Ее огненный змей прогрыз, наконец, Водный щит — сфера лопнула, оросив все вокруг тучей мелких брызг. Длинным кувырком вперед я ушел от атаки змея и бросился к Ларе, на ходу веером расшвыривая Серебряные иглы, чтобы отпугнуть гарпий.
Успел! Девчонка уже поднималась с земли, когда я налетел на нее, сшибая с ног и заряжая длинное комбо стихии Воды, начинающееся с Водяного столба. Тут уже без шансов — оглушение, затем град ударов, отразить или уклониться от которых нереально. Лара осела, сжалась под ними и в конце концов рухнула на землю. Я занес посох для финального удара, но…
Я не понял, что произошло. Меня отшвырнуло назад мощным взрывом, но, как назло, недалеко — я шваркнулся спиной о скалу, и этот удар отбросил меня обратно. Перед глазами все заволокло стеной ревущего пламени, боль накрыла шквальной волной. Жар был нестерпимым — меня будто окунули в котел с кипящим маслом. Какие уж тут резисты — сквозь слепящую пелену огня я видел, как кожа на руках вздувается огромными волдырями, которые тут же лопаются и чернеют, обугливаясь.
Что бы это ни было, но оно попросту сожгло меня, будто спичку. Причем за считанные секунды. Мелькнула мысль о зелье Кипящей крови — возможно, там уже успел восстановиться хотя бы один заряд. Но я не успел бы даже достать флакон.
Уже падая на землю, я разглядел в столбе ослепительного пламени тонкий темный силуэт. Лара! Девушка, раскинув руки, воспарила в метре над землей, и именно от нее и исходили волны нестерпимого жара.
Я приподнялся на локте, второй рукой заслоняя глаза от слепящего света — и вдруг пламя начало опадать, съеживаться, оставляя после себя лишь огромное выжженное пятно на песке. На которое плавно, будто поддерживаемая невидимыми страховочными канатами, спускалась Лара. Полностью обнаженная, если не считать слоя темной копоти, покрывавшего ее стройную фигурку, будто камуфляж. Похоже, одежда ее тоже сгорела в этом пламени. Но сама монахиня была невредима. Контуры татуировки алели у нее на груди, постепенно угасая, как остывающие угли.
Возродилась, как феникс из пламени.
Огонь рассеивался, но для меня это уже мало что решало — я превратился в обугленную головешку. Но почему-то все еще был жив. Мало того — боль вдруг мгновенно отступила, а время замедлилось, почти остановившись. Лара так и зависла в воздухе, касаясь земли лишь кончиками пальцев на правой ноге. Сам я тоже не мог пошевелиться. Сердце тяжело, медленно ворочалось в груди, гулкими ударами отсчитывая такт, будто метроном.
Тум-тум… Тум-тум…
Это же Последний шанс! Пять секунд неуязвимости, потом — воскрешение с малым запасом здоровья. Все равно сдохну, конечно — не от ожогов, так от налета одной из гарпий. Но последний сюрприз я этой мелкой дряни успею преподнести!
Тум-тум… Тум-тум…
Ячейка быстрого доступа с чакрамом вспыхнула, подсвеченная мысленной командой. Минута с прошлого броска точно прошла, оружие успело перезарядиться. Мы встретились взглядами с Ларой. В зрачках у той плясали отсветы пламени, губы тронула торжествующая усмешка.
Тум-тум…
Боль снова накатила на меня, будто наброшенная сеть, и я зарычал, выбрасывая вперед руку. Чакрам взревел, рассекая воздух. И на этот раз противница не успела увернуться.
Очнулся я у незнакомого менгира, расположенного на верхушке черной скалы, торчащей из-под песка под острым углом, будто бушприт исполинского затонувшего корабля. Сверившись с картой, понял, что меня зашвырнуло на несколько сотен метров севернее от места гибели — ближайшая точка возрождения оказалась именно здесь.
Лара, к моему удивлению, реснулась тут же, не став пользоваться одним из своих гильдейских менгиров. Погибла она мгновенно, а я еще умудрился с полминуты побарахтаться — врубил Пульсацию земли, выхлебал лечебное зелье, успел притянуть к себе сферу Ци, вылетевшую из тела противницы. Даже затеплилась надежда на то, что смогу выкарабкаться, если скорость исцеления окажется выше, чем периодический урон от ожогов.
Но потом, как стая стервятников, налетели гарпии.
Монахиня сидела в позе лотоса на самом краю скалы, спиной ко мне. Уже успела одеться — снова в кимоно, в котором была во время налета на оазис. Выходит, держит запасную одежду в инвентаре. Разумно для той, что постоянно играет с огнем. Во всех смыслах этого выражения.
К слову, от моей одежды тоже мало что осталось — штаны и тканевая безрукавка висели на мне обгоревшими лоскутами.
— Что это было? — спросила она, не поворачивая головы.
Я, кряхтя, поднялся. На душе было погано, самочувствие — тоже не ахти. Посмертный дебафф срезает три четверти атрибутов и вдобавок замедляет движения так, что кажется, будто движешься под толщей воды.
— Рычание смерти, — сказал я, чуть помедлив. — Метательный диск.
Отсюда открывался отличный вид на окрестности. Я окинул взглядом безжизненные пустоши, чуть задержав его на облаке далекого самума, маячившем у самого горизонта. Наконец, уселся рядом с девчонкой, свесив ноги с обрыва.
— Ну а у тебя? — спросил я, прерывая неловкую паузу. — Чем это ты таким шандарахнула?
— Восставший феникс. Мастерское умение.
— Какой-то нереальный урон. Там после тебя, кажется, песок в стекло расплавился. И кратер остался, как от бомбы.
— Умение сжигает все оставшиеся заряды Ци. Урон растет пропорционально количеству зарядов.
— А перед этим? Что это у тебя за фиолетовая светящаяся хрень? Совсем как у тех гарпий…
— А вот это не твое дело.
Говорила она спокойным бесцветным голосом, не отрывая взгляда от горизонта. Снова повисла долгая пауза. Накатило странное чувство опустошения и усталости. И вовсе не от посмертного дебаффа. Наверное, от ощущения, что мы зашли в тупик.
Проиграть девчонке было неприятно. Формально мы, конечно, разменялись «один-один». Я даже в некотором выигрыше — успел поглотить ее сферу Ци перед смертью. И хорошо, что она не смогла полутать мой труп. В инвентаре у меня было два джампера. Потерять их было бы непростительно.
— Ну и что делать будем? — спросил я наконец. — Так и будем дальше портить друг другу жизнь?
— А что ты предлагаешь?
— Мир.
— Может, еще и любовью займемся в знак примирения? — ехидно скривилась она. — Прямо тут, на камнях, под жарким марраканским солнцем?
— Ты не в моем вкусе, — спокойно парировал я. — Но насчет примирения я серьезно. Если ты и правда следила за мной, то должна была понять про меня одну простую вещь. Я же упертый, как баран. Я не отступлюсь.
Она вздохнула.
— И что тебе нужно? На самом деле?
— Я уже все сказал. У меня важное дело здесь. И я был бы очень признателен, если бы ты и твои крылатые подружки мне не мешали.
— Какое совпадение, — усмехнулась она. — У меня тоже очень важное дело, которое тоже не терпит лишних свидетелей. И почему ты думаешь, что твое дело важнее моего?
