– Этой информации нет в архивах, – подтвердила я его мысли. – Дело закрыли, так как виновного не учили контролировать дар. Причины всплеска ты сознательно скрыл. И ни разу о том не пожалел.
– Дальше, – сдавленно велел он мне продолжать.
– Я была старостой с седьмого класса, а на выпускном – королевой выпуска. Впервые дар проявился в четырнадцать – я хапнула радости одноклассника-ботана, когда он занял первое место на олимпиаде по химии. После училась брать порционно, не привлекая к себе внимания, так как боялась, что упекут в дурдом. И лишь единожды не сдержалась. Вернее, не захотела.
Виктор слушал внимательно, злость его испарилась, но я не могла понять, насколько его поразили мои слова, потому продолжила:
– Ты любишь жену и из-за этой любви имитируешь любовь к сыну. Приемному, к слову. Об этом не знает почти никто, мне ты рассказал после неудачной операции сына на печени. Тогда я пожертвовала Гоше свою кровь. Ваша с Альбиной не подошла, и ты не хотел, чтобы Гоша узнал, что…
– Яна умерла, – это была констатация факта. – Кровоизлияние в мозг.
– Я видела. Была на похоронах. Жуткое зрелище – наблюдать себя в гробу. Были признаки общения со стриксом?
– Ни единого. – Виктор нахмурился, и я поняла: это было первое, о чем он подумал, когда ему сообщили. – Запах отсутствовал, фон был довольно ровный, будто это…
– Естественная смерть.
– Врачи сказали, разрыв аневризмы. Мать вообще была против, чтобы я приближался, но я проверил тщательно. На похороны не поехал, уж прости. Не думаю, что там были бы рады.
– Мама уверена, что ты – мой любовник, – подтвердила я. – Она обожает Руслана, души в нем не чает. Какая ирония – тебя не было, а Денис приехал. Смешно.
Я все-таки присела на диван. От облегчения закружилась голова, перед глазами запрыгали багровые мошки. Нужно успокоиться. Виктор рядом. Он верит мне. И поможет – обязательно.
– Как это произошло?
Он все же приблизился. Сел рядом, взял в руки мою мокрую от волнения ладонь.
– Ты мне скажи. – Усмешка вышла горькой. И губа снова треснула, напоминая о последних днях. Паршивее дней у меня еще не было. – Проснулась в квартире у какого-то дикого, обнюхивающего мои пальцы. Они пахли серой, Виктор!
– Этот дикий… он…
– Не тронул меня. Пока. Его зовут Егор, он приходил к тебе прошлым летом. Брюнет. Если судить по авто, довольно успешен. Держится вольно, эмоции почти не сдерживает.
– Довлатов, – кивнул Виктор. – Помню его. Пытался навешать на меня каких-то убитых доноров.
– И сейчас пытается. Он считает, ты меня засунул в это тело с некой коварной целью. Говорил о твоих якобы донорах, о Юле какой-то. Свету упомянул даже, подонок!
Виктор взглянул на часы. Потом на меня и велел:
– Поехали.
И я, наконец, осознала, что спасена.
Глава 5
У судьбы на счастье нынче такие прайсы, что все меньше наблюдается сопричастных.
Светлана Лаврентьева
В квартире было светло. Просторно. Широкая прихожая, зеркальный шкаф-купе стального цвета, полочка для обуви, оборудованная небольшой лавочкой. Светлый паркет.
– Располагайся, – кивнул Виктор в сторону серой двери, повесил мою куртку на плечики и отправился мыть руки.
Я послушно последовала в гостиную.
Комната в пастельных тонах. Угловой диван и прильнувший к нему фикус. Окно в пол – Виктор испытывал слабость к большим окнам, – полностью лишенное занавесок. Широкий телевизор на стеклянной тумбе. Натяжной потолок с круглым светильником посредине. Барная стойка, отделяющая окно от комнаты, за ней – стулья на высоких ножках. Полупустая бутылка бренди.
Я откупорила ее, плеснула в стакан. Тепло окутало после первого же глотка, просочилось из горла в грудь. Приятно, черт возьми. Немного поразмыслив, я наполнила стакан до половины и присела на диван.
Странно, что я не знала о существовании этой квартиры. Странно и… тревожно? Пожалуй. Слегка.
– Ты как? – Виктор, наконец, появился в комнате, расстегнул пуговицы на манжетах, закатил рукава. Последовав моему примеру, налил в стакан бренди и присел рядом.
– Странно. Сложно объяснить. Бесит, что ничего не могу изменить, ни на что повлиять, а это… – я развела руки в стороны, давая Виктору возможность получше рассмотреть, во что меня превратили. – Это убожество – теперь я?
– Ты прекрасно знаешь, как из убожества сделать бриллиант, – ответил он спокойно. – Главное – ты жива. Знала бы, как я рад.
– Ты прав, хуже было бы, если бы меня действительно похоронили. Эта квартира – твоя?
Кивок. Ни капли сожаления от того, что я узнала об этом только сейчас.
– Зачем она тебе?
– Иногда хочется отвлечься, побыть там, где никто не станет искать.
– Женщины?
Он пожал плечами. Что ж… Не такой уж большой порок, у меня тоже были любовники. И Виктор о них знал. А я вот не знала…
– Зачем? Я была уверена, что ты любишь жену.
– Странный вопрос, если учесть, что задаешь его ты.
Его глаза улыбались, в уголках их собрались мелкие морщинки – единственное, что могло каким-то образом указать на возраст. В целом для своих пятидесяти двух Виктор отлично сохранился. Спортзал, правильное питание, режим, а также умение не нервничать по пустякам делали его значительно моложе своих лет.
– Помнится, у тебя было много других способов поддерживать баланс.
– Любые способы хороши, – отмахнулся он, будто известие о его любовных похождениях было настолько несущественным фактом, что не стоило на нем зацикливаться ни на секунду. – Позволишь проверить твой фон? Очень интересный случай, никогда не слышал о таком.
– Ты с ними спал? – спросила я строго и отодвинулась. – С донорами своими? С Алисой ведь не…
Замолчала. И наткнулась на холодный, недружелюбный взгляд.
– Яна… – На лице Виктора на мгновение появилось раздражение. Ушло. Все же он всегда умел себя контролировать, во многом именно благодаря этому и дожил до своих лет. – Ты мне доверяешь?
Я кивнула. Вдохнула поглубже и закрыла глаза. Если я кому и доверяла, то только ему. Он дважды спас меня, ни разу не дав понять, что я его должница. После смерти Светы буквально вытащил из задницы, поручился перед советом и помог выбраться из депрессии. За убийство со стриксами в совете особо не церемонились – выпивали досуха и до свидания. Торкнуло меня тогда неслабо, некоторые вещи до сих пор не могу вспоминать без содрогания. Спаслась я буквально чудом, и именно Виктор мне это чудо подарил.
Первый случай вспоминать больше не хотелось. Хватило одной фразы, чтобы почувствовать себя снова растерянной и слабой. Слабостей мне сейчас и так хватает с лихвой, а тот раз… Пережила. Не сломалась. Все, что не убивает, делает сильнее.
