А вот хисс – переросток быстро оклемался от оглушения. Движения его были такими стремительными, что мне буквально за полминуты пришлось потратить пять зарядов Ци на Хвост ящерицы. Контратаковать не получалось. Он даже от бросков чакрама умудрялся уворачиваться, не говоря уж о взмахах моего посоха.
Однако, насев на меня, Змея пропустил увесистый удар шипастой булавы. Рассвирепевший Черепаха махал своим оружием во все стороны, не особо разбирая, где свой, а где чужой. Впрочем, и Змея отвечал ему тем же, охотно атакуя заклятого врага, едва тот попадался в зону его поражения.
Бой один на один – как танец. Но схватка троих соперников, которые одинаково сильно ненавидят друг друга – это уже скорее смертельный аттракцион типа жонглирования бензопилами. Одно неверное движение – и ты труп. Причем удара можно ждать отовсюду.
Но у меня в этой ситуации было весомое преимущество. Ярость и ненависть не застилали мне глаза, и все, что я хотел – это выжить. А уж с уничтожением моих противников они прекрасно справлялись и сами. Главное – не разделять их, а постоянно сталкивать лбами. Что я и пытался делать. Уворачиваясь от ударов, я не увеличивал дистанцию, а наоборот, старался проскользнуть между генералами – так, чтобы вынудить их атаковать друг друга. Их удары были куда сокрушительнее моих, даже подкрепленных атакующими умениями стихии Воды.
От второго выброса яда Змеи мне уйти не удалось – зеленое едкое облако распространялось слишком быстро. Я запоздало отскочил Прыжком лягушки из зоны поражения и покатился по земле, захлебываясь кашлем. Тут же сорвал с ремня на груди флакончик с дорогущим противоядием и выпил залпом горьковатое зелье. Оно должно мгновенно снять эффект отравления. Жаль, что использовать его можно не чаще, чем раз в пять минут, иначе попросту не подействует. Дальше вся надежда на Очищение.
Одно радовало – Черепахе, судя по всему, приходится гораздо хуже, чем мне. Он здоровенный и живучий, как черт, но яд на него действует на всю катушку. После второго отравления гигант начал заметно пошатываться, а удары его стали еще менее точны. Он неуклюже взмахнул булавой по широкой дуге, непонятно, в кого целясь. Змея легко ушел из – под удара и, злобно шипя, всадил ему острие гарпуна куда – то в подмышку – видимо, нашел зазор в доспехах.
Черепаха взревел, как раненый мамонт, и громыхнул о землю своим фирменным суперударом. На этот раз хисс попал в самый его эпицентр. Его отбросило в сторону, и он рухнул, извиваясь, как отрубленное щупальце какого – то морского монстра. Гарпун его остался торчать из подмышки Черепахи – похоже, засел глубоко.
Такой шанс я просто не мог пропустить.
Всплеск. Бросок чакрама. Целюсь в голову. Подлетаю к валяющемуся на земле хиссу и наотмашь бью его посохом. Удар Волны! Еще один! Еще! Еще!
Заряды Ци стремительно тают, и я глотаю сразу две жемчужины, чтобы восполнить их запас. Змеиный генерал отчаянно хрипит, скаля превратившуюся в кровавое месиво морду. Но он явно еще полон жизни. Силится подняться, мощный змеиный хвост свился в тугие кольца…
Страшная булава Черепахи опускается на его голову и плечи с мерзким чавкающим звуком, дробя легкий костяной наплечник и глубоко впиваясь в плоть длинными шипами. Гигант снова заносит оружие высоко над головой. Змея пытается вывернуться из – под удара, но соперник наступает на него своей лапищей, придавливая к земле. И бьет снова и снова, превращая верхнюю часть туловища хисса в сплошной фарш. Выглядит жутковато, и я невольно отступаю все дальше.
Последние пара ударов явно лишние – навершие булавы ухает в уже безжизненное тело, лишь хвост Змеи конвульсивно дергается в агонии. Вот тебе и скорость против силы, приятель. Всего разок не удалось увернуться – и все, попал под каток.
А теперь и моя очередь.
С трудом подняв окровавленную булаву, черепаший генерал развернулся в мою сторону. Взревел было, оскалив клыки, но могучий рык прервался хриплым продолжительным кашлем. Гигант сделал пару шагов, но колени его подгибались, а дыхание стало тяжелым и прерывистым. Доспехи все еще дымились едкими зелеными испарениями.
Сколько действует яд Змеиного генерала? Кажется, около минуты. Но вряд ли его хватит на то, чтобы окончательно завалить эту громадину. Это придется сделать мне.
Я бросился навстречу противнику, на ходу метая чакрам. Отточенное кольцо впилось прямо в морду ксилая, глубоко засев под левой глазницей. Он взревел, вскидывая лапу к лицу.
Прыжок лягушки!
Преодолеваю разделяющее нас расстояние одним прыжком. Тяжелый окованный металлом конец посоха с размаху обрушивается на голову генерала. Его правый клык с отчетливым хрустом ломается. Удар так силен, что отзывается мощной отдачей в пальцах – я едва не выпускаю оружие из рук.
Водяной столб! Удар! Удар! Еще удар!
Каждый взмах посоха, усиленный Ударом волны, сопровождается громким гулом, переходящим в шипение – будто тяжелые глыбы волн накатываются на каменистый берег, разбиваясь вдребезги. Генерал в последний раз пытается отмахнуться от меня булавой, но оружие выскальзывает из его пальцев. Огромная колотушка грохается о землю так, что кажется, будто я подошвами чувствую дрожь от удара.
Удар волны! Еще один! Еще!
Я трачу последние заряды Ци, направляя всю мощь своих атак на уже едва держащегося на ногах противника. Эмоции будто бы тоже смыло мощным потоком, остался только холодный расчет. Я не тороплюсь. Черепаха так ослаблен ядом и ранами, что даже не пытается ударить в ответ. Я же с методичностью палача завершаю начатое.
Когда великан падает навзничь на спину, земля точно вздрагивает так, что я отчетливо это чувствую. По иронии поверженный противник оказывается совсем рядом с братом, голова к голове. Их тела, если посмотреть сверху, напоминают очередную вариацию на тему Инь – Ян.
Тишина обрушивается на меня, поглощает, как слой воды. Даже стука сердца в висках не слышно. Будто оно окаменело, как и у этих древних тиранов, что пронесли свою ненависть через столетия и даже через границу между жизнью и смертью. Наверное, и тогда, перед Кровавым рассветом, все было точно так же. Ненависть порождает ответную ненависть и в конце концов в этом убийственном котле сгорают все.
Во время боя время, кажется, замедлилось и сжалось, как пружина, но теперь секунды взяли свой привычный ритм. Мне показалось, что схватка была мимолетной, как полет со скалы. Только что я возлагал каменные сердца на алтарь – и вот уже стою над телами мертвых чудовищ. А мелкие розовые лепестки все кружатся вокруг нас, будто метель, и их невесомые щекочущие прикосновения так не вяжутся с кровавой бойней, что разразилась здесь только что.
Я с трудом отвел взгляд от тел, повернулся. И вздрогнул, увидев позади себя Вейюн Бао.
– Я… сделал это, учитель, – кашлянув, произнес я, с трудом заставив себя нарушить тишину.
Ксилай кивнул, не сводя с меня взгляда своих внимательных, поблескивающих зелеными искорками глаз.
– Кто – то из вас должен был додуматься до этого первым. И я знал, что это будешь ты, Мангуст.
