Сорэйя продолжительно выдохнула и отпустила руку Азэда. Ее накрыла волна умиротворения, будто снежинки в снегопад. Она услышала у себя за спиной, как мать и Парвуанэ так же мягко выдохнули, будто впервые способные свободно вздохнуть.
Сорэйя поднялась и напряглась, повернувшись лицом к Таминэ. Она не знала, как мать отреагирует на новое обличье дочери. Однако при виде окончательного проявления дара ее дочери лицо Таминэ выразило изумление, а вовсе не страх или отвращение. Она протянула руку к лицу дочери и коснулась участка щеки без шипов.
– Тебе идет.
– Поддерживаю, – подхватила Парвуанэ, заставив Сорэйю рассмеяться.
Однако битва еще не завершилась. Сорэйя подошла к краю крыши и посмотрела на развернувшуюся внизу схватку. Сейчас численное превосходство людей над дивами лишь увеличилось, поскольку многие из дивов пали в бою. Однако Сорэйя понимала, что их смерти даруют им лишь временное облегчение. Смотря на тела поверженных дивов, она так и видела, как новые выползают из Дузаха, чтобы сражаться и умирать снова и снова, до бесконечности. Вернее, таково было положение вещей до сего дня.
– Пойдемте, – сказала Сорэйя. – Мы должны положить этому конец.
Сорэйя взошла на парапет, и лозы обвили ее руки и талию, спустив ее на расположенную ниже платформу. То же произошло с Таминэ и телом Азэда. А вот Парвуанэ слетела вниз самостоятельно.
Их спуск с крыши настолько поразил сражавшихся, что они остановились, чем Сорэйя и не преминула воспользоваться, сделав шаг вперед и обратившись к ним.
– Шахмар пал, – объявила она громогласно, указывая на лежащее ничком на ступенях тело Азэда.
Сорэйя обдумала сказанное Насу и продолжила, тщательно выбирая слова:
– Ваш лидер мертв и более ничего не способен вам предложить.
Сорэйя сошла с платформы и вошла в сад, безбоязненно проходя сквозь толпу так же, как и в ночь званого ужина. Дивы настороженно смотрели на нее, но все же понимали, что теперь прикасаться к ней не стоит.
– Если вы продолжите сражаться, то будете проигрывать снова и снова, потому как эти земли, этот народ теперь находятся под моей защитой.
Сорэйя продолжала проходить через толпу дивов, а за ней тянулись лозы гулистана, угрожающе обвивая их ноги.
– Однако если вы сложите оружие и сдадитесь мне, я позволю вам беспрепятственно вернуться в Арзур, не причиняя вреда.
Сорэйя говорила, а лозы продолжали обвивать ноги дивов. Теперь она начала еще и дотрагиваться до дивов, мимо которых проходила, легонько царапая их ногтями по рукам, щекам и плечам. Таким образом она напоминала им о званом ужине, когда они признали ее одной из своих. «Примите меня сейчас, и я защищу и вас тоже», – хотелось сказать Сорэйе.
И вот дивы стали складывать оружие один за другим, пока она проходила мимо них и прикасалась к ним. Они не склоняли голов, как при Шахмаре, потому как Сорэйя не собиралась просить их о подобном. Они просто молча сдавались.
Сорэйя повернула к ступеням и взошла на них.
– Я прошу вас, всех вас, как дивов, так и людей, – сложите оружие и завершите сегодняшнее сражение.
Однако когда она взглянула на толпу, то увидела то, что смутило ее куда больше, чем любой из дивов. Многие из присутствующих в саду людей смотрели на нее с отвращением или ужасом. Вероятно, они не понимали, что же отличало ее от чудовищ, с которыми они только что сражались. Решимость Сорэйи пошатнулась. Ей захотелось прикрыть руки перчатками, вбежать во дворец и спрятаться в потайных ходах…
Но тут из толпы вышел человек, покрытый кровью и потом, но тем не менее излучающий энергию. Соруш взошел по ступеням и встал рядом с ней, как с равной. Он ничего не сказал – в этом не было нужды. Его присутствия было достаточно, чтобы дать понять, что Сорэйя говорила и от его лица. Что отказ одному из них означал отказ обоим. Он поднял свой меч на всеобщее обозрение, а затем опустил его на ступени.
