Пока что все эти катакомбы абсолютно безжизненны. Но, если прислушаться, можно уловить, как впереди время от времени раздается приглушенный гул и лязг.
– Ты как вообще? – спросил я Катарину. – Не пожалела, что ввязалась в это дело?
– Ох, хороший вопрос. Я пару месяцев назад и представить себе не могла, что буду играть в Артаре. Я само это слово ненавидела.
– Почему?
Она ответила не сразу.
– Знаешь, с одной стороны, это здорово, когда твой парень чем-то по-настоящему увлечен. Макс талантлив. И, я думаю, у него правда большое будущее. Он обязательно станет вирт-дизайнером. Но с тех пор, как он поступил в эту академию… Я думала, мы вообще расстанемся. Он же ни о чем говорить не может, кроме этого своего Артара. Жутко бесило!
– Да, Ника, кажется, рассказывала. Говорила, что ты сюда отправилась вслед за Максом.
– Ну да. Здесь я с ним провожу больше времени, чем когда-либо. Уж лучше разделить с парнем его увлечения, чем злиться и пытаться перетянуть внимание на себя.
– Мудрое решение.
– Угу. Да мне здесь и правда понравилось поначалу. Необычно. Чувствуешь себя совсем другим человеком.
– Да и выглядишь тоже.
– Ой, не напоминай! Сейчас я уже привыкла к этому образу. Но поначалу жутко ревновала.
– Кого? То есть – к кому?
– Макса, конечно! К этому вот…
Она красноречивым жестом обрисовала свои формы, угадывающиеся даже под плотным кожаным доспехом.
– К самой себе ревновала, что ли? – опешил я.
Катарина страдальчески закатила глаза и отмахнулась.
– Да ну вас! Я раньше думала, что это Макс не догоняет слегка. Но, похоже, парни все такие.
Я пожал плечами.
Катарина оглянулась на шедшего в нескольких шагах позади Макса и, чуть приблизившись ко мне, вполголоса сказала:
– Страшно мне.
– Ну да, мрачноватое местечко.
– Да я не о подземельях этих, я вообще. Как ты с этим справляешься?
– С чем конкретно?
– С Артаром. Я поначалу понять не могла, чего все так с ума сходят по этой игре. Но… это ведь не игра. Игра – это когда все понарошку. Но когда вот так… Когда боль, кровь, страх – и всё по-настоящему…
– Дело привычки. Слышала историю про изобретателей кинопленки? Когда они показали первый свой фильм на публике – про то, как поезд на станцию прибывает – зрители разбежались в ужасе. Думали, что поезд сойдет с экрана и всех передавит.
– Да дело не в том, что здесь все реалистично. Просто… Я даже в страшном сне не могла представить, что смогу так вот запросто убивать. Я ведь в реале даже мяса не ем. А тут… Мне кажется, этот мир будит в нас все самое плохое. Какие-то первобытные страсти. Мы сражаемся со всякими чудовищами, но в итоге самые страшные чудовища здесь – это мы сами. Вокруг-то – всего лишь компьютерные имитации. А вот наша жажда убийств и наживы – настоящая.
Я невесело усмехнулся.
– Что смешного?
– Ты напомнила мне маму. Мы с ней часто спорили по этому поводу.
– Твоя мама – умная женщина.
– Она – всё, что у меня есть. И только ради неё я здесь.
– Зарабатываешь деньги? Неужели более простого способа не нашлось?
– Выходит, не нашлось! – огрызнулся я. – Но если тебе здесь так не нравится – что тебя держит?
– Да я не за себя беспокоюсь. Макс ведь и Нику сюда притащил. Я была против, но они оба упрямые, как… Это у них семейное. А тут ещё ты.
– Я-то причём?
– Господи, ты и правда такой тупой? – воскликнула Катарина. Оглянулась на идущих позади Нику и Макса и снова понизила голос почти до шёпота.
– Ника – еще совсем ребенок. И она хорошая. Чистая, добрая. Ей здесь не место, понимаешь? И после той жуткой истории, когда на неё напали те трое уродов, которых она попросила о помощи, она бы, скорее всего, бросила играть. А тут – ты. Она же только ради тебя здесь. А ты ей голову морочишь!
- Не преувеличивай. Ей вон, кажется, Маверик уже приглянулся. Девчонки любят мажоров.
Катарина фыркнула, как лисица, и, не будь я в шлеме, она бы точно залепила мне свой фирменный подзатыльник.
– Просто не будь придурком, ладно? – взяв себя в руки, процедила она. – Поговори с ней.
– Да с чего ты взяла вообще, что между нами что-то…
– С того, что не слепая! Господи, да даже Дракенбольт, по-моему, всё понимает!
– Вы о чем там шепчетесь? – догнал нас Макс.
– Да так, о своем, – отмахнулась Кэт.
Мы как раз вышли в просторную гулкую залу, дальняя стена которой подсвечивалась багровым пламенем, разлившимся по металлическому желобу. Желоб тянулся далеко вправо, исчезая в темном тоннеле. А прямо перед нами зияли полукруглые ворота с открытой решеткой, зубцы которой торчали под верхним краем, как змеиные клыки.
– Развилка! – провозгласил Маверик. – Направо – ход в заброшенные малахитовые штреки. А прямо – спуск на верхние уровни алантских шахт. А там и до Кузни рукой подать. Здоровяк, твой выход!
– Чего? – настороженно отозвался Дракенбольт.
– Топай вперед. Мы все за тобой. Продвигайся осторожно.
– А чего там?
– Понятия не имею. Но ты главное не подпускай это к нам.
Дракен растерянно оглянулся на нас, хлопая своими добродушными глазищами. Больт хмурился, что-то бормоча себе под нос. Наверняка ругательства.
– Не дрейфь, дружище!
Я ободряюще похлопал его по внешней стороне лапы. Твердая чешуя, покрывающая его бицепсы и предплечья, на ощупь и правда напоминала шершавый камень.
Огр перехватил покрепче рукоять своего огромного топора и, поведя плечами, первый ринулся в проход. Инвок метнул вслед за ним очередную светящуюся сферу, и та зависла над головой великана, следуя за ним, будто привязанный воздушный шарик.
За аркой оказался широкий проход, под довольно крутым углом спускающийся вниз и, закручивающийся против часовой стрелки. Ступеней не было, неровный пол был усеян щебнем и крупными булыжниками, так что передвигаться было сложновато.
Мы сделали пару витков вниз по этой своеобразной винтовой лестнице и вынырнули в гигантскую пещеру. Светящийся шар Инвока поначалу утонул в нахлынувшей на нас тьме, как фонарик рыбы-удильщика в океанской глубине. Но потом мы разглядели другие источники света.
Когда Маверик говорил о шахтах, я ожидал увидеть что-то вроде темного лабиринта, где мы будем плутать по узким штрекам, отыскивая нужный проход. Но алантские шахты представляли собой куда более масштабное и впечатляющее сооружение.
Такое ощущение, что скалу выгрызли изнутри, оставив только скорлупу. Пещера получилась таких исполинских размеров, что дно её тонуло во мраке. Снизу из тьмы, подсвечиваемой лишь редкими багровыми сполохами, поднималось несколько гигантских каменных столпов, расширяющихся кверху и сливающихся с потолком пещеры. Столпы эти, судя по всему – остатки невынутой горной породы, обглоданные со всех сторон, как яблочные огрызки. Вокруг них спиралями завиваются широкие каменные карнизы, по которым можно спуститься вниз. Кое-где между столпами перекинулись железные эстакады, по некоторым из которых даже изредка прокатываются пустые железные вагонетки.
