Зато у Иштвана появилась надежда, что теперь, когда Чулла мертва, Куска Маки согласится с ним бежать.
"Но не сейчас, позже, когда я наконец выясню, что тут творится".
Увы, он ошибся. Через два дня после похорон Маки не вернулся с охоты. Через неделю инки нашли истерзанное зверями тело. Все решили, что парню просто не повезло, но Иштван был уверен — юноша сам выбрал свою смерть. Жить без Чуллы он не пожелал.
Месяц проходил за месяцем, и каждое Грозное полнолуние дух Лоа, которого призывал колдун, указывал на одного из индейцев. Иштван был взбешен: глупые страхи жреца губили молодых, полных жизни мужчин и женщин. За два с половиной года, прошедшие после смерти Хайка Вайры, умерло восемь человек, не считая стариков, больных и погибших на охоте.
Чуть ли не каждый день Иштван уговаривал вождя изменить свое решение. Но тот был непреклонен.
— Пойми, Амаута, Дух Смерти здесь не при чем, — говорил Апу Ума. — Он лишь указывает на тех, кому суждено умереть. Разбираться в этом бесполезно: кого Супай решил призвать к себе, того он и призовет. А вот если ты начнешь следить за Айа Найей, он может разозлиться и убить все племя. Поверь, он очень сильный колдун.
Иштван смотрел на детей разного возраста, тут и там резвящихся в траве, и думал:
«Конечно, плодятся они быстро, может, оттого вождь и не ценит жизни молодых? Но ведь запретил же он убивать женщин после смерти их мужей. Значит, ему небезразлично, сколько народу будет в племени. Как же доказать, что бездействием он только вредит своим людям?»
Потеряв надежду убедить Апу Уму, Иштван решил пойти на хитрость. Когда после очередного визита Духа Смерти умер молодой инка по имени Чунчу Пума — Дикая Кошка, священник притворился больным. На третий день после похорон он приказал отвести себя к костру и заварил сонную траву.
Едва стемнело, Иштван выглянул из хижины и протянул охранявшему его индейцу плошку с зельем.
— Выпей. Этот отвар сделает тебя еще более сильным воином.
Доверчивый туземец опустошил миску и вскоре уже спал, привалившись к ближайшей пальме. Иштван, стараясь не шуметь, выбрался из хижины и направился к воротам.
В этот раз он решил не залезать на сейбу, а спрятался за толстым стволом. Оружия при нем не было, только нож, но вся эта история так надоела ему, что он почти не думал об опасности.
Взошла луна, залив серебром площадку между стеной и лесом. Стараясь не дышать, Иштван вжался в ствол и терпеливо ждал. Мошкара нещадно кусала его, все тело чесалось, но священник, сжав зубы, оставался неподвижным.
Они появились бесшумно и неожиданно. На этот раз Иштван сразу узнал их: Хайка Вайра, Чалли Атук и еще двое, умершие за последние полтора года. Лоб священника покрылся потом: он прекрасно помнил, что сам осматривал труп Атука, и тот, безусловно, был мертв. «Господь милосердный, не дай мне сойти с ума!»
Медленно, словно лениво, мертвые инки подошли к захоронению Чунчу Пумы, открыли дверь, вытащили сложенное в нише оружие, а потом достали и труп. Иштван напряженно следил за ними, боясь упустить хоть какую-то мелочь.
Через минуту призраки, закрыв дверцу и повесив засов, скрылись за углом стены, унося с собой мертвое тело. Стараясь не шуметь, Иштван выбрался из своего укрытия и на цыпочках двинулся следом: хоть он и взмок от страха, но страстно желал разгадать тайну. И не любил проигрывать.
Мертвецы неторопливо прошли вдоль частокола, защищающего селение, и направились на запад. Священник крался за ними по мягкому мху, из всех сил стараясь не терять их из виду.
Индейцы шли через джунгли по едва заметной тропинке, иногда спотыкаясь и даже падая на колени, однако ни один из них не произнес ни слова. Где-то в глубине леса послышался грозный рык, но они не обратили на него никакого внимания. Лунный свет на тропу почти не попадал, кругом стояла непроглядная тьма, и Иштван, боясь потерять призраков из виду, вынужден был подойти совсем близко. Сердце его выскакивало из груди, дыхание прерывалось, руки тряслись. Мало того, что он преследовал живых мертвецов, так еще в любой момент из сельвы мог выпрыгнуть ягуар или пума. Он что было силы сжимал в руке нож.
Они шли уже не меньше часа, когда Иштвану показалось, что стало немного светлее. И правда, вскоре впереди мелькнул огонек. Священник остановился, чтобы дать индейцам отойти подальше, и вовремя — через несколько шагов он споткнулся о валун, лежавший посреди тропинки, и с шумом упал на траву. Испуганно вскрикнула потревоженная птица. Лежа на земле, Иштван с ужасом поднял голову, не сомневаясь, что мертвецы его заметили. Но они уходили все дальше, так и не обернувшись. Он перевел дыхание, нашарил в траве упавший нож и двинулся следом. Пот струйками бежал по спине, хотя ночью было совсем не жарко.
Еще сотня эстадо — и джунгли расступились. Перед Иштваном лежала окруженная частоколом полянка, посреди которой темной громадой возвышался дом. У двери горели два воткнутых в землю факела, освещая все вокруг резким, колеблющимся светом. В стороне стояло еще несколько небольших построек из дерева и шкур, похожих на хижины в индейском селении.
Тут и там на кольях красовались вытянутые черепа, явно не человеческие. Кое-где с частокола свисали привязанные лианами выпотрошенные тельца летучих мышей, лягушек, ящериц. Священнику всерьез казалось, что он попал в какую-то жуткую сказку.
Поежившись, Иштван огляделся и почти напротив лесной тропы заметил калитку, на кольях красовался длинный череп, напоминающий каймана. Тронул ее — открыта. Он проскользнул за частокол и присел в зарослях папоротника.
— Принесли? — послышался властный голос, и из дома вышел колдун. Четыре призрака замерли перед ним, держа на весу свою жуткую ношу.
— Туда, — кивнул Айа Найа на одну их покрытых шкурами хижин, и мертвецы двинулись к ней.
Колдун дождался, когда они вернутся, и, заглянув в дом, крикнул кому-то:
— Покорми их!
У Иштвана остановилось сердце: из дверей неторопливо вышла Тутаманта Чулла с полной миской в руках. Она отдала еду одному из индейцев и снова скрылась в доме. Но священник успел заметить ее огромный, уже опустившийся в преддверии родов живот.
«Ждет ребенка… От Хайка Вайры? Не может быть! Она умерла полтора года назад, а он — и того раньше. Выходит, она забеременела после смерти! Господь великий, что же здесь творится?!»
От всего этого ужаса голова у Иштвана закружилась, ему даже показалось, что он сейчас потеряет сознание. Он с силой впился ногтями в ладонь, чтобы как-то привести себя в чувство. Руку пронзила острая боль, и стало легче.
«Главное, ни о чем не думать. Просто смотреть. Поразмыслить я всегда успею».
Между тем призраки неспешно скрылись за углом дома, а Айа Найа зашел в ту самую хижину, куда они положили труп Чунчу Пумы. Перебегая от укрытия к укрытию, Иштван попробовал приблизиться. Окон не было, пришлось довольствоваться разросшимся кустом коки, за которым он и спрятался.
