— Офигеть! — резюмировал Клоун.
— Что офигеть? — я непонимающе посмотрел на него. Клоун находился в глубокой задумчивости. Что для него было очень несвойственно. Выглядело пугающе.
— Отойдем на минутку! — он взял меня под локоть. Обернулся к Кадету. — Овцу не трожь! Понял?
Кадет покорно кивнул, а мы отошли к шкафчикам. Я вопросительно уставился на него.
— И что это сейчас было?
Мой вопрос его смутил.
— Тут такое дело, — Клоун почесал лысую башку. — В общем, я служил в десанте. У Гадюки. Я вспомнил.
Я невольно улыбнулся.
— Серьезно? Десантура? Голубые береты, купание в фонтанах и вот это вот все?
— Почему голубые? — удивился Клоун. — Черные!
— Так черные у морпехов же, не?
— У кого?
— Ну, у морской пехоты!
— А что это за пехота такая странная?
— А, проехали! — я махнул рукой, но все же не удержался. — А вы бутылки об головы разбивали?
Клоун уже смотрел на меня, как на сумасшедшего.
— Как же ее разбить — она же пластиковая!
— Кто ж его посадит — он же памятник… — пробормотал я себе под нос. И удивился.
— Чего?
— Да ничего, забей! — странные обрывки мыслей из прошлой жизни посещали меня с раздражающей регулярностью. Я тряхнул головой. — И что мы с этого будем иметь?
— Тут такое дело, — опять заладил Клоун. — После учебки «покупатели» приедут.
— И? — такой жаргон мне был откуда-то знаком.
— Ну… Такое дело, — Клоун, невиданное дело, похоже, засмущался. — Я хочу обратно в десант! Вот!
— У меня к тебя два вопроса. Что ты конкретно вспомнил? За что тебя «переформатировали»? — я загибал пальцы рук. — О! Еще третий! Почему ты думаешь, что тебя возьмут обратно? Я дико извиняюсь, но скорее всего, ты где-то знатно накосячил!
Клоун яростно чесал лысину. У меня появилось опасение, что он ее протрет до мозга.
— Да, немногое. В основном, бои. И подразделение, где служил. И, знаешь, что? — он испуганно посмотрел на меня. — По-моему, я был Сержантом!
— Да ты что! — я вытянулся по стойке смирно.
— Не смешно. За что стерли — не помню. Что возьмут — не думаю. Но очень хочу. Ты не понимаешь! — Клоун задумчиво посмотрел вдаль, подбирая слова. — Это как Семья. Я их не помню. Но люблю!
У меня внутри что-то нарастало.
Поле боя. В воздухе воняет гарью и кровью. Здоровяки в черных доспехов устало смеются, сидя на земле в ожидании эвакуации. У всех на груди и левом плече одинаковая эмблема… Я пытаюсь ее рассмотреть… Но, видение отступает. Остается только ощущение. Семья! Ты не прав, Клоун, я тебя прекрасно понимаю!
— Але! — Клоун тряс меня за плечо и уже замахивался дать мне дружескую пощечину.
— Я в порядке! Порядке!
— А ты посреди боя так не вырубишься? — подозрительно прищурился Клоун.
— Не вырублюсь, не волнуйся!
— Ну-ну…
— Скажи мне еще одну вещь. У десанта разве не свои учебные курсы?
— Так-то да, но пехота — кузница кадров десанта. Они всех перспективных к себе перетягивают — пехотные командиры десантных за это ненавидят!
— А ты перспективный? — я улыбнулся.
— Конечно! — Клоун осекся. — А ты… Не хочешь со мной? Из тебя выйдет толк.
— Неужели? — я развеселился. — Вообще-то я с детства хочу быть качмонавтом!!!
— Кем? — во взгляд Клоуна вернулась подозрительность.
— Леееха! Качмонавтом! — по-ходу, у меня истерика.
Клоун уже даже не моргал. А меня согнуло в приступе смеха. Эка, меня накрыло! Я просмеялся и вытер слезы — благо Клоун больше не пытался привести меня в чувство физическим воздействием.
— Щучу я… Щучу! — я вытер выступившие слезы. — Десант, так десант! Нам, татарам — все равно!
Лицо Клоуна просветлело.
— Правда? Здорово!… А кто такие татары?
Я просто махнул рукой. Пора заканчивать с этой петросянщиной… чтобы не значило это слово.
— Овцу берем с собой. И это не обсуждается!
Клоун закивал головой.
— Конечно! Она толковая! То есть… В смысле послушная! В смысле…
— Да понял я, не напрягайся. В смысле, берем. Кстати, пошли обратно, а то вон Кадет ожил вроде — как бы опять на Овцу не набросился!
— Итак, Кадет, винтовку мы вам отдадим!
Овца посмотрела на меня, сначала недоуменно, потом растерянно. Часто заморгала ресницами. Блин, это как конфету у ребёнка забирать! Моя решимость стала падать. Я отвел от нее взгляд, прочистил горло и продолжил.
— Кхм… В общем, у нас есть одно простое условие. Ты связываешься с бабушкой и рассказываешь про нас. И после обучения мы идем в десант.
Оживший Кадет снова взгрустнул.
— Это невозможно. Из пехотной учебки в десант не берут.
— Ну тебя же возьмут!
— Ну я же это… как его…
— Блатничок? Любимый бабушкин внучок?
Кадет, похоже, обиделся и засопел.
— Да не парься ты! От тебя требуется только чтобы она обратила на нас внимание. У нее же будет доступ к записям обучения?
— Да. Она все мои бои смотрит.
— Ну и как ей сегодняшний? Понравился? — захрюкал Клоун.
— Еще не знаю. Мне бы винтовку…
— Вот, кстати, с сегодняшнего боя и начни! «Бабуля, вот эти перцы, которые меня нашинковали — вообще-то клевые ребята и им надо в десант!» Примерно так! Главное, чтобы она обратила внимание! Дальше — наша забота!
Кадет засопел еще сильнее.
— Да не обижайся ты! Сегодня был честный бой?
Кадет нехотя кивнул.
— Правда, мы молодцы?
Кадет кивнул еще раз.
— Вот и донеси эти бабушке! По-рукам?
Кадет кивнул третий раз.
— Овечка, солнышко мое! Дай дяде Илаю винтовочку! А он тебе потом новую купит! Обещаю! Вот выпустится из учебки, получит первую зарплату и сразу купит! Самую лучшую!
Овца смотрела меня уже без обиды, но еще с подозрением.
— И дядя Клоун добавит! Слышь, ты! Добавишь?!
— Да!
— Вот видишь! А на два зарплаты мы знаешь какую винтовку тебе купим? Если не пропьем, конечно…
— Какую?
— Самую лучшую!
— Честно-честно?
— Честно-честно! Давай уже, разжимай ручки!
Глава 12
— Вообще «стирание» — это, в большинстве случае, неправильный термин, — умничал Нобель, пока я приходил в себя в новом теле.
