— Все в порядке, Ань, — усмехнулся я. — Так и было задумано. Спектакль для Чингиза. Чтобы он верил, что у нас раздрай в команде.
— И пусть верит дальше, — кивнул Терехов. — В реале по-прежнему будем сторониться друг друга. Да и здесь держим язык за зубами. Не забываем про то, что у нас в команде засланный казачок.
— Кстати, насчет него, — проворчал Данила. — Надо как-то от него избавиться. Он ведь нам все планы сорвет, если настучит Чингизу.
— Нельзя. Пока он с нами — Чингиз думает, что знает обо всем, что мы делаем в Артаре. Пусть и дальше будет спокоен на этот счет. Ну, а дальше… надо крепко подумать. Ситуация более-менее прояснилась, но от этого не легче. Мы все видели этих чертовых обезьян. Я пока понятия не имею, как мы их завалим. А ведь нужно еще и Чингиза обойти на поворотах.
— У меня есть подозрения, что нас отслеживают с помощью ассасинских меток, — подлил я масла в огонь. — Поэтому без особой нужды к отряду Чингиза лучше не приближаться.
— Откуда ты можешь знать про метки? — прищурилась Эдж. — Их нельзя отследить.
— Говорю же — подозрение. Я не знаю точно.
— В отряде Чингиза есть несколько ассасинов. И на его месте я бы этот инструмент использовал, — кивнул Терехов.
— Обложили со всех сторон, гады! — процедил Берс. — И времени у нас в обрез. Думаю, вопрос нескольких дней.
— Да, придется нам поторопиться…
В кустах справа от нас зашуршало что-то крупное, и мы встрепенулись, выхватывая оружие. Крупные, похожие на лопухи листья заколыхались, потом несколько из них полетели на землю, отсеченные ударом сабли. К нам на поляну, прорубаясь сквозь заросли, вышел Гюрза — тоже основательно потрепанный, грязный, с обширными следами крови на нагруднике и особенно на правом бедре.
— Уф, ну наконец-то я вас отыскал! — утирая лоб, выдохнул он. — А вы тут чего засели?
— Да так… Только тебя и ждали, — усмехнулся Терехов.
Глава 15. Точка невозврата
Стрела мелькнула в воздухе неуловимо быстрой белой чертой и с глухим стуком вонзилась в пробковую пластину мишени. Чуть ниже центра, зацепив самый край красного круга, обозначающего «десятку». Эдж досадливо сморщила носик и не глядя потянулась за следующей, но лишь скользнула ладонью по пустому поясному колчану. Все стрелы — такие же, как и последняя, с древками из белого пластика и белым оперением — уже перекочевали на противоположный край стрельбища. Причем торчали преимущественно из центров обеих мишеней.
— Неплохо, — проговорил я, и она вздрогнула, оборачиваясь.
Я сидел здесь уже довольно давно и просто наблюдал за ее тренировкой. Не хотелось говорить под руку. А она, видимо, настолько сосредоточилась на стрельбе, что не заметила, как я подошел.
— Разве же это неплохо? — угрюмо отозвалась она, вразвалочку подходя к моей скамейке. — Четыре из пятнадцати стрел — мимо десятки. И это с 30 метров!
Уселась рядом. У скамейки лежала небольшая спортивная сумка. Как выяснилось — её. Достала из нее бутылку с водой и отхлебнула большой глоток.
— Что у тебя с головой? — кивнула она на мой перебинтованный лоб.
— Да так… — нехотя ответил я. — Отрабатывали блоки с Гюрзой. Чуть без глаза не остался. Вот, сходил в медпункт, там меня перевязали и отправили к себе — отдыхать до ужина.
— Ясно.
По правде говоря, я был даже рад передышке. И дело было не только в ссадине на лбу. У меня от этих ежедневных упражнений на плацу уже все тело гудело. Мышцы ныли от нагрузок, плюс синяки и ушибы давали о себе знать. Да уж, тут не Артар, где после любого ранения похлебаешь зелий — и как новенький.
— А ты, я смотрю, тренируешься с самого утра. Похвально.
Она раздраженно поморщилась, но было видно, что причина не во мне. Сама тема тренировок её, похоже, чем-то напрягает.
— Артар на меня плохо влияет, — наконец, сказала она, снова отхлебывая из бутылки. — У меня соревнования через полтора месяца. Чемпионат Европы. В прошлом году я взяла серебро, но в этом точно собираюсь победить…
— Но?
— Говорю же — Артар. Я ведь там тоже часто стреляю, но там физика немного другая.
— Да, я слышал. Стинг, кажется, рассказывал. Лучникам там проще, чем в реале.
— Вот именно. И к этому привыкаешь. Я, как начала играть, увлеклась и на несколько недель почти забросила тренировки в реале. Думала — зачем, если я и там постоянно практикуюсь. А сейчас мне это выходит боком.
Да уж, знакомая ситуация. Не у меня одного проблемы из-за того, что мозг начинает путаться, где реал, а где симуляция. Это хреново для навыков, которые построены не столько на осознанных усилиях, сколько на мышечной памяти.
— Для тебя это так важно?
— Ну… да, черт побери! Я что, зря три года потратила на стрельбу? Я не рвусь на ЧМ или на олимпиаду, но кубок чемпа Европы хотела на полочку поставить. Обидно будет остановиться в шаге от цели.
— Наверное.
— Хотя… Как бы мне и правда не соскочить в последний момент. У меня уже было такое. В детстве теннисом увлекалась. Большим. В пятнадцать лет чемпионат России выиграла в первый раз. А потом… Как-то охладела. Появились другие увлечения. Не знаю, как людям удается подолгу азарт в себе поддерживать. У меня самой — семь пятниц на неделе.
— Да я сам такой же, — усмехнулся я. — Ну, а чем еще занимаешься, помимо своих стрелялок и Артара?
— А ты чем занимаешься, помимо своих прыжков и лазанья по небоскребам? — парировала она.
Я пожал плечами.
— Да, пожалуй, ничем. Из универа меня выперли за пропуски.
— О, да ты разгильдяй! — пихнула она меня локтем. — Что ж ты такой несознательный?
— Да как тебе сказать… Меня в юридический запихнули. Но я как представлю себе эту работу… Галстучек, костюмчик, кабинет, вставать по будильнику и переться в офис… Меня аж передергивает. Мне восемнадцать. Хочется чего-то… яркого. А превратить свою жизнь в унылую какаху я всегда успею.
Она рассмеялась.
— То есть тебя сложно удержать в рамках?
— Лучше даже не пытаться. У меня уже на первом курсе терпение кончилось. В универе скукотища. На лекциях заснуть можно — там просто записано, как какой-нибудь старый хрен по полтора часа бубнит на камеру. Хорошо хоть их дистанционно можно слушать. Но на практикумы все равно нужно приходить. И терпеть тех же старых маразматиков, только вживую. Не знаю, как я первый семестр продержался.
— Бедолага! Но я тебя понимаю. Я пока и вовсе никуда не поступала. Родители, конечно, капают по этому поводу на мозги вот уже третий год, но я пока держусь.
— А мои уже сейчас тревогу подняли. «Как же ты будешь без образования?». «Чем будешь на жизнь зарабатывать?».
