«Как не вовремя. Мать Предков! Как не вовремя», — мелькнула мысль, прежде чем Йолташ погрузился в беспамятство.
Олтер
— Одинокий царевич говорит правду, — сказал Тумма, едва дверь за Бареаном закрылась. Остах отослал Бареана обратно в Школу, велев молчать о том, что узнал.
— Какую правду? — проворчал Остах, осторожно двигая плечом. Он нахмурился, потом махнул поврежденной рукой. Взмахнул еще раз, сильнее, и лицо наставника прояснилось. — Спасибо, Тумма!
— Слуги знают яды, — Тумма достал короткую стрелу и сунул наконечник под нос дядьке. — Отрава. Не смерть — столбняк. Захочешь — не шевельнешься.
Дядька отшатнулся и потер плечо.
«Парализующий яд», — я вновь подумал о двух стрелках, упрятанных на дно заплечного мешка.
— Что слуги Безносого с Йолташом сделали? Убили? — прорычал Барат.
— Твой брат жив, — поднялся с корточек Тумма. — Зачем кликаешь смерть?
— Откуда знаешь? — подскочил Барат к гиганту и схватил за грудки. Ишь ты, перестал бояться черного колдуна! Я вскочил вслед за горцем.
— Твоя кровь, — пожал плечами Тумма. — Тебя вижу. Его вижу: живой, не мертвый.
— Сможешь найти брата? — прерывающимся голосом спросил Барат. — Ты же видишь, сам сказал!
Тумма медленно покачал головой.
— Не могу, — плечи у Барата поникли, и он отошел от стола. А Тумма добавил. — Знаю, кто сможет.
Теперь вскочил даже Остах.
— Кто? — сказали мы втроем хором. И Кайхур гавкнул.
Тумма погладил своими большими ладонями столешницу перед собой. А потом ткнул пальцем в меня.
— Дваждырожденный, — затем палец Туммы слегка качнулся в сторону щенка. — И его оунманастри.
— Нет, — шумно выдохнул Остах, усаживаясь обратно и махнул рукой.
— Глаза дваждырожденного уже видят в темноте? — как ни в чем не бывало спросил Тумма.
Остах и Барат уставились на меня. Я несмело кивнул.
— Не успел рассказать, — повинился я. — Только недалеко. Вижу, как в сильных сумерках — на пару шагов вперед.
Тумма улыбнулся, довольный. Повернулся к ничего не понимающему Остаху и пояснил.
— Огонь дваждырожденного горит ярче! Когда рядом оунманастри — пылает выше неба! — Тумма хлопнул в ладоши и запел.
Дядька покраснел и со всего маху шарахнул ладонью по столу.
— Что здесь происходит? Может мне кто-нибудь пояснить?
— После падения со скалы я волей Матери Предков был спасен, — покосившись на Барата, начал я. — И с тех пор я дваждырожденный…
— Одно пламя: низкий, долгий костер, — пришел на выручку лекарь. Палец Туммы уперся в наставника и тот отодвинулся. — Одно пламя: высокое, светлое, без дыма, — пришел черед Барата. — У Оли после… болезни два огня. Видит дальше, слышит лучше…
Я коротко рассказал домочадцам, как открыл в себе ночное зрение.
— Пускай, — выдавил Остах. Так и не поверил до конца, старый ворчун. — Пускай он видит в темноте и слышит лучше. А как он Йолташа-то найдет?
— Я научу, — просто ответил Тумма. — Дите играет с ножиком, а воин берет в руки меч. Хватит дваждырожденному играть с огнем!
— Взять в руки меч? — хмыкнул дядька. Метафора с оружием пришлась ему по сердцу.
Барат умоляюще посмотрел на Остаха.
— Только оунманастри нужно взять, — добавил гигант. — Обязательно.
Кайхур коротко гавкнул и облизнулся.
