— Неужели комендант за нашего Булгуню болеет? — удивился Кольша.
— Верно, — кивнул Фиддал. — Если выиграет Милиар, то все скажут — немудрено, мол. Папаша-то у него командующий, выучил сыночка… А вот если Булгуня… — задумался Фиддал. — А может, комендант хочет, чтобы Булгуня победил и дальше выступал?
Мы с недоумением посмотрели на Федю. Увидев наши удивленные лица, одноклассник пояснил.
— Если победитель первого круга согласится, он сможет и дальше бороться. Пока не проиграет.
— А Стурру что с того? — с неприязнью покосился на коменданта Бареан.
— Булгуню никто не знает, — пожал плечами Фиддал. — Так что почет и учителю перепадет…
Схватка началась. Милиар поднял руки на уровень плеч, слегка растопырив пальцы и немного сутулясь. Обычная имперская борцовская стойка. Булгуня свесил руки вдоль туловища и не двигался с места, с улыбкой наблюдая за противником. Трибуны разочарованно зашумели. Выглядел болотник растерянным, но я-то знал, насколько обманчивы его опущенные руки.
Милиар резко сблизился вплотную, пытаясь обхватить противника, зацепить опорную ногу и повалить. Однако не рассчитал размер талии неприятеля — крепкого захвата не получилось, а болотник, вместо того чтобы вырываться, прижал руки противника плотнее к себе, поднялся на цыпочки, скрутился по-особому — и рухнул вместе с Милиаром на арену, оказываясь сверху.
— О-о-о-х, — жалобно выдохнули зрители. Я невольно охнул вместе со всеми, представив как на меня сверху свалился Булгуня. Я потер ребра: мне, между прочим, бороться с победителем!
Милиар успел в последний миг извернуться, так что болотник не выбил из него дух, а лишь слегка помял. Хмутр ухватился за ногу противника, пытаясь вывернуть стопу. Месяц назад Милиар мог бы праздновать победу: в Конутопе боролись только в стойке и в партере болотник выглядел беспомощным. Но так было раньше: после совместной подготовки приятель многому успел научиться. Сейчас посмотрим, кто кого! Булгуня сам схватил стопу противника, зафиксировал ее под мышкой и провел защемление ахиллесова сухожилия. Перестарался от волнения, а судья проморгал опасный момент! Милиар заорал от боли и забился в песке.
После победы болотника пришел мой черед. Мы заранее договорились с другом, что не будем поддаваться. Бороться так бороться, по-честному! Победит сильнейший! Так и вышло, а мои иллюзии развеялись как дым. Булгуня вошел во вкус, прекрасно зная мои сильные и слабые стороны. А как борец болотник превосходил меня на голову, если честно. Он так ни разу и не позволил провести приемы, которые могли хоть как-то ему угрожать. Пару раз приятель просто отшвыривал меня, а потом подловил, закрутил и повалил, рухнув сверху и вышибая дух.
Когда я очнулся, судья объявлял победу смущенного Булгуни. На трибунах друг принялся извиняться, но я тотчас его оборвал.
— Ну всё, сын ксена из рода Великих Булогов! — шутливо сказал я. Зайдя за спину, я разминал плечи приятелю. — Раз меня победил, должен и над остальными верх одержать. Нужно показать спесивым имперцам, кто есть кто!
— Верно, — поддержал Бареан.
— Правильно! Точно! — согласились приятели.
— Я постараюсь, — пробурчал Булгуня.
— Никаких постараюсь, — тряхнул я друга. — Выйдешь и порвешь их как тряпку!
— Как тряпку! — развеселился Юркхи. — Ты сможешь, Булгуня. Как тряпку! — вновь развеселился степняк.