Тогда народ Аташара наконец-то побросал оружие наземь, и битва Сорэйи завершилась.
30
Им пришлось ждать целую неделю до начала сезона весенних дождей, а потом еще и случая, когда начнется гроза и даст им то, чего они ждали, – разряда молнии, ниспосланной Разрушителем.
Незадолго до конца весны перед храмом огня собралась большая толпа. Внутри присутствовали лишь члены царской семьи и несколько жрецов. Сорэйя стояла в стороне вместе с матерью, спахбедом и Рамином, с которым они заключили шаткое перемирие. Соруш же и Ло-ле́ приблизились к алтарю и склонили головы, пока верховный жрец произносил слова освящения Царского огня и шаха, которого тот защищал.
Теперь эта защита носила преимущественно символическое значение. Через некоторое время после окончания сражения дивы отступили, а Симург вновь исчезла, на этот раз не оставив пера. Соруша это обеспокоило. Однако Таминэ уверила его, что ранее Симург даровала свою защиту лишь потому, что сын ее нуждался в ней. Теперь же Шахмар больше не представлял опасности, а у Аташара был иной защитник, к словам которого дивы будут прислушиваться.
Сорэйя надеялась, что Таминэ не переоценивала ее способность подчинять дивов своей воле. Через несколько дней после битвы Сорэйя посетила Арзур, и большинство тамошних дивов были не против ее появления либо проигнорировали его. Несколько друджей, включая Аэшму, были недовольны поражением, однако они были в меньшинстве. Этому способствовало то, что Сорэйя отравила одного или двух из них, попытавшихся напасть на нее. Таким образом она наглядно доказала, что действительно была столь опасна, сколь заявляла.
В свое первое посещение Арзура после битвы, когда Сорэйя вновь увидела Дузах, она засомневалась, не совершила ли ошибку. Возможно, не стоило оставлять дивов в живых? Ведь она могла бы наслать лозы гулистана на гору и закрыть Дузах, не позволяя новым дивам выбираться оттуда. Однако она знала, что они найдут, как выбраться оттуда. Возможно, лучше пытаться контролировать дивов на поверхности, нежели стараться их искоренить. В конце концов, опознать их и бороться с ними можно было лишь тогда, когда они выползали из Дузаха в мир Создателя, обладая определенной формой.
По окончании огненной церемонии Сорэйя начала было покидать храм огня, однако у самого выхода кто-то нежно прикоснулся к ее рукаву, не заботясь о спрятанных под ним шипах. «Это Ло-ле́», – тут же поняла Сорэйя.
– Сорэйя?
Она повернулась к ней, борясь с желанием спрятать торчащие на лице и шее шипы.
– Сейчас Сорушу необходимо поговорить со жрецами. Однако он хотел, чтобы я попросила тебя встретиться с ним в садах попозже, – сказала Ло-ле́.
Сорэйя кивнула и вновь принялась удаляться, но остановилась.
– Ло-ле́?
Ло-ле́ ждала продолжения, однако Сорэйя не была уверена, что же хочет ей сказать. «Боялась ли ты меня когда-то?» Возможно. «Дружила ли ты со мной лишь из жалости?» Можно и так. Эти вопросы преследовали ее с момента признания Рамина в горе. Но, стоя перед Ло-ле́, Сорэйя поняла, что ей не было необходимости задавать их. Вместо этого она вспомнила свои слова, обращенные к ней во время Сури, когда Ло-ле́ впервые упомянула о диве и положила начало всему, что в итоге произошло. «Ты была единственным человеком, заставлявшим меня чувствовать, что я тоже достойна защиты».
