— Увы, неизвестно, кто именно оставил там эти объекты. Хотя сам Окада склонялся к тому, что это были все-таки люди. По крайней мере, существа с очень близкой к нам физиологией мозга. Именно поэтому удалось так быстро адаптировать эти технологии под людей.
Он отвлекся, манипулируя с видимой только ему клавиатурой.
— Ну, и чтобы немного проиллюстрировать мой рассказ — небольшой фокус. Как говорится, лучше один раз увидеть…
Колонна перед нами пришла в движение. Поначалу мне показалось, что она попросту треснула повдоль в нескольких местах, и изнутри ее брызнул свет — яркий, голубоватый и немного пульсирующий. Потом стало ясно, что это пришли в движение массивные панели на гранях призмы, начали трансформироваться, складываясь и разъезжаясь в стороны.
А еще стало понятно, что большинство этих панели с подсветкой и кучей всяких кабелей — просто маскировка. Еще немного — и колонна раскрылась, как цветок из бутона, обнажая свою светящуюся сердцевину.
Кажется, Стинг шепотом выдал что-то витиеватое и матерное, но остальные молчали, завороженно глядя на все эти метаморфозы. Лишь под конец Маретти негромко, но как-то торжественно произнес:
— Собственно, вот он. Объект номер три. С него все началось.
Это было похоже на огромный веретенообразный кусок льда, пронизанного ярко-голубыми светящимися прожилками, а в середине заполненного чем-то плотным и пульсирующим. В высоту объект был, наверное, метров пятнадцать — было сложно определить точнее, потому что колодец, в котором он располагался, пронизывал несколько этажей, а сверху и снизу к нему крепились массивные вспомогательные системы. Которые, к слову, выглядели уже менее чуждо. Как и вспомогательный каркас, в котором был закреплен этот огромный осколок, и сеть из сотен электродов, подключенных к нему.
— Это… Это… невероятно, — выдохнула Стелла, вцепившись в поручни и едва не переваливаясь через них. Эрик шагнул к ней ближе и осторожно взял за плечи.
— Невероятно. Немыслимо. Удивительно, — с несвойственной ему мечтательностью в голосе произнес Маретти. — Собственно, вот он, тот айсберг, о котором я говорил.
— Откуда вы все это узнали? — спросил я. — От своего заказчика?
— Да.
— Дайте-ка угадаю. Хаширо Окада — и есть ваш клиент?
— Он сохраняет инкогнито, мы общаемся только опосредованно. Но, думаю, да — это либо сам Окада, либо кто-то из его близких. Кто-то, кто в курсе.
— Что вам еще известно? Ну же, рассказывайте все, что знаете!
Стелла возбужденно повернулась к Маретти. Светящаяся громада Объекта номер три отражалась в ее расширившихся от волнения глазах голубоватыми огоньками.
— Этот объект — изначальный источник всех прорывных технологий, связанных с Эйдосом. Я не знаю, какими путями он попал именно сюда, как создавалось это хранилище. Но кампус этот раньше принадлежал засекреченному институту, и уже потом был передан NGG.
— И все это время никто не знал, что скрывается здесь, под землей?
— Странный вопрос, мисс Вайс. Вы ведь сами работали в компании.
— Я редко спускалась на серверные этажи, это не моя компетенция. Но был ведь технический отдел…
— Все лишь видимость. Я же говорю, в этой истории нагромождено очень много лжи. К примеру, мы находимся не на минус шестом этаже, а на минус девятом. И без специального кода вы сюда не попадете.
— А что на настоящем минус шестом? — спросил я.
— Практически такой же зал, но сплошь бутафорский.
— Так, подождите…
Стелла нервно прошлась из стороны в сторону, обхватив руками голову и пятернями заглаживая волосы назад.
— Но как… Если это какие-то древние ископаемые технологии, то как Окада и его соратники успели так быстро освоить их? Даже имея действующий прототип. Ведь нужны годы и годы, чтобы…
Она осеклась — видимо, сама догадалась.
— Субъективное время, мисс Вайс, — кивнул Маретти. — Благодаря эйдетическому трансу у Окады на все это было куда больше десяти лет.
— Но все равно — есть ведь ограничения по масштабированию субъективного времени. Да и вообще, нельзя находиться в ЭТ-фазе слишком долго…
— Все эти ограничения характерны только для нашего оборудования — оно еще несовершенно. Да и то, как я подозреваю, многие ограничения вводятся искусственно. Окада же работал непосредственно с исходной технологией. Он мог создавать виртуальные пространства, в которых время сжималось в десятки раз. Так что у него было практически неограниченное время для исследований. Сколько лет он на самом деле потратил, изобретая Эйдос — знает, наверное, только он сам.
— Но каким образом все это попало в руки частной компании? — спросил Стинг. — Мне лично вот это кажется самым невероятным.
— Ну, NGG — не совсем обычная компания. Изначально она была прикрытием для секретных разработок, так же, как и институт, в котором работала команда Окады. Но с тех пор, как исчез сам Окада, явно что-то пошло не так. В итоге слетело очень много погон и очень много голов. В буквальном смысле. В общем, это очень запутанная история, у которой к тому же многие концы ведут на самый верх. Я не берусь восстановить цепочку событий даже примерно — у меня не хватает слишком многих деталей паззла. Но итог мы все видим сами. Проект на какое-то время стал попросту бесхозным.
— Да как такое может быть? — недоверчиво фыркнул Стинг. — Это же стратегически важный объект! Да его охранять должны похлеще, чем ядерные боеголовки!
— Вы правы. И первые несколько лет так и было. Но, думаю, теперь, когда технологии, основанные на этой находке, уже не просто освоены, но и запущены в массовое применение, Объект номер три уже гораздо меньше интересен властям. Хотя далеко не все его тайны раскрыты.
— Ну а что с Артаром? — напомнил я. — Во всем вашем рассказе пока не было ни слова про Артар.
Маретти лукаво улыбнулся и выудил из внутреннего кармана свой курительный девайс. Затянулся и выдохнул, выпуская облачко ароматного пара.
— Вы до сих пор не поняли? — спросил он. — Это — и есть Артар. То, что вы называете ядром проекта — это огромная эйдетическая симуляция, уже существовавшая внутри Объекта номер три, когда Окада нашел его. И на примере Артара сам Окада и первые вирт-дизайнеры учились создавать вирты.
— Но этого… не может быть, — неуверенно улыбнулась Стелла, и губы ее предательски задрожали.
Маретти пожал плечами.
— Увы. Первые несколько лет они просто исследовали этот мир. А благодаря материалам, оставленным предтечами, учились создавать что-то подобное. Самой сложной задачей на том этапе было создание промежуточных прототипов.
— Могу себе представить, — задумчиво кивнула Стелла. — Между эйдетическими технологиями и цифровыми — такая пропасть… Примерно как между компьютерами и клинописными табличками.
