— Вполне, — тем не менее ответила я.
Его взгляд стал ещё более пристальным, и я поняла, что он не верит моим словам. То, что сам Китарэ находил Аши опасным, я уже поняла, но вот почему он так считал, не знала.
— Послушай, Аши вполне разумен и… и если бы только захотел прислушаться к нему… к самому себе, — затараторила я, пока он не успел перебить меня, — ты бы это тоже понял. Ты смотришь на него, как на чужака, врага, но он твоё отражение! Неужели ты этого не понимаешь? Ты не представляешь, как он ждёт тебя! — выпалила я.
Китарэ глубоко вздохнул, прикрыв глаза, но всё же подавил резкий ответ, которым, должно быть, хотел осечь меня, и заговорил вновь весьма спокойно.
— Ты первый эвей, которого он терпит рядом и которому не попытался навредить. Пока я был ребёнком, я не мог контролировать то, когда мой дар выходил из-под контроля, потому были случаи, когда Аши появлялся весьма неожиданно. И, — выдохнул он, — это убило многих, кто был тому свидетелем.
— Что ты имеешь ввиду? — спросила я, затаив дыхание.
— Как ты думаешь, долго проживет тот, кто стал свидетелем безумия наследника? — просто спросил он. Вопрос был риторическим и в ответе не нуждался, тем страшнее от него становилось. — Он никогда не появлялся тихо или незаметно. И, каждый раз, когда это происходило из дворца пропадали слуги… Я не могу знать наверняка, что он делал, но если даже родная мать в какой-то момент стала бояться меня, то, пожалуй, это о чем-то говорит.
— Но именно твой страх злит его больше всего, — не выдержав, всё же сказала я то, что успела понять.
— Пожалуй, мы всё это затеяли, чтобы разобраться именно с твоим прошлым, и всё же, я хочу быть уверен в том, что никто в Храме и за его пределами, не увидит меня в таком состоянии. Потому, пойдем, мне надо кое-что тебе показать.
Не дожидаясь моего ответа, он повернулся ко мне спиной и направился вглубь парка. Я смотрела ему в спину; и думала о том, насколько же мы с ним похожи. Наше общее прошлое сковало наши сердца в страхе и потаённой боли, и если мы действительно хотим начать двигаться вперёд, то нам стоит наконец-то разорвать эти оковы.
Листва не деревьях в парке потихоньку начинала желтеть, преображая пространство вокруг, раскрашивая его в различные оттенки багряно-красного, золотого, дерзкого оранжевого. Я никогда не видела осень в Мидорэ. Тут она наступала царственно и красиво, вырисовываясь сквозь пелену дождя, расцветая нарядными красками. В Турийских лесах, осень вспыхивала и растворялась в оковах льда и снега за считанные дни. Тут же, именно зима длилась как краткий вздох перед началом буйного цветения, а осень завораживала своими красками и нежной прохладой.
Мы немного удалились от центральной дороги вглубь парка, прежде чем остановиться напротив невысокого холма. Китарэ уверенно обошел его и приблизился, решительно стряхнув с одного из склонов пожухлую листву.
В немом изумлении, я наблюдала за тем, как появляется каменная плита, испещрённая множеством символов.
— Из нас двоих, — тем временем заговорил Китарэ, — более-менее в своём уме будешь только ты, — закончив очищать плиту, повернулся он ко мне лицом, — потому, я подготовился, — усмехнулся он.
Улыбка на его лице до сих пор была нежданным гостем, тем ценнее она была для меня.
— Подойди, — позвал он меня. — Честно сказать, раньше это был склеп, — кивнул он в сторону холма.
— Склеп? — переспросила я.
Эвейев было принято предавать огню или родной стихии в посмертии. В землю закапывали лишь детей Притви. Но, делалось это либо в местах силы, либо на территории храма.
— Да, здесь хоронили тех, кто погибал в Храме, готовясь отправиться за полотно. Такое, как ты понимаешь, тоже возможно, но производилось только с согласия рода. Одним словом, это было давно, — вновь, немного нервно улыбнулся он.
Что-то я уже начинала побаиваться его улыбок… Не к добру это, целых два раза за такой краткий промежуток времени.
— Зачем ты привел меня сюда? — нахмурилась я.
— Ну, — немного замялся он, — ты не подумай ничего такого, на самом деле я приготовил его для себя…
— Склеп?
— Да, то есть, нет, — поспешил исправиться он. — Просто иногда мне нужно место, где меня никто не мог бы потревожить…
— И ты уединяешься в могиле? — монотонно поинтересовалась я.
Да, конечно, я тоже со странностями, но…
— Да, нет тут никого уже! — не выдержав, рявкнул он. — Всех вынесли давно! Комната хорошая, неприметная, уединенная! То, что надо, — заверил меня он. — Только перенастроим выход так, чтобы открыть мог только ты, и можно начинать.
— Сейчас? — взглянула на него я.
— А, когда? Скоро остальные вернуться, начнутся занятия, там будет не до этого. Сейчас самое подходящее время. И, потом, это может занять не один день. Настолько глубоко я ещё не касался чужого разума, и не могу предсказать, как всё будет происходить. Испугался? — поинтересовался он, смотря на меня не скрывая легкой усмешки.
Ну, честно говоря, было такое. Одно дело думать об этом в перспективе, и совсем по-другому ощущается, когда тебя ставят перед фактом.
— Немного, — не желая врать, сказала я.
— Ты всегда можешь отказаться, в конце концов, это целиком и полностью твоё решение, — серьёзно сказал он, пристально взглянув мне в глаза.
— Нет, не хочу, — я действительно не желала отступать.
Если поверну назад, то буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
— Хорошо, — он осторожно взял меня за руку, и от прикосновения его прохладных пальцев по коже побежал рой мурашек. От одного его касания, дыхание сбилось, а сердце понеслось вскач. Но в этот момент, даже, несмотря на то, что мне было неловко, я не променяла бы этот миг, на спокойствие в одиночестве.
Пока я боролась с собственным смущением, в другой его руке появился небольшой блестящий стилет, и он сделал неглубокий надрез на моем указательном пальце.
— Как ты понимаешь, замок на крови, — прокомментировал он. — Сегодня я дарю тебе… — немного замялся он, должно быть, ища замену слову «склеп», — свою берлогу, — усмехнулся он. — Теперь закрыть и открыть дверь сможешь только ты. Так что, если не уверен, что справишься, — просто уйди. Как только я закончу, у тебя будет немного времени, прежде чем появится Аши. Вернёшься через пару часов и заберёшь меня, понял? Хотя, я там кое-что приготовил, так что можешь воспользоваться и кое-чем ещё.
Что он там ещё приготовил, я поняла, стоило нам войти внутрь.
На самом деле, плита легко сдвинулась в сторону, стоило ему капнуть на неё мою кровь, а потом измазать ею же некоторые символы. После, он велел мне приложить ладонь на центральный рисунок в виде бутона лотоса, и уже после этого, плита отъехала в сторону.
— Никто не сможет открыть эту дверь, даже завладев твоей кровью, для этого нужно добровольное согласие, ясно? Так, что не бойся, Аши не сможет навредить тебе и покинуть это место.
