При помощи на удивление сильной спасительницы, чье обрамленное длинными черными волосами лицо в темноте показалось Кабазу знакомым, он кое-как поднялся. Поддерживаемый Безродной, юноша медленно и осторожно заковылял в указанном девушкой направлении.
Словно забравшиеся в погреб мыши, беглецы крались через спящий поселок. Несколько сотен шагов — и вот уже спасительный лес, под густыми кронами которого разлитая кругом темнота превратилась из непроглядной в кромешную. Дальше двигаться приходилось на ощупь — по понятным причинам они не могли зажечь факелы и осветить себе путь. Кабаз медленно и осторожно переставлял босые ноги, стараясь свести неизбежные шорохи к минимуму. Незнакомка ступала легко — ни хруста, ни шарканья, только движется смутная тень впереди. Ну точно бесплотный дух!
Охотник хоть и не знал, куда именно ведет его девушка, которая и при отсутствии света, прекрасно ориентировалась в знакомом лесу, но чувствовал, что их путь лежит к западу. Десяток миль не сворачивая — и упрешься в Великую Реку, а за ней… За ней дом и свобода… И твари!
Первая остановка случилась достаточно скоро. Через сотню-другую шагов Безродная вывела бывшего пленника к заранее заготовленному тайнику. Под корнями старого дуба, прикрытые ворохом прелой листвы, беглецов дожидались самые настоящие сокровища: два копья, лук и стрелы, два заплечных мешка с провизией, нож, еще какие-то мелочи и одежда — озябший Кабаз радостно наблюдал, как из схрона по очереди появляются: мягкая обувь, кожаные штаны и безрукавка из волчьей шкуры.
В этот момент к девушке вернулся дар речи, и она, по-прежнему шепотом, заговорила:
— Одевайся. Одежка отцовская — должна подойти.
Пока Кабаз непослушными руками натягивал на себя одежду, Безродная, набросив на спину один из мешков, подобрала копье и заметила:
— Жаль, тут помыться негде. Воняешь, как куча дерьма. Но ничего, до реки доберемся — исправим.
Закончивший наряжаться Кабан только хмыкнул — его-то запахи сейчас волновали меньше всего.
— Тебя как хоть зовут? — решился он на вопрос. И не дожидаясь ответа, добавил: — Спасибо, что вызволила.
— Инга я. А спасибо твое мне без надобности. Для себя стараюсь. — В темноте выражения лица девушки было не разглядеть, но в дрогнувшем голосе Кабану померещилась толика фальши. — Долго рассказывать, но ты уж поверь — у меня повод сбежать отсюда даже побольше твоего будет.
Кабаз промолчал. Ему с трудом верилось, что может быть нечто хуже жертвоприношения, когда жертва — ты сам. Да и к позорному столбу, вроде бы, Ингу никто не привязывал. «Темнит девка. Темнит.»
Собрав остальные вещи, беглецы устремились дальше на запад. Шли не тропой, опасаясь случайно кого-нибудь встретить. Петлять, не особо петляли, следы не прятали, но все равно ползли черепахами — в темноте не разгонишься. Дорога грозила затянуться до самого рассвета, и Кабаз не стерпел — помолчав для приличия еще какое-то время, парень предпринял попытку все-таки прояснить ситуацию:
— Слушай, я ведь тебе доверился. Иду за тобой и не рыпаюсь, а мог бы и в любую другую сторону дернуть. Может, начнешь уже объяснять, что к чему?
Сказал и сам испугался — а не обидел ли? «Меня спасли, а я еще носом ворочу. Нехорошо право». Но нет — Инга оказалась не из обидчивых. Не показав виду, что слова недоверия ее хоть как-то задели, девушка спокойно ответила:
— Кроме как к реке, бежать нам некуда. Поймают. Ты вроде не дурак — понимать должен. Тем более, мы же к твоим идем. А ты куда думал?
«Ого!», — такого поворота Кабаз не ожидал. Весь гонор, как ветром сдуло — обратные слова с трудом вылезли из пересохшего горла:
— Мои, как я слышал, наоборот, сюда собираются. Поди, разминуться можем…
— Не. Я-то побольше твоего знаю, — перебила охотника Инга, — У Боголюбов еще не все готово. Дня три у нас есть. По крайней мере, я на это очень надеюсь.