Йолташ
В рот полилось, и Йолташ закашлялся. Ничего не соображая, он выхватил мех и жадно приложился, хлебая длинными глотками. Вокруг стояли дети. Один из них, опустившись на корточки, и поил его водой.
— Как? — просипел Йолташ чуть слышно. — Как вышли? Из каморы?
— Свинья помог, — один из пареньков, повыше остальных, пнул тело тюремщика.
— Ага, — шепнул еще один. — У него один ключ от всех дверей. И от твоих кандалов тоже.
Услышав про кандалы, Йолташ потер запястья. Руки свободны, а оковы валяются рядом. Дети смотрели с надеждой, и горец поднялся. Первым делом он прогулялся по короткому коридору и накинул на дверь тяжелый железный брус засова, висящий рядом.
Вернувшись, он перевернул тюремщика.
— Рассказывайте. Коротко. Кто, как очутились, где мы, — велел Йолташ высокому парню.
Слушая негромкий рассказ паренька, горец накинул перевязь с ножом. Вытащив из ножен, он качнул клинок в руке и вдел обратно. Сойдет. Потом стащил с толстяка сапоги и охлопал тело. Напрасно — другого оружия у мертвеца не нашлось. Йолташ поднял вырванную из стены цепь и неспешно намотал ее на левую руку, зажав крайний виток в ладони.
«Можно и под кистень. Но пусть наручем поработает», — решил Йолташ, взмахивая рукой. Не такой уж он великий мастер, чтобы кистенем махать. Еще и посреди решеток.
Тем временем парень рассказал нехитрую историю до конца. Многих продали собственные родители, покусившись на деньги высокого седого старика. Кого-то выкрали ночью прямо из дома, вырезав всю семью. Все они — бедняцкие дети из трущоб. Где они — никто не знает. Иногда замотанные приводили новичков, иногда забирали кого-то. Тех, кого забирали, больше никто не видел.
— Вот и Наума забрали, — грустно добавил рассказчик.
Йолташ, не отвечая, медленно двинулся по коридору в сторону закрытой на засов двери. По обе стороны коридора пустели каморки за толстыми прутьями. Над коридором в потолке попадались световые окна-колодца, тоже забранные решетками. Йолташ слегка подергал крепление засова, огладил петли и нахмурился. Приникнув ухом к двери, услышал монотонные песнопения. Нехитрый мотив и одна и та же фраза на неизвестном языке, повторяемая вновь и вновь.
— Диа… Диа… — прошептал охранник наследника, вслушиваясь. — Дианадахас…
Мальчишки, сгрудившиеся рядом, отпрянули от Йолташа, а некоторые из них замахали руками. Кто-то заплакал. Кто-то зажал уши.
— Что? Что? — спросил Йолташ, отходя от двери.
— Они, — высокий паренек мотнул в сторону закрытой двери, — так говорят. Дианадохус калас…
— И поют, — добавил кто-то прерывающимся голосом.
— И поют, — согласился парень. — Так поют, когда наших забирают.
— Ага. И уходят, тоже поют. Друг за дружкой идут и поют.
— И тебя, когда оттуда принесли, тоже пели, — добавил мальчонка с большими глазами и пушистыми, как у девчонки, ресницами и махнул рукой в противоположный край коридора.
— Меня принесли оттуда? — Йолташ указал подбородком направление и обнажил нож.
— Ага, — чуть слышно подтвердил высокий паренек. — Они всех оттуда приносят.
Йолташ двинулся вперед. Коридор оканчивался сплошной гладкой каменной стеной, но горец оставался настороже. Всякое он слышал в последние дни о каменных стенах! Охранник зашел в тупик. Толкнул твердь перед собой. Как и полагается настоящей стене, она не шелохнулась. Массивные блоки смотрелись внушительно и неколебимо. Йолташ повернулся и увидел глубокую нишу в стене рядом. В ней навалом лежали короткие факела и лампадки вроде тех, что горец видел у похитителей.
