— Времени мало… — отрешенно прошептала Ника. — Его почти не осталось.
Она снова всплыла повыше, с явной неохотой отпуская Эрика. Тот потянулся было за ней, но руки его бессильно опустились.
— Дай мне свой меч.
Адамантитовый скимитар засиял, отражая свет ее ауры, будто зеркало на ярком солнце. Выскользнул из руки Эрика и повис в воздухе между ним и Никой. Девушка обхватила клинок ладонями и, прикрыв глаза, провела по лезвию сверху вниз. Оружие засияло, будто облитое светящейся жидкостью, которая тут же быстро начала впитываться в металл, покрывая его неровными разводами. Я даже невооруженным взглядом разглядел мощную магическую ауру, вспыхнувшую вокруг меча.
Хм… Хтон мог создавать могучее оружие вроде молота Дробителя или серпа Резчика. Но и Ника, оказывается, кое-что может.
Эрик медленно, будто с опаской, потянулся к мечу и снова взял его. Обхватил длинную рукоять обеими ладонями.
— Уходи, Мангуст, — повернувшись ко мне, сказал он. — И спасибо за все.
— Ну, уж нет! — запротестовал я. — Я останусь до конца!
— Не дури!
— Это очень опасно, — согласилась Ника. — Я не знаю, смогу ли я защитить вас. Особенно если вас будет двое.
— Давай запустим протокол экстренного выхода, — предложил я Эрику. — И на последних секундах руби эту штуку. Тогда у тебя будет шанс выскочить в последний момент из аватара. А дальше…
— Дальше от вас уже ничего не будет зависеть, — подытожила Ника.
Эрик задумался, мрачно разглядывая снующих снаружи купола Теней. Я тем временем достал сентакуляр.
— Я тоже попробую выскочить в последний момент. Возможно, успею потом вернуться в Гавань и помочь в финальной битве с демонами.
Искатель, наконец, кивнул и зашагал к центру платформы — туда, где висело в воздухе Сердце Артара. Остановился в шаге от него, так что его с трудом можно было разглядеть в сиянии артефакта — лишь темный силуэт с размытыми краями. Я тоже подтянулся поближе, Ника же взмыла над нами, зависнув точно над Сердцем и раскинув руки в сторону, будто крылья. Сейчас она, как никогда, напоминала ангела.
— Запускаем! — скомандовал Эрик. — Стандартный таймер на двадцать секунд. Но не геройствуй — сматывайся раньше.
— Да я и не думал, — нервно усмехнулся я.
К счастью, протокол экстренного выхода работал. Перед глазами вспыхнули уже привычные в последнее время строки системного сообщения, а вслед за ними — цифры, отсчитывающие последние секунды перед выходом.
20… 19… 18…
Я положил палец на гашетку, отвечающую за возвращение в Артар, но нажимать не спешил, завороженный зрелищем. Кажется, сам воздух внутри купола звенел от напряжения. Тени будто чувствовали что-то и набрасывались на невидимую преграду с особым остервенением. Ника закрыла глаза, но лицо ее закаменело, будто внутри нее шла борьба.
12…11…10…
Эрик же, расставив ноги, поднял сияющий меч над головой, широко размахнулся, готовясь вложить в удар всю свою силу. Я не мог видеть его лица, но, судя по донесшемуся до меня сдавленному рычанию, он сейчас страшно оскалился, борясь с самим собой. Его можно было понять. Казалось бы, это просто один удар мечом. Но это тот удар, который может перечеркнуть всю его судьбу. И много других судеб.
5…4…3…2
Рука, сжимающая сентакуляр, дрожала, палец соскальзывал с кнопки, но я не мог оторвать взгляда от Эрика. Он наверняка тоже ждал последних секунд таймера, на мгновение застыв с занесенным высоко над головой мечом. И, наконец, заорал в голос, рубанув им, будто палач. Я невольно заорал вместе с ним и зажмурился, нажимая на кнопку сентакуляра.
Мир взорвался, разлетаясь на осколки.
Осколки: 212-й
Светящиеся панели на потолке вспыхнули перед взором так быстро, что я не сразу понял, что это такое и что произошло. Все-таки обычно выход из Артара занимает куда больше времени. А тут — ни комнаты-шлюза, ни даже короткого беспамятства. Только звенящая острая боль в висках и страшная тяжесть во всем теле. С трудом получилось даже голову поднять, а уж чтобы сесть, пришлось напрячь все силы, с хриплым стоном вцепившись в края ложемента. Пальцы онемели и почти не гнулись. По мышцам пробежали странные судороги, сопровождаемые покалыванием — как будто я умудрился отлежать все тело разом, и теперь кровоток начал понемногу восстанавливаться.
Судя по доносящимся со всех сторон приглушенным ругательствам, у товарищей моих дела обстояли не лучше. Даже, пожалуй, хуже. Стелла, попытавшись встать, покачнулась и свалилась на пол. Вульф непрестанно рычал, обхватив голову ладонями так, будто хотел раздавить ее. В углу за дальним ложементом кого-то рвало — кажется, Стинга.
— Да что за… — прохрипела Стелла, скривившись от боли и прижимая ладони к вискам. — Джейсон!
На дальнем от меня ложементе сидел, ошарашено мотая головой, один из бывших Призраков, добавленный в команду совсем недавно, перед самой осадой Гаракса. Понемногу придя в себя, он развернул перед собой какой-то интерфейс — пальцы его зашевелились в воздухе, нажимая на невидимые для остальных кнопки. Но даже эти простые движения давались ему с трудом — руки заметно дрожали.
— Похоже на прямое отключение… — пробормотал он.
— Нас всех кто-то вырубил извне по экстренному протоколу?
— Нет, просто… выброс. В обход всех защитных протоколов! Будто… вилку из розетки вырвали.
Говорил Джейсон хрипло, со странными затянутыми паузами прямо посреди фраз. Выглядел неважнецки — белок правого глаза полностью заволокло красным от полопавшихся капилляров, лицо время от времени дергалась в нервном тике.
Похоже, я-то еще легко отделался — скорее всего, потому, что у меня уже была запущена процедура аварийного выхода из Артара. Головная боль отступала, подвижность тоже быстро восстанавливалась. Я был первым, кто смог нормально подняться с ложемента и пройтись по залу.
— Кто помнит, что произошло? — спросила Стелла. Она, несмотря на плачевное состояние, продолжала думать о деле.
— Ни черта не помню, — пожаловался Стинг. — Мы отбивались от демонов, прорвавшихся на стену. А потом… Какая-то вспышка с неба… И все.
— Да, я тоже помню яркий свет… — пробормотал Вульф.
Интересно. Что же там у них произошло? У меня у самого перед глазами всплывал только образ Сердца Артара с занесенным над ним мечом.
— Эрик?
Блэквуд лежал неподвижно, но глаза его были открыты, и взгляд застыл, устремленный в потолок. Но на имя он отреагировал — вздрогнул, повернул голову в мою сторону.
— Живой, чертяка! — облегченно выдохнул я. — Ну так что там было дальше? Успел что-нибудь понять?
Он, поморщившись, сел, свесив ноги с ложемента. По сравнению с остальными он, похоже, тоже почти не пострадал физически. Но взгляд его был совершенно потерянным.
