Кажется, он кивнула. Я, мало что видя, побежал к командному центру. Почему-то больше никто не стрелял. Добежав до цели, я понял почему. Передвижной центр был варварски вскрыт и, в данный момент, грязный окровавленный Клоун пытался вытащить из него оператора.
— Вылазь, падла! Хватит упираться! — пока я дошел, оператора удалось вытащить наполовину.
Капрал ПР13.А3.130014 «Алекс». Я даже не удивился.
— С повышением, мудила! — выкашлял я вместе с кровью.
— И тебе того же по тому же месту! — радостно осклабился тот.
— Сдаешься? — спросил я.
— Русские не сдаются! — так же радостно ответил этот гад и из отсека показались, наконец, руки. В них были зажаты гранаты. Уже без чеки.
— Точно мудила! Но, хоть, свой… — резюмировал я и мы все взлетели на воздух.
* * *
— Наливай! Наливай! Наливай!
Прям день Сурка, какой-то. А с другой стороны — что здесь еще по вечерам делать? Опять же, сегодня есть повод. Хотя, кого я обманываю? Для того чтобы выпить, интеллигентному человеку, даже компания не нужна.
Хотя повод, действительно был. Рекруты Овца и Клоун, чудесным образом перепрыгнули ступеньку «рядовой» и стали капралами. Капрал Клоун и Капрал Овца! Как звучит!
Как всегда, мрачный майор Шунт и, как всегда, веселый профессор Компот донесли до нас эту приятную весть, как только мы возродились. А я стал Сержантом.
Все прошло как-то обыденно, даже погон не дали, жлобы. Хоть бы лычки какие-нибудь красивые. Сказали — не положено. Только на парадной форме. А парадной формы нам тоже не положено. Потому что не регулярная Армия. Замкнутый круг.
Однако в соседних «саркофагах» оживали танкисты, которые все слышали. Так что отмазаться от торжественной попойки у нас не было ни единого шанса. Ну и артиллеристы нарисовались, куда уж без них! Даже Нобеля пригласили. Ну как пригласили? Он не хотел, нес опять всякий бред про «трезвую голову и чистые руки», но Клоун закинул его на плечо и отнес в бар. Поставил сержанта-артиллериста на входе и сказал всех впускать, но никого не выпускать. На двух ногах. Если уже на четырех, то можно.
Вот мы и бухали. Опять.
Я битый час слушал рассказы о тяжелой доле простого танкиста, коего изображал мой новый друг — Лейтенант Рон. Которому не с кем поговорить, потому что здесь одни козлы. А я обязан его слушать, потому что он сегодня буквально своим телом прикрыл меня от врага и, только благодаря его героизму, мы выиграли этот бой. И вообще, если его брошу, то в следующий раз я пойду в атаку пешком. Это был убойный аргумент, и я сидел, пока его не вырубило. Благо это случилось быстро.
Потом Сакс заставил меня исполнить обещание и подвести его к Овце. Сам он ссыт. Так он и сказал. И добавил, что армейская страховка на тело на несчастные случаи вне боя не распространяется.
— А у вас звания «Старший Кадет» не существует? — подкалывал Клоун Кадетов. — А то че это вы без повышения?
— У нас другая структура и другое руководство, — терпеливо объясняла Пакля, отпихивая пьяненького расстроенного Сержанта Боба. К Овце он пробиться не смог, поэтому переключился на Паклю. Та была против.
— Жаль! — искренне расстроился Клоун. — Заслужили!
— Я думаю, что они скоро офицерами уже станут. Придется, при встрече честь отдавать! — я краем глаза следил за Овцой и ее поклонниками. Не то, что я за нее волновался. Но попросил сильно ухажеров не калечить, если что.
— Еще чего! — возмутился новоявленный Капрал. — А будут умничать — как дам «леща»!
Кадеты весело рассмеялись, со стороны Овцы и Ко послышался треск костей и чей-то громкий вопль. Хорошо сидим!
Глава 29
— Командир, спишь? — голос Клоуна был странным.
— Уже нет. Че тебе? — что мы вчера пили в конце?
— Подай водички.
— Иди нахрен, — я перевернулся на другой бок.
— Тебе трудно?
— Если я голову сейчас подниму — она отвалится, — я попытался накрыться подущкой.
— Ну вон же у тебя бутылка рядом стоит!
— Задолбал! На! — я нащупал бутылку и кинул ее не глядя на звук голоса.
— Ай! Кто здесь?!!
— О! Фантик! Доброе утро! Бутылка, которая тебе щас в голову прилетела — моя! Верни взад!
— Че за беспредел? — Фант уселся на кровати и яростно тер ушибленную голову.
— Да это командир у нас криворукий! К нему претензии.
— Бодрое утро, ребята! — в казарму влетел утренний свежий воздух и наша Королева Красоты.
— О! Овечка, привет! А ты че не спишь? — заинтересовался Клоун, жадно хлебая воду.
— Бегала.
— Че?
— Ну… бегала.
— Зачем это? — удивился и я.
— Тело в форме держать.
— Так, а смысл? Ты же… а… о… ну да… — Клоун затупил. — Дай водички, пожалуйста!
— И мне! — послышался голос Фанта.
— И мне!! — это проснулся Котт.
Я просто поднял указательный палец, присоединяясь к просьбам страждущих.
Есть в утреннем пробуждении с похмельем какое-то очарование. Глаза не открываются, в рот ночью кто-то залез и там умер, голова трещит. Но выпиваешь водички, потом лекарство от головы и боль отступает. Мир начинает играть красками, ты понимаешь, что сегодня никто не умрет. И от этого тебе хорошо. Ведь что нужно для быстрого счастья? Устроить себе локальные страдания, а потом героически их преодолеть! Проще простого! Все это пронеслось у меня в голове, когда бодрая Овца принесла мне водички. Но никакого лекарства. Как так получается — научились новые тела делать, а таблетку от похмелья не придумали? У меня одно объяснение — солдат должен страдать. Потому что он… солдат. Дабы быть нетерпимей к врагу.
— Вот обзаведусь нормальным телом, тоже физкультурой займусь! — торжественно пообещал я себе вслух.
— Ха-ха! Зачем, командир? Вон Кадеты в своих телах — а смысл? — заржал Клоун, но тут же поморщился болезненно скривившись.
Я глянул на Кадетов. Фант ворочался и матюкался, Котт опять заснул и из приоткрытого рта у него текла струйка слюны. Кровать Пакли была пуста.
— А Пакля где?
— Так она с Бобом еще бегают!
— Да ладно! — удивился Клоун. — Он же в хлам вчера!
— Ну Пакля сказала, что если он хочет за ней ухаживать, то пусть бросает пить! Он и согласился! С сегодняшнего дня.
Клоун хохотнул.
— И вообще! — Овца был сегодня, на удивление многословна — Артиллеристы и танкисты сегодня тоже бегали! Одни вы, как какашки, тут валяетесь!
— Да, ладно! Нахрена?… — удивился я, но потом меня осенило. Раскрасневшаяся после физических упражнений блондинка с горящими глазами была одета в обтягивающий топ розового цвета и шортики, чуть шире стрингов, который она непонятно где взяла. Тяжелая грудь вздымалась в возмущении, когда Овца, уперев «руки в боки» нам вот это вот все выговаривала. Лифчика под топом не было.
