Предгорья были значительно беднее — их каменистая земля не могла похвастаться плодородием и обилием зелени. Местные жители в основном пасли коз, приноровившихся отыскивать скудную растительность среди холмов и горных склонов. Поэтому конфликты на приграничных землях были нередки — из-за земельных наделов, из-за перебегавшей туда-сюда скотины, а порою из-за самого настоящего воровства.
Однако в землях, принадлежавших леди Ройз, конфликты случались редко. Местный люд любил ее — управляла она рачительно и справедливо, а недовольных ею было ничтожно мало. Ближайшие деревеньки с каждым годом разрастались, принимая все больше и больше переселенцев с ближних и дальних земель. Крестьяне охотно плодились, производя новые поколения работников — недостатка в руках для возделывания полей и скотоводства у леди Волчьего Логова не было.
— Ничего прежде не слыхал о Ройзах, — задумчиво заметил Грейв, подправляя острым концом прутика начерченный на земле план замка, которому вскоре предстояло пасть. — Мортингер сказал, что она — его племянница. Но почему-то носит другую фамилию. Выходит, у лорда была сестра?
Том Ригер, белобрысый здоровяк, ростом почти с самого Грейва — неудивительно, ведь он был родом с Окольных земель, что граничили с Зазимьем — тряхнул сальными кудрями:
— Брат. Старший. Его звали Робар. Вообще-то, это он был лордом Междуречья, но лет пять назад преставился.
Сыновей у него не было, лишь единственная дочь, Гвендолин. Ей он и завещал фамильное наследие — замок Дрохенвальд. Но младший братец Робара, с которым ты давеча встречался, уж не знаю правдами или неправдами, но прибрал Дрохенвальд к рукам, а племянницу выпихнул замуж за лорда Ройза, владельца Волчьего Логова.
— Так нам еще и с лордом придется иметь дело? — нахмурился Грейв.
Это было хуже. Лорды — они, как правило, смышленые. Не то что леди. Те бывают либо капризными, либо тщеславными, либо дурами… а еще хуже — немыслимой смесью всех этих достоинств вместе взятых.
— Не в этом мире, — усмехнулся Том. — Лорда Ройза постигла печальная участь — он умер на собственном свадебном пиру. Говорят, лет ему уже было немало. То ли сердце не выдержало великой радости, что у него появилась молодая жена, то ли желудок не вместил в себя столько праздничных яств — но что-то там в нем разорвалось. А его леди осталась соломенной вдовой, и ей пришлось взять на себя управление замком умершего мужа.
— Ладно, — Грейв отмахнулся от слухов, которые посчитал пустой шелухой, — рассказывай теперь о стражниках. Кто там у них главный?
* * *
— Итак, — подытожил Грейв, размышлявший над обрывками полученной информации днями и ночами, — план такой. Чахотка и Ригер — берете парней, сколько нужно, и пробираетесь в замок под видом крестьян, желающих торговать на ярмарке. И отправляйтесь пораньше — места вы должны купить непременно у той самой бреши. Чем больше лошадей, телег и громоздкого товара, тем лучше — надо хорошенько замаскировать эту часть стены. И начинайте долбить кладку сразу же, с самой первой минуты. Надо управиться за три-четыре дня, пока ярмарка не закончится.
Грейв сделал небольшую паузу и отпил глоток браги. Вытер губы — ну и мерзкое пойло! С сожалением вспомнил благородное вино, которым потчевал его недавно лорд Мортингер, и вздохнул. Несколько десятков пар глаз внимательно наблюдали за ним. Когда Грейв говорил, остальные хранили молчание. Так было всегда.