— Ну ладно, согласен. Выбора-то у нас все равно нет. Вот только я никак не пойму — тебе то это зачем?
Было слышно, как Инга тяжело вздохнула, и последовавшие дальше словах сразу окутала грусть:
— Хорошо. Расскажу. Вижу, что все равно не отстанешь. Хотела позже, но могу и сейчас. Тайны особой нет. — Девушка собралась с силами и пустилась в не самое для нее приятное, как показалось Кабазу, повествование: — Знаешь, я ведь не сильно к вашим-то и хочу. Не знаю я вас, да и любить ваше племя мне не за что. Но все так паршиво складывается, что выбора у меня не осталось. Уже не первый год меня добивается один охотник. А я не согласная. Никак, никогда, ни за что и ни за какие богатства! Этот Шаргаш, тот еще выродок. Животное в человечьем обличии. Мало того, что гораздо старше меня, так еще и женат уже был. Первой его, Лейде, не повезло — утонула. Случайно вроде, да я-то знаю — его вина. Или сам утопил, или баба не выдержала, да хоть так от него сбежала. А эта тварь у Варага в любимчиках — ему все с рук сходит. Нет на него управы у слабых. У таких, как я! — Голос разгорячившейся Инги становился все громче и громче. Кабаз уже даже хотел сделать ей замечание, но девушка сама поняла, что заводится, и сделала небольшой перерыв, отдышаться. Успокоившись, сбежавшая невеста опять продолжила шепотом:
— Пока отец был жив, у меня еще оставались шансы отбиться. А теперь все… Конец. Мать меня защитить не сможет. Нет у нее ни сил, ни характера. Так что готова я бежать, хоть к Боголюбам, хоть к демонам, хоть к самому Зарбагу, лишь бы подальше от Шаргаша. Он хуже… Правда, сейчас все на битву ушли. Другой мог бы и не вернуться, но только этот говнюк обязательно явится. Я-то знаю — он заговоренный. Вечно ублажает шамана и духов. Сколько раз алтарь в крови купал… Оно-то может, что убьют, но я рисковать не могу. Лучше уж так… С тобой за реку — и будь, что будет.
Закончив рассказ, девушка замолчала и теперь, погрузившись в свои невеселые мысли, споро шагала вперед. Какое-то время соблюдал тишину и Кабаз, но надолго его не хватило — отбросив такт в сторону, юноша уточнил:
— Так, а что с отцом сталось? На охоте?
Неожиданно быстрый ответ заставил Кабаза почувствовать себя немного неловко, хотя прямой его вины в гибели этого человека и не было. Девушка, как-то легко, будто говорила о чем-то житейском, не дрогнувшем голосом сообщила:
— Да нет. Его, говорят, чудище затоптало. Он в отряде Иржага за реку ходил, там и остался. Да ты, небось, и сам все видел. Это же при тебе было.
Кабаз живо представил в мыслях тот бой и изуродованные останки попавших рогачу под копыта Безродных. Одно из тех переломанных тел, оказывается, принадлежало отцу этой девушки. Кабан помнил, как он тогда порадовался смерти своих пленителей. А вот сейчас даже немного взгрустнулось. Правду говорят — пути судьбы неведомы. Никогда не знаешь, как жизнь повернуться может. Вдруг, через месяц-другой с тем же шаманом придется бок о бок сражаться с общим врагом… Ну уж нет! Никогда! Кабаз разогнал все ненужные мысли и сосредоточился исключительно на дороге.
Первые лучи солнца, начавшие пробиваться под кроны, помогли Инге быстрей отыскать место, где были спрятаны лодки. Выбрав две самые лучшие, парень и девушка спустили их на воду, погрузили поклажу, а затем и сами залезли. Получилось довольно устойчиво. До этого Кабаз, как и договаривались, наскоро выкупался. Прохладная вода освежила, смыла грязь и, отчасти, усталость, а самое главное — Кабану, наконец, удалось осознать, что свобода и вправду вернулась. Ночная дорога по лесу потихоньку выталкивала эту важную мысль на поверхность, но окончательное ее понимание пришло только сейчас. Из реки Кабаз вышел совершенно другим человеком — что внешне, что внутренне. Теперь он снова был готов ко всему, к любым трудностям и испытаниям, которые затейница-судьба наверняка готовила для него в будущем. Вот только пожрать бы…
