Страшновато.
– Эрик, ты как?
Голос Макса звучал глухо, будто через толщу воды.
– Нормально, – мотнул я головой.
Приложил ладонь к ушибленной груди. Шипы на палице пробили толстую кожу панциря, и из прорех сочилась кровь. Но это ерунда. Если этот удар не убил меня сразу – теперь уже не о чем беспокоиться. С моим нынешним уровнем живучести все раны затянутся через несколько минут.
Подошла Стелла, с трудом ковыляя на ослабевших ногах. Ника тут же бросилась к ней, окутала розоватой пеленой целительных заклинаний.
– Нужно уходить, – глухо проговорила Стелла, оборачиваясь в сторону убежавших Камнекожих. – Сейчас они вернутся с подмогой. И тогда нам точно не справиться.
Я кивнул.
– Открываем портал. Что ты там копаешься, Макс?
Маг пытался поддеть концом посоха крышку одного из массивных ящиков, что бросили Камнекожие. Дракенбольт, хмыкнул, отстранил его и сорвал крышку одним махом – так, что засевшие в дереве гвозди коротко взвизгнули.
– Твою ма-ать… – ошарашено разглядывая содержимое ящика, протянул Макс. – А ну-ка, что в тех?
Мы один за другим вскрыли ящики. Там, обнаружилось много всего. Стальное оружие – наконечники копий и стрел, мечи, массивные топоры. Но в большинстве ящиков – аккуратно переложенные соломой большие железные сосуды, испещренные рунами. Горловины сосудов были запечатаны воском, и из каждой торчал длинный фитиль.
– Эх, повезло нам, что я не особо усердствовал с огнем во время боя, – дрогнувшим голосом сказал маг. – Взрывчатка.
– Не нравится мне всё это, – мрачно заметила Стелла. – Ни эти ящики, ни то, что мы видели в жилых ярусах пещер. Можно, конечно, предположить, что наши приятели Камнекожие вдруг с помощью Хтона совершили резкий технологический прорыв. Но больше похоже на то, что их снабжает кто-то из игроков.
– Вот именно, – кивнул Макс. – Такие вот взрывчатые смеси, да еще и усиленные магией, не изготавливают даже неписи. Это гильдейский крафт! Осадные технологии для штурма крепостей. Ну, или битвы с титанами. Так, погодите-ка…
Он, кряхтя, вытащил один из железных сосудов из ящика и поставил на пол. Размером эта штука была с пивной бочонок литров на двадцать пять – тридцать.
– Если это крафтовая вещь – то здесь должно быть клеймо. Можем выйти на изготовителя.
Он, щурясь, оглядел сосуд со всех сторон. Мы сгрудились вокруг, вытягивая шеи в ожидании.
Макс замер, наконец, найдя то, что искал. Поднял на нас округлившиеся глаза.
– Ну, что там? – выглядывая из-за меня, нетерпеливо спросила Катарина.
– Тут… гильдейская метка.
– Чья? Корсары?
Макс помотал головой и развернул сосуд в мою сторону. Там, сбоку, темнел выдавленный на железной поверхности силуэт орла с развернутыми крыльями.
– Легион.
Глава 7
Последние пару дней мои пробуждения больше похожи на ритуалы воскрешения.
Из сна я вынырнул резко, как выскочивший на поверхность воды поплавок. Но собственное тело поначалу ощущал, как какой-то сковывающий движения костюм, полный игл, развернутых внутрь. Согнуться и сесть на кровати удалось только с третьей попытки.
Прогресс. Вчера с утра вообще пришлось минут пятнадцать валяться, собираться с силами. Сейчас же… Ощущение, будто всю ночь разгружал ящики с чугунными болванками. В общем-то, как и в прошлую ночь. Но в тот раз меня еще и молотили битами.
Покрутил головой, с хрустом разминая шею. Поднялся. Сделал несколько простейших упражнений на растяжку – сперва аккуратно, еле сдерживаясь, чтобы не вскрикнуть от боли. Потом – все увереннее.
Странные всё-таки ощущения. Тело будто чужое. Все мышцы – жесткие, как резиновые жгуты, а при напряжении и вовсе наливаются каменной твёрдостью. Вены на руках торчат сквозь кожу, как веревки – даже страшновато.
И дико хочется пить. Я взглянул на подоконник – вечером я специально поставил туда графин с водой – постоянная жажда и голод мучают меня все эти дни.
Графин пуст. Похоже, ночью я вставал за ним. Не помню.
В школе, когда занимался плаваньем, я, конечно, ходил и в тренажерный зал. Никогда не стремился раскачаться до огромных размеров, да это было и ни к чему. Для пловцов предусмотрен особый комплекс упражнений, в основном на выносливость. Но теорию бодибилдинга я знал, да и ребят в зале встречал разных – от «подснежников», пытающихся согнать жирок перед летом, до парней, с трудом проходящих в дверной проем.
Но людей в таком состоянии мне видеть не приходилось. Судя по четко прорисовывающемуся под кожей рельефу мышц, жировой прослойки не осталось вовсе, плюс я чудовищно обезвожен, несмотря на то, что выпиваю, по-моему, по ведру в день. Бодибилдеры, даже перед соревнованиями, когда изнуряют себя «сушкой» и диуретиками, так не выглядят. А если и выглядят – то в последние часы жизни.
Если бы не возросший во много раз уровень регенерации, я бы, скорее всего, тоже сдох бы в ту же ночь, когда всё это началось. Но организм мой, похоже, перестраивается. Как гусеница, превращающаяся в бабочку. Только без всякого кокона. И без всякой заботы о том, как я себя при этом чувствую.
Я поковылял в ванную, но на пороге комнаты замер, увидев маму. Она готовила завтрак. Встала раньше меня?
Только сейчас сообразил взглянуть на часы. Почти десять! Это что, получается, я так дрых, что не услышал будильника? Давненько такого не бывало.
Хотя, плевать. В бар мне к двенадцати. Время есть.
– Доброе утро, мам.
Она, мельком взглянув на меня, кивнула.
Я, стиснув зубы, прошел в ванную. Ополоснул лицо и припал к крану, судорожно глотая холодную, пахнущую обеззараживающим средством воду. Вкуса не чувствовал, да и плевать – лишь бы затушить пожар, бушующий внутри. Но ощущения такие, что вода не в желудок попадает, а сразу впитывается всем телом, как сухой губкой.
С матерью мы вчера поссорились. Снова из-за Эйдоса. На этот раз серьёзно. Не припомню, чтобы она вообще на меня так когда-то кричала. Со слезами, с отчаяньем. Да мы вообще редко спорили. Особенно после аварии.
Я понимал, как ей страшно. Первые сутки после того, как я вернулся из больницы, она смотрела на меня недоверчиво, с затаенным ужасом. Будто на ожившего мертвеца.
А, собственно, как меня еще назвать?
Залез в душ. Надолго. Под горячими струями мышцы постепенно расслабились, боль почти ушла. Многочисленные гематомы под кожей за эти два дня окончательно рассосались – лишь кое-где остались коричневатые пятна, но и они быстро уйдут.
Выбравшись из кабинки, протер запотевшее зеркало и уставился в свое отражение.
Так и не могу привыкнуть. Будто кто-то чужой смотрит на тебя из зеркала. Очень похожий на тебя. Но не ты.
