А вот с освещением дела обстояли куда лучше, чем я ожидал. Я думал, придется большую часть пути блуждать в потемках, поскольку зажигать факелы было бы неразумно – слишком демаскирует. Но здесь, в глубинах горы, сформировалась целая экосистема, для которой свет, как и для верхнего мира, был важной частью. Повсюду были россыпи светящихся конусовидных грибов или лишайников, свисающих со стен, будто спутанные гирлянды. То и дело под ноги попадались обломки алантских кристаллов-светильников, сохранившие часть своего заряда и дающие пятна рассеянного бледного света. Кое-где в скале зияли проломы и трещины, ведущие прямо наружу, и из них лился солнечный свет. В общем, ориентироваться было вполне реально, особенно когда глаза привыкли к полумраку. Самое главное – быть осторожнее там, где залегают глубокие черные тени, ибо там запросто могли скрываться глубокие трещины в скале.
Впрочем, трещины – еще куда ни шло. Куда хуже были те, кто мог засесть в этих трещинах.
Когда я услышал позади себя шуршание где-то на уровне пола, то поначалу подумал, что ко мне приближается парочка здоровенных крыс. Однако, забегая немного вперед, скажу, что этих хвостатых тварей мне за все мои скитания по этим подземельям так и не встретилось. Видно, тот редкий случай, когда среда обитания слишком сурова даже для таких признанных гуру выживания.
Честно говоря, я бы предпочел крыс. Потому что то, что вылезло на меня из темноты, вызывало куда большее отвращение. Длинное, сегментированное, как у сколопендры, туловище, в передней части вспучившееся бесформенным горбом. Белесый хитиновый панцирь, несколько пар тощих, но явно сильных конечностей, покрытых короткими, как у пилы, острыми зубчиками. Приблизившись ко мне на расстояние пары метров, зверюга взвилась вверх, изогнулась латинской буквой S и явила мне широкую, сплошь усеянную мелкими зубами пасть на уровне моей груди. Происходило это все абсолютно беззвучно, если не считать шороха скользящего по камням пуза твари и дробного цоканья множества острых лап.
Получив посохом прямо в хлебало, сороконожка-переросток даже не пискнула – похоже, у нее вообще не было предусмотрено никакого голосового аппарата. И, судя по ее поведению, боли она тоже не чувствовала. Зато сочащаяся у нее из пасти зеленоватая жижица мне очень не нравилась. Даже если не ядовитая – запачкаться в ней не хотелось.
Я, перехватив посох покрепче обеими руками, выкрутил несколько «восьмерок», атакуя сколопендру то одним его концом, то другим. Окованные металлом навершия посоха с влажным хрустом врубались в белесую плоть, правда, пока не причиняя особого вреда. Тварь лишь моталась из стороны в сторону от ударов, но упорно перла на меня. Я отшагнул в сторону, уворачиваясь от ее выпада, и хлестнул её по задней части головы. Или, скорее, головогруди. Или головогорба? Кажется, наконец, вмазал по какому-то важному органу, потому что сколопендра хрипло булькнула и потеряла равновесие. Я добавил еще пару ударов по твердым лапам, метя в суставы, а когда удалось окончательно обездвижить цель – добавил прицельно по голове. Светящийся шарик Ци выскользнул из трупа быстро, будто поплавок, и тут же потянулся ко мне.
Порадоваться победе я толком не успел – к тому времени на меня из темноты лезло еще с полдюжины таких сороконожек, а за ними, кажется, маячило еще столько же. Пришлось отступать, отмахиваясь посохом. Тратить заряды на это ползающее недоразумение не хотелось – наверняка они мне еще понадобятся для сражений с куда более серьезными противниками. Однако через пару минут стало понятно, что тварей становится слишком много. Я что, умудрился какое-то их гнездо растревожить? Или просто они тут расплодились сверх нормы, поскольку прореживать их популяцию некому?
Я отступал вглубь темного туннеля и неизвестность, ожидающая меня за спиной, нервировала меня еще больше, чем стая напирающих на меня многоножек. Так что, заняв удобную позицию в небольшой нише за поворотом туннеля, я решил уйти в глухую оборону. Окружить они меня здесь не могли, да и друг другу в тесном туннеле начали изрядно мешать. Только три-четыре особи могли одновременно нападать на меня, остальным приходилось тесниться позади.
Как учил меня Бао, я постарался отринуть все эмоции. Страх – в первую очередь, тем более, что я и так не особо боялся. Брезгливость – вслед за ним. Сомнения – прочь, они размягчают твой разум, подтачивая его, будто термиты деревянную балку. Следить за движениями противников, за ритмом собственных ударов, наращивать темп, ловить бреши в обороне…
Хрясть! Хрясть! Бамс! Самыми громкими звуками в этой жутковатой безмолвной битве были удары моего посоха. Бесцветные многоножки приближались, атаковали и умирали, так и не издавая ни звука. А вот я, признаться, разок неслабо орнул, когда одна из них цапнула-таки меня пониже колена. Как я и опасался, зеленоватая слюна их оказалась жгучей, как кислота, а небольшие, но острые клыки легко прошили сапог вместе с меховой оторочкой.
Но удачная позиция и наработанная в тренировках с Бао техника ударов посохом сделали свое дело – через несколько минут у моих ног высилась целая гора мерзких белесых трупов. Наверняка опытный охотник и мастер свежевания набрал бы с них каких-нибудь ценных ингредиентов, но мне и прикасаться-то к ним было противно, так что я просто собрал Ци и поспешил дальше.
Выйти к крипте оказалось делом непростым, хотя через какое-то время я уже без всякой медитации ощущал, что я совсем близко, буквально в паре десятков шагов от меня. Увы, чтобы разом преодолеть это расстояние, нужно было уметь проходить сквозь стены.
Наконец, сделав изрядный крюк, я вышел в огромный грот, обрывающийся в пропасть центрального жерла. Прикинув по карте свой маршрут и расстояние от менгира, досадливо крякнул. Знал бы заранее – попробовал спуститься прямо по стволу жерла с помощью Серебряного жала, а напоследок попросту прыгнуть, замедляя падение зерном Парящего сокола. Сэкономил бы полчаса, не меньше, и с многоножками бы биться не пришлось.
Хотя, наверное, все, что ни делается – к лучшему. Не факт, что я бы справился с таким спуском с каменной глыбой за плечами. Надо от нее, наконец, избавляться.
Вход в крипту был заметен издалека – в стене была вырезано широкое каменное кольцо диаметром метра четыре, с ксилайскими иероглифами по всей окружности. Внутри кольца – плоская плита, тоже вся покрытая затейливой резьбой. Похоже на огромные двери. Поверх плиты, словно натянутая пленка, слабо светился полупрозрачный магический барьер, который делал вход в крипту еще заметнее.
Я не торопился бежать к этой двери – предпочел укрыться за большим камнем и хорошенько оглядеться. Грот этот представлял собой что-то вроде большого перекрестка – помимо того туннеля, через который я сюда вышел, от него ответвлялось еще несколько темных проходов. Удобное место для того, чтобы установить менгир. Вот только надо укрыть его получше…
Подходящее место я разглядел не сразу, но это даже к лучшему. Значит, и случайному путнику, забредшему сюда, оно не попадется на глаза. Стены здесь были неровные, с многочисленными нишами и глубокими трещинами. Одна из таких выемок была недалеко от входа в крипту, на высоте метров четырех-пяти от пола. Даже с Серебряным жалом мне пришлось потрудиться, чтобы забраться туда. Но то, что я там увидел, меня вполне устроило.
