А вот когда из остановившегося дома на колесах под жужжание глиняных бочонков спрыгнул бы на землю улыбающийся чужак-имперец в дорожном плаще — то мигом смели бы ливнем стрел всех путников на дно ущелья. Потому как нечего делать имперцу под стенами священной крепости!
Однако чужак-имперец стоял сейчас цел-целёхонек на малюсенькой площадке перед воротами и с интересом разглядывал окрестности Декуриона. Словно не ведал, какая опасность грозила. Он подошел к самому краю обрыва и посмотрел вниз, где под облаками струилась, расходясь излучиной, гордая Декара.
— Аскод Гворф? — раздалось из распахнутых ворот. Инженер обернулся. — Ты говоришь на дорча? — недоверчиво спросил хмурый высокий немолодой горец в длинной кольчуге.
— О! Да, да! Верно, — подскочил Аскод Гворф. — А как звать тебя, уважаемый?
— Я Дерах, сын Дораха, старший над стражей неприступного Декуриона, — проворчал Дерах. — Мой господин велел принять тебя… Доселе здесь не ступала нога чужака! Гордись, имперец! — вскинул голову Дерах, тряхнув гривой седых волос.
— Я горжусь, горжусь, — оглаживая кладку крепостных стен, рассеянно произнес Аскод. Он еще раз погладил стену, словно пушистого котенка, и прошел мимо Дераха. Тот стоял с прямой спиной, положив ладонь на рукоять меча, и с неприязнью смотрел на путника. Дерах удивленно вскинул брови и поглядел в спину имперца, который, напевая под нос, прошел под сводом и вошел в крепость. Вдруг сверху раздался дружный хохот воинов и недоуменное мычание из-за стен. И Дерах, и очнувшийся имперец выскочили обратно, за ворота.
— А ну, цыц! Как ишаки ржете. А ну, вниз! — прикрикнул Дерах на воинов.
Картина получилось и впрямь презабавная. Немой возница, проявивший все свое мастерство и протащивший через кряжи чудо-повозку, застрял перед воротами. Дом на колесах в них не проходил. Немой, возмущенный такой несправедливостью, громко мычал и размахивал руками, ругаясь по-своему.
— Скрип-скрип, дом на колесах скрипит, слышишь? — сверху раздался топот и задорный голос одного из стражников. Раздался смех, и другой голос подхватил.
— Скрип-скрип, правосудие не за горами! — высыпали из-за стен молодые воины, едва-едва узнавшие остроту бритвы на щеках.
— Я вам покажу правосудие, молокососы! — прикрикнул Дерах для порядка. Происходящее изрядно забавляло и его самого. А вот троице черных охранников шутка не понравилась. Они громко заговорили друг с другом на гортанном наречии, хмуро поглядывая на молодежь.
«А что вы хотели? Мне их по весне присылают, на воспитание, и скоро, как дан прибудет, заберут обратно», — мысленно оправдался Дерах.
— О! — крикнул имперец. — Его мечтательность и рассеянность мигом слетела, едва он увидел перед собой задачку для ума. Чужак присел на корточки, и заглянул под днище повозки. Затем приоткрыл дверцу и забрался на крышу. Распутывая туго стянутые веревки, он крикнул.
— Уважаемый Дерах! Примите конструкцию, сложите под навес! Нельзя потерять ни одной детали, это важно!
Дерах вспомнил слова Морха, который говорил устами танаса.
«Танас велел: захочет строить — пусть строит, подсобите», — на прощание сказал пайгал.
Тогда стражник не понял, почему это чужак должен что-то строить в его крепости. Но сейчас, разглядывая груз на крыше, Дерах начал понимать, что имперец ему достался непростой и молча кивнул в ответ.
Веселые воины погрустнели, оглядывая тяжелые мореные брусья. Один вид здоровенного колеса на крыше приводил в уныние. Однако глаза боятся, а руки делают — и вскоре знаменитую повозку благополучно разгрузили. Но и разгруженная, она не пролезала в ворота, это было видно не вооруженным взглядом. Наломавшиеся воины злорадно ухмылялись и смотрели на чужака и черных охранников, не сдвинувшихся с места чтобы помочь молодым стражникам таскать деревяхи с опасными жужжащими бочонками. Имперец, не замечая насмешливых взглядов, обошел повозку вокруг и, подойдя к воротам, велел.
— Немой! Уводи мулов! — возничий бросился распрягать животных, которых пугала суета вокруг.
— Дерах! Найдутся у тебя катки?
— Катки? — переспросил старший стражник, догадываясь, куда клонит чужак.
— Ага. Бревна — с мой рост, одинаковой толщины.
С гарнизона Декуриона пот лил градом, но они сняли-таки колеса с повозки, а потом аккуратно, на длинных жердинах, опустили дом на катки. Закатить сам дом оказалось плевым делом. Катить дом дальше по узеньким извилистым улочкам на самый верх, к крепости, не имелось ни малейшей возможности, и его пристроили тут же, рядом с воротами.
Едва покончили со знаменитой повозкой, как к Дераху подъехал черный охранник. Оглаживая бороду, он произнес, не слезая с коня.
— Павыление гаспадына сполнилы. Его, — и он ткнул пальцем в Аскода Гворфа. — Привезлы. Ты ждал?
Дераху, узнавшему о чужаке совсем недавно, имперец и даром был не нужен. Но не объяснять же это охраннику Главе Хранителей? Дерах молча кивнул.
— Хараше-о, — развернулся охранник. — Мы уизжаым.
— Куда? — вскинулся Дерах. Не больно-то и нравились ему черные бородачи, но не отпускать же гостей на ночь глядя! Дерах возглавлял стражу Декуриона, и всяких людей повидал. С самим даном Роконом и танасом Гимтаром ненастными зимними вечерами, бывало, пиво пил! Он знал, как разговаривать с такими гордецами.
— Стыд падет на мой род, если я отпущу в ночь таких славных воинов, что послала мне Матерь Предков! — сказал в спину горцу Дерах. Тот остановил коня и обернулся. Дерах добавил по-простому. — Куда спешить, коней пожалейте.
— Гаспадын сказал: в Пайгалу патом идты, — задумчиво сказал горец.
— Не в ночь же по кручам? Сгинете, — сказал Дерах.
Если бы перед ним стоял кто другой, он поднял бы собеседника на смех: в эти дни все спешили с гор вниз, идти вверх уже поздно — слишком опасно. Неизвестно, кто успеет раньше — путник или снег. В эту пору до Пайгалы можно и не успеть. Но Дерах и впрямь неплохо разбирался в людях. Он попробует втолковать это бородачам позже, когда они отведают по кружке-другой свежего пива из бочонка, оставленного в подарок пайгалами.
Грозный собеседник негромко пробормотал под нос что-то по-своему, поскреб макушку и поклонился.
— Для нас чъесть быт твоим гостэм.
Вдруг его лицо отвердело. Дерах обернулся, и увидел подходящего имперца. Тот услышал последние слова бородача и улыбнулся.
— И для меня честь быть твоим гостем, уважаемый Дерах. Мне не терпится дойти до крепости, — он кивнул в сторону твердыни, оседлавшей верхушку скалы.
Бородачи спешились, передав коней конюху: здешние улочки так узки и опасны, располагаясь уступами вдоль склона, что идти по ним можно только пешком. Они двинулись, и имперец с интересом разглядывал стены домов и входные двери, выходящие на дорогу. Когда они повернули, поднимаясь по уступу выше, чужак замер, присматриваясь то вверх к твердыне, то вниз. Он попрыгал на месте, прислушиваясь.
