— Хм, — усмехнулась я. — Это невозможно, Дорэй. У истинных драконов не бывает не в порядке с головой. Не то, чтобы это было секретом, но тебе стоит об этом знать. Лишь две цельные половинки могут стать одним целым — это же так просто, — я двигалась медленно, испытывая странное удовлетворение, ощущая, как в воздухе появляется запах её страха.
— Не подходи ко мне, — выставила она руку вперёд так, словно это могло бы меня остановить, — не смей приближаться! — нервно осматривая пространство кабинета, она явно раздумывала над тем, как может сбежать. Я видела, как пальцы на другой её руке дрожат и дёргаются, пытаясь сплести руну, которая помогла бы ей отвлечь меня.
Но я не собиралась играть с ней. Все игры начнутся после.
Потому резко схватила её за руку, которой она пыталась отстраниться от меня, и дёрнула в сторону, опрокидывая Дорэй спиной на письменный стол. Писчие принадлежности тут же попадали на пол, когда я в одном прыжке оказалась верхом на ней, опираясь коленями на её руки, лишая её любой возможности к сопротивлению.
— Нет! Нет! — завизжала она, истово брыкаясь подо мной.
Дверь спальни притворилась, и оттуда появились взволнованные личики служанок. Совсем ещё девочки. Я знала их с ранних лет. Как и они не могли не узнать меня. Вот только стоило им увидеть развернувшуюся сцену, младшая из них Мирсэ уже было приготовилась кричать.
— Обе вышли от сюда, — прошипела я, указывая взглядом на дверь, ведущую в коридор, где сейчас должен был разбираться с охраной Рэби. И, судя по тому, что я слышала, у него это уже неплохо получилось.
Стоило девочкам скрыться за дверью, как я вновь посмотрела на Дорэй.
— Нет смысла кричать, я не отпущу тебя пока не получу то, что хочу.
— Чего ты хочешь? — тут же подобралась она, задышав часто-часто. Её глаза бегали по моему лицу, казалось, что она яростно пытается сообразить, что могла бы предложить, чтобы я оставила её в покое.
— Глупышка, — усмехнулась я, — где-то там, — кивнула я в сторону окна, — у тебя больше ничего нет. Теперь это всё моё. Ты хочешь дать мне моих же денег или земли? Серьёзно? Я эвей, — шепнула я ей в лицо, — а значит весь мир мой.
— Тогда что?
— Я знаю, что ты не станешь ничего говорить. Это не в твоём характере, не так ли? Кто знает, возможно, ты уже настолько прогнила, что и сама веришь, что ни причем? Это ни капельки не удивит меня. Но ты ведь любишь сделки, не так ли Дорэй? Хорошие сделки, которые могут дать тебе то, чего нет и никогда не должно было быть. Я дам тебе шанс заключить со мной такую сделку. Я позволю тебе мечтать о том, что будет только у меня, и ты будешь готова дать мне всё, что я захочу за это.
Легко собрав её прекрасные карамельные локоны в кулак, я занесла их над головой Дорэй и поднесла к ним меч.
— Боюсь тебя разочаровать, но волосы никогда не были моей мечтой, — зло фыркнула Дорэй, а я лишь улыбнулась в ответ.
— Посмотрим, — одним движением я отсекла её пряди, говоря слова на древнем языке Полотна.
Для Дорэй это был язык крови и силы, она ощущала его, но вряд ли могла понимать, так как не была полноценным эвейем. Язык первых эвейев нашего мира приходил вместе с отражением и впитывался в саму суть, как нечто естественное и понятное.
— Я, Рави, единственная дочь Радави, огонь его ярости и страсти, по праву старшей рода, забираю искру своего отца, что вдохнул её в твою плоть. Огонь не исчезает — он возвращается к истокам с надеждой разгореться вновь. Отсекаю тебя от ветви и потоков, что питают детей огня двух миров.
