азэд взял ее за шею сзади и повел к двери. От вида того, как он уходил с самодовольным видом, она пришла в бешенство. Теперь он владел ей. Теперь она сможет сбежать от него, лишь оборвав все связи со всеми теми людьми, которых она предала.
Прежде чем вывести Парвуанэ, Азэд повернулся и обратился к Сорэйе.
– Ты доказала свою преданность. Я вернусь завтра, – пообещал он и ушел вместе с Парвуанэ.
Сорэйя была не в силах сдвинуться с места. Она стояла без движения, будто время остановилось бы, сохраняй она неподвижность. Ее гнев утих, стоило Азэду и Парвуанэ выйти из комнаты. Она всегда хотела затушить тлеющий в глубинах ее сердца гнев, уверенная, что однажды он обратит ее в чудовище. Она не осознавала, что гнев в ней теплился лишь до тех пор, пока у нее была надежда. Как только ее не осталось, пропал смысл и в том, чтобы сражаться. Так что и в гневе больше не было нужды.
Наконец, Сорэйя нашла причину сойти с места. Она подошла к столу и задула свечи, оставшись в кромешной темноте.
В отсутствие пламени свечей Сорэйя потеряла какое-либо представление о течении времени и не имела ни малейшего представления о том, как долго она пролежала на полу, свернувшись калачиком. Из плотно закрытых глаз по ее щекам текли обжигающе горячие слезы. Она очень хотела уснуть, чтобы получить хотя бы временную передышку от одолевавших ее мыслей и воспоминаний, но вместо этого лежала в разворачивающемся наяву кошмаре. Она не могла забыться сном, но и не имела сил на то, чтобы выдернуть себя из этого странного состояния.
Должно быть, прошел не один час, прежде чем Сорэйя нашла в себе силы открыть глаза. Она тут же обнаружила, что на нее смотрят повисшие в воздухе оранжевые точки.
