– Зачем такие сложности, вы можете просто отказаться.
– Смысл? Работа интересная и знакомая, я смогу справиться с ней лучше других, потому что умею находить общий язык с людьми. Кроме того, я не бросаюсь в глаза, а мужчины с удовольствием рассказывают мне то, о чём в разговоре с джентльменом умолчат.
Обаятельная, влажные губки улыбаются, многозначительный, с поволокой, взгляд, мягкое дви-
жение груди под тонкой блузкой. Ну да, эта кого угодно выпотрошит, с такими-то данными!
– Но эта работа… связана с некоторым риском. Надеюсь, вы понимаете?
– Любой выход из дома связан с риском. Я не боюсь, я рисковала и больше, чем в вашем случае, – поправила игриво причёску, чуть тронув локон. Но очень ловко тронула. Чёрт, шрам, похоже, не бытовой, а от пули.
Опасный кадр. Но ценный. Эту, судя по всему, ничему учить не нужно, эта всё умеет.
– Послушайте, вы ничем не рискуете, я могу уйти, но я уже кое-что узнала. Я уйду, но тогда уйду безо всякой для вас и себя пользы. Если я останусь я узнаю ненамного больше, но это принесёт ощутимую выгоду и мне и вам.
Улыбка. И взгляд поверх макушки «вербовщика». Кажется, она догадалась, что ее снимают, и вычислила направление на камеру!
Ладно, берём. Такую занозу лучше воткнуть в свою ягодицу, чем спровадить на сторону. Больше, чем узнала, она, верно, вряд ли узнает. Но даже если узнает и потащит информацию человеку с фотографии, это ничего не изменит – они тут все друг за дружкой следят, чтобы после того, как компромат нарыли, грязью, как из брандспойта, обливать. Здесь это нормально и никого не удивляет – достаточно предвыборные дебаты послушать, чтобы понять. На заказчика она не выведет, потому что знает только «вербовщика», а его поди сыщи в Новой Зеландии. Так что круг замкнётся на ней. Пока никто не вычислил масштабов работы, это не более чем предвыборные игрища. А вычислить их, не имея выходов на полсотни «вербовщиков», невозможно. Так что риска никакого. И самое главное, здесь – это не дома, здесь он временщик. Дома он бы раз в пять подстраховался, а в чужой стране… Тут его скоро не будет!
Берём…
* * *
И пошла информация…
– В детстве бабочкам крылья отрывал? И мухам? И когда бескрылые ползли по подоконнику, радостно смеялся?
Интересно… Чёрточка характера.
– Однажды избил мальчика, который был на год младше. Причём бил всерьёз, не как мальчишки дерутся, а как в боевиках, так что одноклассники даже не решились вступиться. И ногой тоже ударил, несколько раз в живот, когда тот упал. И это не один такой случай был…
И кто он теперь, посмотрим? Ага, прокурор, который блюдёт закон и преследует опасных для общества и сограждан преступников. Интересная метаморфоза! Бросим информацию в его папочку… Что там еще?
– А после он дорогой велосипед угнал. Перекусил кусачками замок и уехал. Его почтальон случайно заметил…
– Дело заводили?
– Нет, велосипед в тот же вечер вернули с извинениями его родители, и в полицию никто обращаться не стал.
Еще штришок, но не более – за детские шалости действующего прокурора к ответу не потянешь. Хотя использовать эти эпизоды в антирекламе можно. Берём на заметку.
Другой штат, другой персонаж…
– Когда он в старших классах учился, то с дурной компанией связался. Скорее даже ее организовал, потому что самым старшим в ней был и главным заводилой. Они своих однокашников подкарауливали и деньги у них забирали, а если те сопротивлялись, то били. Все молчали, потому что боялись.
– А взрослые?
– Взрослые считали, что это подростковые потасовки – кто кому в детстве носы не квасил, мальчики без этого не могут. Только там особый интерес был: грабили они. Потом, когда одному потерпевшему нос сломали, вышел небольшой скандал. Полиция начала расследование, но дело сошло на нет – маленький городок, кому нужна такая слава? Потерпевшие забрали заявление, нападавшие принесли извинения и что-то там компенсировали. А вы что думали, это он теперь известный человек, а тогда большим негодяем был, я вам точно говорю…
Интересно, а в официальной биографии этот эпизод никак не отражён. Что неправильно. Здесь надо будет порыть, тех прежних полицейских подтянуть, потерпевших, если удастся, найти, узнать подробности, может, что-то в архивах разыскать. Это уже «горячее».
Дальше…
– Мы тогда, на первом курсе, не шибко богатые были, жрать хотели с утра до вечера и ночью тоже, только об этом и думали. Ну, не об учёбе же, на пустой желудок.
– А родители?
– Те деньги, что родители присылали, мы в первую неделю просаживали. Ну там бары, девочки, алкоголь. Молодые… Всего хочется попробовать, в каждую бочку затычкой влезть. Такие времена славные! И знаете, что удумали? Не поверите – сперму сдавать! Это же тебе не кровь, которая потом месяц восстанавливается! Кровь сдашь, дурной два дня ходишь, и перерыв должен быть, а тут!.. Этого добра не жалко – хоть залейся. Ну, вы понимаете, о чем я. Ребята молодые, крепкие, «ёмкости» под завязку, аж через край плещет, только успевай пробирки подставлять! Мы в три штата на сдачу ездили. Такой заработок…
Интересно… Только не понятно, куда эту информацию присобачивать. Но… возьмём на заметку. Всё возьмём!
Дальше поехали… По карте великой страны…
– Он его ниггером обозвал.
– Кого?
– Одного афроамериканского юношу. И еще сказал, что чёрным надо чёрную работу давать, а лучше в угольных шахтах держать, где их с фонарем не сыскать!
Да? А теперь совсем другое говорит, строя свою политическую карьеру на национальном равенстве и братстве. А тут «ниггер»! Найти бы того афроамериканца да напомнить…
Дальше…
– Его застукали, когда он бездомную собаку вешал. Вешал и смотрел, как та в петле извивается. Ну, ладно, наказать за разорванные штаны – это понять можно, но вешать? Побил бы палкой, камень бросил… Но самое интересное, тот, кто его за этим делом поймал, говорил, что он улыбался, когда вешал – ну просто от счастья светился и петельку ослаблял, чтобы псина не сразу задохнулась. Вот вы бы радовались, живое существо жизни лишая? А он… Не мстил – удовольствие получал какое-то садистское. Я теперь, когда его по телевизору вижу, сразу про ту собаку вспоминаю. И не верю ему, чтобы он ни говорил, не верю и всё тут!
Еще…
– Он всегда странным мальчиком был: в чёрном ходил, военные значки носить любил, такие, знаете, агрессивные с черепами и костями скрещенными, как на немецкой форме. Оружие у него дома было, у нас ведь в штате с этим просто. А когда в колледж поступил, он таких же пацанов вокруг себя собрал. Что-то они там обсуждали, в походы ходили, книги читали, тренировались. Так-то никому не мешали – физкультура дело хорошее, это уже после известно стало, что это они «Майн Кампф» изучали, ну того автора бесноватого, который жил в Германии, а физкультура у них – всё больше стрельба и драки до крови. И еще форму у них нашли и оружие – биты бейсбольные, ножи и устав организации, которую они хотели создать, чтобы Америку от цветных избавить. Ну пацаны, дурачьё, начитались макулатуры и сверхчеловеками себя вообразили, ладно до дела не дошло…