С каждым произнесенным мною словом, женщина, что сейчас лежала подо мной, менялась. Ушла и растворилась в темноте зелень её глаз; нежное сияние и румянец юной девы покинул белоснежную кожу, оставив после себя немного желтоватый оттенок; некогда карамельные локоны, вдруг потемнели, потеряли свой необыкновенный блеск и лоск, а некоторые и вовсе стали поцелованы луной. Всегда алые, чуть пухлые губы побледнели и потрескались, в уголках глаз залегли лучики морщин.
— Что ты сделала? — вмиг охрипшим голосом, спросила она.
Её глаза сейчас напоминали взгляд Арму, нашего с Рэби пса, когда старик умирал у нас на руках, он именно так смотрел на нас тогда: с болью, с надеждой, с отчаяньем.
— Ничего ужасного… пока.
Дорэй странно моргнула, потом ещё раз и тут же прищурилась, словно ей что мешало смотреть на меня. Она попыталась глубоко вздохнуть, но надсадно закашляла и я легко спрыгнула со стола, позволяя ей откашляться и отдышаться. Но кашель становился всё глубже, пока не вышло так, что из её рта прыснула кровь. Она прикрыла ладонью рот и в тот же миг отняла её, с ужасом смотря на содержимое в своей руке.
— Это зуб, — пробормотала Дорэй, не скрывая паники, посмотрела она на меня. — Зуб! И мои глаза, мои глаза… я не могу разглядеть тебя! Что ты сделала?! Что сделала?! — закричала она, борясь с желанием броситься на меня с кулаками, как привыкла это делать всю мою осознанную жизнь, но понимая, что ничего хорошего из этой затеи теперь не выйдет.
— Сколько оборотов ты прожила под солнцем этого мира, Дорэй? — взглянула я ей в глаза, отмечая, как дрожат её губы, как вокруг них расцветают лучики морщин. — Сколько сил черпнула из источника своей души, заменяя дыры в ней огнём родной стихии? Ты больше не часть рода Игнэ и огонь не твоя стихия, а у времени не бывает должников. Оно всегда забирает то, что положено ему. Для человека ты прожила неприлично долгую жизнь и теперь каждый день будет платой за обороты, когда ты не знала, что может быть иначе.
Странно, мне казалось в этот момент, я буду торжествовать, смотря на то, как мучается мой враг, понимая, что его судьба предрешена. Я шла сюда охваченная яростью и злостью, каждая клеточка моего естества умоляла меня свершить возмездие, отомстить, так, словно это могло бы что-то изменить в моей растерзанной судьбе. Сейчас я понимала, что все через что прошла: ожоги, уродство, боль, я могла бы простить ей… Но то, что два истинных дракона растворились раз и навсегда покинув оба мира… этого не изменит ни одна месть.
Грустно улыбнувшись своим мыслям, чтобы в очередной раз сглотнуть ком отчаянья в горле, я развернулась на каблуках, отправляясь к двери. Я думала, правда думала, что заберу её с собой в Храм, и мы с Китарэ допросим её, чтобы узнать, кто стоял за всем тем, что произошло, раскроем правду совету, очистим имя моего отца, но сейчас… я просто потеряла к ней всякий интерес. Всё это я смогу и сама.
— Постой! Куда ты уходишь?! Ты не можешь так меня оставить! Ты не смеешь так оставлять меня! — её крики настигли меня у самой двери и неохотно заставили обернуться.
Я стояла в дверях её кабинета, как делала это всего сезон назад. Тогда её холодная красота, изящество и достоинство, с которым она умела держать себя, невольно восхищали меня. Из её уст всегда вылетали обидные, жестокие слова. Один визит в её кабинет всегда заканчивался приступами панической атаки и потерей сознания уже где-то в коридоре для меня. Но сейчас, напротив стояла коротко стриженная пожилая женщина, на чьи плечи легли прожитые годы, согнув её спину и сделав шаткой походку. Её седые локоны обрамляли морщинистое желтое лицо, на котором ярким пятном выделялся окровавленный рот. От прежней Дорэй не осталось и следа. Радовало ли это меня? Мне было это безразлично, но я была счастлива, что у того пламени, что питало её все эти годы появилась возможность освободиться и очиститься от неё.