Булгуня поверил в себя и смог. Что он творил в этот вечер! Старшеклассники выходили позубоскалить над пухляком, но вскоре жрали песок и кусали локти. Теперь-то я понял, что Булгуня вовсе не рисовался, рассказывая, как не проигрывал никому в Конутопе. Он бросал, бросал и бросал противников. Оказываясь в партере, болотник норовил провести болевой на полюбившийся ахилл. Но не всегда: когда получалось, выполнял удушение, заламывал локоть… В финальном поединке вечера, когда пьяные трибуны уже влюбились в милого толстяка, Булгуня сошелся с прошлогодним чемпионом: серьезным поджарым парнем с длинными руками, мощными плечами и шеей.
Булгуня заметно устал и едва держался на ногах. Противник, напротив, выглядел свежим. Протянув руку, он положил ладонь на шею болотника, пытаясь пригнуть к земле. Булгуня стряхнул руку неприятеля, схватив за запястье, прихватил вторую руку борца… И стал заваливаться на спину, уперев стопу в пах противника. Да! Да! Решился-таки, приберег незнакомый для всех прием до конца!
Мягко упав, Булгуня перекинул противника через себя, продолжая удерживать. Перекатился следом (нечаянно угодив коленом в грудную клетку соперника), оказываясь сверху. Прихватив руку ошеломленного борца, зафиксировал между коленей и вывернул в локтевом суставе, выгнувшись на песке. Противник вскрикнул и замолотил по песку, признавая поражение. Быстрая победа!
Что тут началось! Трибуны ликовали, свистели, улюлюкали. Никто уже не вспоминал, как встречали неуклюжего болотника в начале дня. Булгуня слегка покачивался от усталости, его поддерживал сзади помолодевший Хак Стурр.
— Славная шутка, веселейший Пагот! — луженая глотка Кейлокка мигом навела порядок. Трибуны слегка притихли. Распорядитель в разноцветной тунике поднял перед собой немаленькую чашу, наполненную до краев. — Сию чашу превосходного арнского вина из личных запасов Наместника должен был осушить до дна победитель после трудного поединка… — раздались смешки. — Но наш победитель слишком мал для вина… — Кейлокк, дурачась, озирался кругом и уставился в ложу Наместника. Сивен Грис, уже изрядно навеселе, погрозил пальцем Кейлокку. Трибуны замерли. — Неужели вылить такое чудесное вино? — трагически воскликнул Кейлокк, отвернулся от Наместника, прячу чашу за собой и, давясь, торопливо выхлебал. Зрители хохотали и хлопали друг друга по плечам. Сивен показал Кейлокку кулак и подозвал Булгуню, усадив рядом с собой в ложе.
— А сейчас! — голос Кейлокка вдруг стал торжественным, трезвым и напряженным. — Не всегда добронравно веселье Пагота для смертных! Весть пришла к нам от горных соседей! — нараспев пропел Кейлокк, добавив в голос пронзительности. — Скинули горцы кротость овечью как шкуру, волчьи изъявив клыки!
«Опять! Опять! Напали! Напали! — зашептались вокруг. — Горцы напали на виллы в предгорьях!»
Шепот перерос в гул, зрители вскочили, переглядываясь. Все уставились на Наместника. Сивен Грис встал во весь немаленький рост и трибуны понемногу притихли. Наместник провинции Атариан поднял руки и звонко хлопнул в ладоши.
Бронзовые ворота, ведущие на Арену, с оглушительным скрежетом распахнулись, и внутрь въехала раззолоченная парадная колесница с возничим и воином в полном доспехе. Приглядевшись, я узнал рыжего Крента. Следом за колесницей на небольшом отдалении выступали конные воины, чья колонна пряталась далеко позади. Рядом послышалось звяканье железа и сдавленные проклятия. Я оглянулся и увидел вскочивших Барата и Йолташа, сжимающих кулаки, — с оружием на трибуны не пускали. Остах выглядел невозмутимым и только желваки выдавали его ярость. Десяток стражников с копьями и щитами, раскидав зрителей, окружили нас полукругом и застыли, демонстративно уставившись вдаль. Ого! Это ко мне охрану приставили!? Веселенькое настало времечко…
