«Молодец, Барат!»
Но бой только начинался. У здоровенного мужика, следующего неприятеля дорча, обнаружилось короткое копьецо. Он умело делал выпады, вовремя уклоняясь. Ловко использует длину древка, паскуда! И тоже метит вниз, норовит бедро проткнуть! Кайхур понял, что без него не справятся, сорвался с места и бросился вперед. Проскочив у Барата между ног, он прыгнул — не обращая внимания на просвистевшее рядом лезвие кинжала — и вцепился горе-копейщику в пах. Тот громко ойкнул и посунулся вперед, уткнувшись наконечником в землю. Кайхур отпрыгнул и спрятался у Барата за спиной. Дорча не терял времени понапрасну — чиркнул кончиком меча по шее копейщика и встал в стойку.
Я оглянулся. Перед дядькой уже лежал один из противников и Остах использовал тело как преграду для нападающих. Но дела у дядьки были плохи: улочка в этом месте слегка расширялась, и вдоль стены, вжавшись всем телом, крался худой мужичонка с крысиным лицом. Противник Остаха, рослый детина, молотил мечом что есть мочи, не давая ни единой возможности отвлечься. Крысеныш протиснулся-таки мимо наставника и подбирался к его боку. Я даже кричать не стал: дядька и сам всё видел, только поделать ничего не мог.
— Кайхур! — позвал я и бросился к крысенышу.
Вдруг над головой просвистело, и между лопаток худосочного завибрировала стрела. Тот рухнул ничком. Просвистело еще раз, и головорез с мечом закрутился на месте. Из шеи торчало оперение стрелы. Противники замешкались, и Остах врубился в них, надеясь на крепость кольчуги.
Я обернулся. Бледный всклокоченный Буддал с натянутым луком в руках стоял на самом верху каменной ограды собственных ворот. Купец абсолютно гол, на груди виднеются кровавые царапины, а за спиной болтается закинутый наспех колчан. Купец, сузив глаза, сосредоточенно посылает стрелу за стрелой. Я глянул дальше. Противники Барата, завидев лучника, замешкались. За их спиной кто-то перемахнул через сцепившиеся телеги и бросился вперед. Еще один разбойничек спешит на подмогу?
Приглядевшись, я узнал Йолташа. Горец вихрем влетел в не ожидающих удара сзади противников. Барат поднажал и вскоре на ногах не оказалось никого из нападавших.
— Отбились, спаси нас Отец Глубин, — раздалось над ухом. Кайхур гавкнул, соглашаясь. Белая мордочка кровожадного щенка испачкалась вражеской кровью. Раскрасневшийся дядька хлопнул меня между лопаток, и я едва не влетел в стену. Там, откуда он пришел, виднелись только валяющиеся тела. Кое-то пытался убежать — эти валялись цепочкой, на расстоянии друг от друга, со стрелами в спине. К нам подскочил взволнованный Йолташ.
— На новую школу напали, — выдохнул он. — Детей увел в подземелье.
Веселье мигом слетело с дядьки. Он размял лицо, дернул себя за губу и качнул головой.
— А это уже война, ребятки. Идем, — он взмахом сжатого кулака поприветствовал купца, крутящегося на верхотуре ограды и орущего в глубину двора на слуг, которые все не могли найти лестницу.
«И как он без лестницы наверх забрался?» — мы приблизились к телегам. Перевернули их нарочно, сомнений нет. Стражникам, небось, приплатили, чтоб ушли с площади пиво попить. Кто же это всё придумал?
Вдруг сбоку метнулась плотная тень и я отшатнулся. Седой красномордый старик с обезображенной губой попытался засадить нож в живот Остаху. Барат как на тренировке пропустил нападавшего мимо, рубанул вооруженную руку и, завершая движение, воткнул нож в шею. Толстый старик рухнул под ноги дядьке, заливая сапоги темной кровью.
— Что, не утерпел, зайчик? Решил сам за всем присмотреть? — спросил Остах у поверженного, вытирая носки сапог о бьющееся в пыли тело. — Барат! Живьем нужно брать, живьем, — устало добавил дядька и мы схватились за оглобли.
Наум
Командир ушел, навалилась тоска. Все расселись на каменном полу рядом с завалом. Потом мальчишки расшалились, залезли в ручей, начали брызгаться. Пришлось вмешаться и раздать пару тумаков. Наверху наступил рассвет и из-под завала посветлело. Стало повеселее. Огонь решили потушить, чтобы не палить зря факела — огниво-то командир оставил.
Кто-то из мелких зашушукался и заныл, что Йоли их бросил и не вернется. Но тут даже вставать не пришлось — нытику мигом намяли бока, чтобы ерунды не говорил! Науму, развалившемуся посередине завала, постелив под себя плащ, послышались голоса. Он покрутил головой. Говорили наверху. Со двора доносились мужские голоса, но слов не разобрать. Сонные мальчишки тоже услышали посторонние звуки и насторожились.
Уже изрядно развиднелось и беспорядочное нагромождение булдыганов, уходящих под потолок, высилось перед Наумом. Виден каждый камень. Осторожно, стараясь не нашуметь, Наум полез наверх. Подбежал встревоженный Маха, но Наум только дрыгнул ногой и прижал палец к губам. Понятливый Маха кивнул и показал взволнованным пацанам кулак.
Наконец Наум долез до свода коридора, оперся на кладку колодца и присел на большой камень.
— Никого тут нет! — горланили вдалеке. — Зря перлись, ноги ломали. Исцарапались все!
— Хорош орать, тащи давай. Что там? Много хабара в доме?
«Вот уроды! Они уже по нашей школе шарят! Только-только успели прибрать…»
— Был здесь кто, говоришь? — отчетливо раздалось сверху. Словно над ухом — Наум аж вздрогнул от неожиданности! Видать, собеседники подошли к колодцу.
— Тряпье, где спали — теплое ещё! — пробурчал второй голос. — Долго мы возились, услышали нас. Вот и сбёгли.
— Что Любимчику скажем? — подошел третий. Послышался смачный звук харканья.
— Да пошел он в сраку, Любимчик твой! — заорали издалека.
— Сивый, придержи коней, — вновь послышался первый голос. Наум обмер. Это имя ему знакомо: все в трущобах знали Сивого. Его ватага обдирала даже дряхлых старух и убивала за ломаный грош. Вот, значит, какие гости к ним пожаловали! Вовремя успели скрыться!
— Ты людей в крепость послал? — продолжил первый. Наум понял, что это вражеский командир.
— Послал. Только… побаиваются людишки, место-то гиблое. Не будут лазать, поверху глянут — и все.
— Долго нам ждать?
— Какая разница? Уплачено — так чего горло дерешь?
— Ага! Замир уже за вином побёг!
— То дело! С вином я тут хоть до Паготовых дней сидеть готов.
— Ты, Мрит, наших приструни, — вновь послышался строгий голос. — Нечего с этим отребьем вино хлестать. Караулы поставь. Хвосты накрути. Гляди в оба глаза…
— Понял, командир, — пробасили в ответ.
Совещавшиеся у колодца замолкли и ушли. Теперь вдали раздавались только вопли. Однажды затеяли драку, — не поделили найденное вино. Наум слушал, как невидимые разбойники грабят школу, и сжимал кулаки от негодования.
«Нужно дождаться, когда они перепьются, — и всех перебить. Плевать на Сивого и его ватагу! — разошелся Наум. Воинскую школу он уже считал своим домом. — Вот только ихний вожак велел своим людям не пить», — отдернул себя Наум и задумался.