— Основная часть замковой стражи в ближайшую неделю будет дежурить у внешних ворот, проверяя торговцев. В день, когда все будет готово, придется действовать слаженно. Несколько наших людей должны тихо снять часовых на тех башнях, что выходят на брешь. Другие в это же время устраивают небольшую заварушку у внешних ворот, привлекая к ним как можно большее количество стражников. В это время остальные переходят вброд ров и проникают внутрь замка через прорытый проход — к тому моменту, когда большая часть стражи будет находиться в загоне за внутренними воротами. Еще четверо караулят у самих внутренних ворот, по сигналу опускают их и запирают изнутри, отрезая стражникам путь в замок. На валу напротив моста ставим лучников — если наше проникновение будет замечено, они отрежут страже путь к выходу на подъемный мост. Ну, а дальше все просто: пользуясь переполохом, перебьем тех, кто остался внутри, забираем леди Ройз и уходим тем же путем.
Несколько мгновений вокруг костра продолжало царить молчание.
— А лошади? — скептически протянул Зануда, почесывая в затылке. — Через лаз в стене мы вряд ли их проведем.
— Лошадей добудем в бою, — строго глянул на него Грейв, — а наши останутся здесь, вместе с часовыми.
Вслед за вопросом Зануды последовали и другие, вызывая бурные обсуждения. Наконец, сгустившиеся сумерки взорвались одобрительными возгласами.
— Неплохой план! — после жарких споров одобрил Дэн Болтун. — За него стоит выпить!
Все дружно подняли кружки с брагой.
* * *
План и правда был неплох. Все шло как по маслу, и Грейв с удовольствием отмечал слаженность действий своих людей. Поначалу его «войско» составляла лишь жалкая кучка человеческих отбросов: беглые каторжники, младшие сыновья мелких многодетных землевладельцев, обнищавшие дворяне, странствующие рыцари, потерявшие в турнирах лошадей и доспехи. Грейв лишь почесывал в затылке, понимая, что работать с такой компанией будет непросто.
Но с каждым разом их выучка и боевые навыки совершенствовались, и теперь они были достаточно вышколены, чтобы четко соблюдать распланированные заранее действия.
Несколько конных добровольцев устроили шумную потасовку у внешних ворот, делая вид, будто пытаются проникнуть в замок. Как и предполагал Грейв, стражу у входа сразу же усилили, и рухнувшая по сигналу тяжелая решетка внутренних ворот заперла в загоне около тридцати солдат замковой стражи. В это время основные силы Грейва во главе с ним самим проникли по пробитому в крепостной стене лазу во внутренний двор и врубились в разрозненные группы оставшихся в замке защитников. Несмотря на их численный перевес и отвагу, неожиданность атаки застала солдат врасплох, силы противника стремительно таяли, и Грейв уже ощущал на губах вкус победы.
Было невыносимо жарко, и доспехи накалились на солнце, обжигая кожу не хуже пылающей печи даже сквозь слой одежды, но Грейв был не из тех, кто сетует на неудобства, тем более, когда кровь уже разогрета битвой. Сверкающий на солнце меч был словно продолжением правой руки, а в левой вместо щита плясал тяжелый молот — после первого поверженного им солдата он и счет потерял остальным.
Конем он обзавелся почти сразу, позаимствовав его у первого же сраженного им латника, и теперь врубался в толпу не только мощью собственного тела, но и массивным корпусом жеребца. Животное попалось породистое и с норовом, но он умел таких усмирять, и вскоре уверенно правил лошадью лишь движением бедер, освободив для битвы обе руки.
Уже близился финал недолгого сражения — около двадцати павших защитников замка выхватил наметанный глаз воина, когда вдруг из центрального узкого перехода появилась конная подмога. Грейв, окруженный осатаневшими от битвы и крови боевыми товарищами, ринулся навстречу рыцарям. Успел удивиться тому, что предводителем конницы из десяти воинов был тщедушный молодой рыцарь в золоченых доспехах с причудливой чеканкой и в высоком шлеме с щегольским плюмажем из перьев и конских волос. Что за глупый юнец решил встретить свою смерть, нарядившись в парадные доспехи, судя по всему, ни разу не видевшие настоящего боя?
