В данном случае итальянцы и румыны и психологически, и в отношении вооружения, и, в особенности, в их подготовке никак не соответствовали противостоящему им противнику. Внутренняя структура их войск находилась на весьма низком уровне. Все это не имеет никакого отношения к отваге отдельных бойцов. Отвага не является привилегией людей определенной национальности, напротив, представляет собой скорее талант вести за собой солдат и способность вооружать их, создавая эффективные армии, и готовить их к сражениям. Под германским командованием солдаты союзнических войск при нормальной поддержке тяжелым вооружением сражались по большей части не хуже, чем средний германский солдат. То, что итальянские солдаты тяжелее, чем ру мын-ские, переносили русские морозы, лежит совершенно в другой области.
Паника является военной сестрой истерии и смертельным микробом воинских формирований. Она распространяется с невероятной быстротой, даже если сначала наблюдались лишь незначительные ее симптомы. Она куда легче поражает не уверенные в себе подразделения, чем приобретшие сопротивляемость вследствие боевого опыта. Сражающиеся подразделения бывают охвачены ею лишь вследствие какого-либо значительного шока, действующие же в тылу части снабжения, комендантские и управленческие службы обычно не обладают подобной устойчивостью.
Последнее утверждение требует определенного разъяснения. Подразделения, выполняющие подобные функции, обычно куда менее маневренны, чем сражающиеся на передовой. Их командиры часто не обладают полной картиной происходящего на фронте, к тому же им известна слабая боевая стойкость своих солдат. Далее – они прекрасно представляют себе свои собственные способности как командиров на поле боя, ибо все они в первую очередь являются специалистами в своих специфических областях; потому они чрезвычайно восприимчивы к слухам и бациллам паники. Случаи, подобные тому, что произошло в Тацинской, воспринимались в те недели подобно слухам; они отнюдь не способствовали спокойной оценке других слухов.
Лучшим средством противодействия этому является постоянная и максимально полная ориентировка в боевой обстановке, касающейся не только подведомственной воинской части, но и обо всех соседях, распространяемая ответственными за это органами. Решающим для предотвращения тяжелых последствий в тыловых подразделениях является также надлежащее применение служб снабжения: либо их надо подводить настолько близко, чтобы собственные войска могли прикрывать их огнем, либо держать их вдали от происходящего на передовой. Очевидно, что все воинские формирования должны быть – до определенной глубины фронта, что при маневренной войне наших дней вряд ли практически возможно, – подчинены одному командующему всей воинской деятельностью в этом районе военачальнику. Только подобным образом возможно путем своевременного ориентирования избежать неприятных неожиданностей и излишних потерь.
Паника в сражающихся частях – следствие прежде всего недосмотра низшего командования. Избежать ее возможно только волей командиров всех уровней – и прежде всего унтер-офицеров. Последние в критической ситуации должны объединить всех доступных солдат и, если потеряна связь с полноценным укрытием, объединить их с ближайшим оставшимся не подверженным панике подразделением. Если не действует никакой другой приказ, следует в данном месте, используя все возможные средства, оказать неприятелю максимально возможное сопротивление. Как в случае с утопающим, барахтанье которого только ускоряет его гибель, здесь могут помочь часто только жестокие средства.
В подобной ситуации вполне оправдывают себя слова: «Лучше позволить льву вести за собой толпу оленей, чем наоборот».
Бывают ситуации, при которых необходимо вывести с передовой всю часть и дать ей время «обрести себя». Как и болезнь, которой она в какой-то мере является, паника лечится временем и покоем. При достаточном расстоянии отхода и времени для «обретения себя» тяжесть последствий паники можно значительно ослабить.
В ходе описанных сражений приходилось встречаться со многими разновидностями этого выглядевшего порой просто позорно феномена. Паника иногда проходит, лучше сказать, переживается, оставляя перенесшему ее известный иммунитет. Уже известная человеку опасность во время следующего подобного кризиса воспринимается где-то вдвое слабее.
По дороге от станицы Цимлянской на Морозовск 26.12 автор этой книги встретил небольшую группу безоружных румын; затем, совершенно неожиданно для данной местности, также итальянцев и, наконец, нескольких германских солдат. Оборванные и опустившиеся, прячась один за другого, они стояли, едва держась на ногах от ледяного ветра со снегом, который здесь, в открытой со всех сторон степи, буйствовал вовсю. В ответ на вопрос об их начальниках раздался только стук зубов. На вопрос же «Куда?» они могли пробормотать только одно: «Мы лишь последние…» На совет собраться всем вместе и двинуться на Морозовск, чтобы там, возможно, найти свои части, они выкрикнули, на этот раз куда энергичнее, что там уже давно находятся русские – причем с сотнями танков. Через пару сотен метров нам попалась еще одна группа «последних» из той же части. Так продолжалось еще некоторое время, и в результате собралась на удивление значительная сила, причем все той же части.
В случае незнания ситуации всякий разум отключается, всплывают заложенные глубоко в сознании инстинкты, в результате чего человек пытается найти спасение своей жизни в бегстве, порой бежит, не отдавая себе отчета куда, и находит смерть на территории, контролируемой противником.
Излишним является подчеркивать, что Морозовск еще несколько дней твердо удерживался в наших руках. Где находились командиры отбившихся групп, установить так и не удалось. Со значительной долей вероятности можно предположить, что в основной своей массе они пали в бою или были ранены. Для необстрелянных солдат подобные обстоятельства становились основанием для распространения паники.
Маневренные боевые действия не являются новейшим открытием. Нового в них только то, что они в гораздо больших масштабах стали применяться в ходе оборонительных боев. Все маневры в былые времена выполнялись все же гораздо медленнее; им противостояли столь же медленно маневрирующие войска, а самый маневренный вид вооруженных сил – кавалерия – был в своей уязвимости и слабости в противостоянии с тяжелым вооружением совершенно несопоставим с нынешними бронетанковыми войсками. Недавно созданный вермахт первым осознал возможности, которые кроются в комбинации мотора и брони, и первым стал разраба тывать структуру и командование подобных войск. В 1939 году вермахт в этой сфере действительно превосходил все армии мира. Его успехи служили тому подтверждением. Боевые задачи отражения ударов врага в ходе этих «блицкригов» почти всегда выполняли куда менее маневренные пехотные дивизии. Однако это продолжалось только до тех пор, пока противник сам не обзавелся мощными моторизованными, бронетанковыми и по-современному подготовленными воинскими частями. На правильно выбранной местности и располагая превосходящими силами, при наличии преимуществ нападающей стороны, для неприятеля теперь не существовало такой прочной германской позиции, которую он не мог бы прорвать. Однажды подобный противник даже построил свой успех на возможностях немоторизованных и не защищенных броней соединений, как в описанном случае на Дону, сыграв на их малой маневренности, поскольку недостаток корма для основной массы лошадей заставил перегнать их в районы отдыха, а их потери не могли быть своевременно восполнены. Из-за подобной ситуации для многих артиллерийских частей смена позиции оказалась делом невозможным.
