«Всё пройдёт, всё пройдёт», — без устали шептал он ей, и эти два простых слова убаюкивали и успокаивали её. Она засыпала под эти слова каждую ночь.
Китарэ, будто в один миг окунулся в чужие воспоминания, понимая их так, как чувствовала Ив. Однажды, когда ей стало гораздо лучше, и бинты уже можно было снять, чтобы кожа лучше заживала, дождавшись, когда Рэби уйдет за едой для неё, она поднялась с постели, впервые за долгие недели. Её тело мотало в разные стороны, ноги совсем ослабли и отказывались держать. Опираясь о стену, она подошла к зеркалу, что висело в дальнем углу комнаты. Это было её первое воспоминание о себе. Первый осознанный образ того, как она выглядит. Кто она.
Китарэ видел глазами Ив отражение маленькой девочки, с короткими едва отросшими волосами. Её огромные черные глаза на измученном бледном лице холодно и отстранённо смотрели на обезображенное ожогами и едва зажившими шрамами тело. Он ощущал странную пустоту в её душе, словно в этот самый момент огромный огненный дракон, который был так решительно настроен бороться до самого конца во что бы то ни стало, вдруг уснул на самом дне того темного озера, которое он видел ранее.
— Зачем ты встала? Тебе ещё рано! — голос Рэби, раздавшийся с порога комнаты, доносился, словно сквозь толщу воды. — Какой идиот повесил его тут! — кричал он, беря её на руки, и загораживая собой от её собственного отражения. — Старая сука, — шипел он, — я тебе устрою, дрянь! — продолжал он ругаться себе под нос, укладывая Ив обратно в постель. — Это всё заживет, поняла? Посмотри на меня, Ив, посмотри! Ты слышишь меня? Слышишь?
— Ты слышишь меня? Китарэ? Ты как? Эй?! — Встревоженное лицо Ив, которая неустанно теребила его за запястья, было первым, что он смог увидеть, придя в себя. Кажется, он здорово напугал её. Как давно он вернулся?
— Всё хорошо, Ив, — наконец сказал он, положив свою ладонь на ту самую руку, которую так осторожно гладил когда-то Рэби, желая успокоить её, когда он не мог ни обнять её израненное тело, ни забрать её боль.
* * *
Я смотрела на его ладонь, которая сейчас осторожно сжимала мою, и только в этот самый момент, начинала понимать, что он знает, кто именно сидит перед ним. Сколько он успел увидеть? Что думает сейчас? Насколько это его шокировало? Может быть, он не в себе или уже просыпается Аши, раз он всё ещё держит мою руку?
— Я не дурак, Ив, — немного печально и устало улыбнулся он, — и в девушках я всё же кое-что смыслю, — тяжело вздохнул он.
— Ты знал? — едва слышно прошептала я.
Уголок его рта изогнулся в усмешке.
— Почему я должен злиться, если ты стала частью моего ожерелья? Какая разница, — вновь тяжело вздохнул он, будто с усилием моргая и продолжая фокусироваться на мне, — какого ты пола?
Конечно, и впрямь разницы нет. Его последние слова больно укололи меня, но я привыкла игнорировать то, что ранит мою женскую суть.
— Я не хотела обманывать… — вдруг сказала я, хотя зареклась не оправдываться. Он и так должен был это знать.
— Я знаю, я слышал, — широко зевнул он. — У меня не вышло, — его фразы становились всё более короткими и рубленными, казалось, что сам процесс речи ему в тягость. — Надо поспешить, — он попытался встать, и прежде, чем я его успела остановить, этот неугомонный наследник, точно последний забулдыга, сделал несколько шагов по направлению к кандалам, но так и не достигнув цели, ничком рухнул на пол. Даже я болезненно сморщилась, только представив, что там теперь у него вместо лица… Каменный пол, как-никак, никто не отменял.
— Лучше бы подушечек наложил, — прошептала я, бросив пренебрежительный взгляд на цепи, что он с такой любовью приделал в центре комнаты.
Как это ни странно, после того, как он коснулся моего сознания, я не чувствовала никаких изменений внутри себя. Можно сказать, я словно хорошенько выспалась под его чутким руководством. Никакой слабости или ещё чего-нибудь близко похожего.
Легко поднявшись с одеял, я подошла к Китарэ, осторожно перевернула его на спину, достала из кармана брюк носовой платок и скрутив из его уголка жгутик, сунула в его разбитый нос.
— Хотя бы не сломал, — покачала я головой, взяла его за ноги и потащила к одеялам.
Всё же хорошо, что здесь были одеяла. Закатить его на них было гораздо легче, чем затаскивать на кушетку.
Я осторожно, насколько это вообще было возможно, уложила его. Разумеется, я не собиралась его приковывать никакими цепями. Тем более, Аши знал всё, что видел Китарэ, и думаю, многое из того, что он увидел внутри моего сознания, ему было понятнее и ближе. Я хотела поговорить с ним об этом… Ну, и ещё о том, что именно видел Китарэ. Насколько сильно мне можно начинать краснеть в его присутствии?
Пока Аши не очнулся, я решила осмотреть «убежище» Китарэ. Интересно, зачем ему вообще понадобилось использовать бывший склеп? Неужели, кто-то на территории храма посмел бы потревожить наследника в его покоях без его согласия? Хотя, кто их поймет этих сильных мира сего? Я никогда не страдала от повышенного внимания. Скорее уж, от его отсутствия. Хотя, сейчас это лишь частица моего прошлого, но когда-то, особенно после пожара, когда я не помнила того, кто я, это сильно ранило. Я не понимала, что со мной не так, раз все так сторонятся меня, пока не пришла к выводу, что главная причина это уродство. До сих пор я очень боюсь, что кто-то будет слишком пристально всматриваться в мои шрамы. Этот страх, стал частью меня, которую я стараюсь игнорировать, поскольку он такой же бессмысленный, как и всё в моей жизни до встречи с Китарэ. И нет, я не имею в виду, что мои чувства к нему что-то кардинально изменили. Если поразмыслить над этим здраво, то они такие же жалкие, как попытки скрыть свои недостатки. Просто, рядом с ним у меня появилась цель… Это несоизмеримо больше для кого-то вроде меня.
Задумавшись над странными сценами прошлого, которые ни с того ни с сего всплыли у меня в памяти, я подошла к одной из стен, где висели крошечные картинки. Можно сказать, это были клочки серой бумаги, на которых углём были нанесены зарисовки, которые показались автору особенно памятными и интересными. Хотя, мне оставалось только догадываться, что для Китарэ было памятного в стеклянной банке с жуками в ней? Или в том, как двое ребят сидят у кромки воды? Но, должно быть, это было чем-то важным для него? Лица разглядеть невозможно, только два силуэта со спины.
— Иногда, я показываю ему сны, — прошептал мне на ухо Аши, когда его ладони как-то собственнически легли мне на живот, притягивая к нему ближе. Он двигался совершенно бесшумно, менялся даже тембр его голоса, так что я могла уже узнать, что это именно он.
— Сны?
— Да, красивые сны, которые надолго заставляют его задумываться о них. Иногда, он рисует то, что помнит.
Он говорил, а я чувствовала, как его губы едва касаются моей шеи, посылая рой мурашек по телу. И несмотря на то, что такие его прикосновения опьяняли, я понимала, что должна быть собрана. Как-никак, но нехорошо же крутить роман за спиной Китарэ с его «отражением»?! Парящие, о чем я только думаю?!
