Шакал пытался придумать другой способ, его мысли метались, но не приводили ни к чему. Ваятель сделал выбор. Игнасио исполнил свою роль, заманив этих людей в ловушку. Они не знали Уделья и наверняка понятия не имели, где находятся; даже увидев Горнило, они были слепы и уязвимы, как поросята, что рождались в этом сарае.
И Шакал не мог их спасти. Ваятель заявил, что не отдаст Гиспарте ничего из того, что у него потребуют. Он лгал, возможно, сам этого не зная. Он отдал бы Блажку. Если кто-то из этих людей сказал бы, что она убила Гарсию, у вождя появился бы шанс избавиться от нее, сняв ответственность с копыта. Бермудо получил бы казнь, маркиза – свою месть, а Ваятель освободился бы от женщины, которую никогда не хотел видеть в рядах своего копыта. И Овес с Шакалом не смогли бы проголосовать против.
На лице Шакала, в отличие от мертвенной маски палача, видимо, отразились его мысли, потому что Колпак подал голос, настолько тихо, что едва можно было различить слова:
– Только быстро.
Шакал повернулся и протянул к кавалеро руку. Шесть пар пронизанных страхом глаз выпучились на него.
– Так, спокойно. Мы просто вынем ваши кляпы. – Он чуть не подавился своей ложью, еле сдержав возглас, когда те облегченно умолкли. Только их лица оставались напряженными и недоумевающими. Шакал зашел за спину крайнего справа кавалеро. Колпак скользнул к пленнику с левого края. Голова, на которую смотрел Шакал, дрожала, волосы промокли насквозь. Кожа на затылке потемнела от уль-вундуласского солнца, а ниже, под дуговидной границей, была заметно бледнее. Сосредоточившись на этой линии, Шакал вынул нож.
Кавалеро, находившийся рядом, наблюдал за ним, вытянув шею, чтобы увидеть то, что вскоре ждало и его.
Шакал встретился с ним взглядом, и его хитрость раскрылась.
Пленник издал сдавленный вопль, заглушивший чавкающие звуки кинжала Колпака, быстрой серией ударов пронзавшего плоть. Он валил пленников одного за другим, всаживая оружие в затылок каждому с ужасающей точностью. Четверо кавалеро погибли, не успев понять, что происходит. Пятый – тот, кто закричал, – был слишком сосредоточен на Шакале, чтобы заметить свою гибель, приближавшуюся в покрытой багровыми пятнами руке Колпака.
А вот шестой увидел.
Он качнулся вперед, от жажды жизни став быстрым, как заяц, и неуклюжим, как пьянчуга. Он отпрянул от Шакала, вскочил на ноги, но споткнулся, ударившись о закрытую дверь головой. Прислонившись к двери спиной, уперся пятками в пол и заскользил по дереву плечами и цепью. Ошеломленное лицо выражало дерзкое, но бесполезное предостережение тем, кто мог погнаться за ним.
Как только он поднялся на ноги, ему в грудь вонзился кинжал Колпака – лезвие угодило в самое сердце. Бунт кавалеро сменился замешательством, но в этот миг у него подкосились ноги, и он осел на копчик, уже лишенный жизни.
Шакал не сдвинулся с места. Он повернулся к Колпаку – тот стоял рядом с последним живым кавалеро и удерживал юнца рукой за плечо, не давая ему подняться. Но опасаться этого не стоило. Пленник уже ничего не соображал. Он все еще завывал сквозь свой кляп, пока не кончался воздух в легких, потом делал судорожный вдох и кричал снова.
Пристальный взгляд Колпака, спокойный и выжидающий, был направлен на Шакала.
Глава 6
Рука Шакала все еще ощущала протыкаемое острой сталью горло. Кровь он смыл, но тошнотворная упругость плоти оставалась в памяти. Шакал покрепче сжал кулак, чтобы прогнать это фантомное ощущение, и вошел в хранилище копыта.
Там он, как и ожидал, увидел Мелочника – старый стригальщик монет глухо отдавал приказы парочке сопляков и следил за каждым их движением с глубоко укоренившимся недоверием. С тех пор, как Певчий ушел в кочевники, Мелочник был единственным, кроме вождя, членом копыта, состоявшим в нем с момента основания. Никто не говорил об этом вслух, но все знали, что квартирмейстер на самом деле был хилячным – сыном матери-полуорка и отца-человека. Худой, скаредный и хитрый, он занимался распределением запасов со злонравной деловитостью. Он был до того жаден, что никогда не стриг волосы, и те копной скрученных локонов с проседью ниспадали к его костлявому заду. И тем не менее Шакал, которому доводилось видеть старого хрыча в драке на ножах, никогда не решился бы перейти ему дорогу без чертовски веской на то причины.
– У меня нет лишних мазей, Шакал, – заявил ему Мелочник, как только он приблизился к стойке.
– Мазей? Я здесь не за этим.
– Да ну? – Мелочник ухмыльнулся. – А я думал, у тебя соски потрескались после кормежки щенят у Берил.
Старый болван от души посмеялся над собственной шуткой, не переставая, однако, наставлять приспешников, переставляющих с места на место мешки и бочки. Он явно ничего не знал о кавалеро. Ваятель приложил все усилия, чтобы скрыть правду об этом грязном деле.
Колпак и Шакал дождались, пока на крепость не спустилась ночь, а потом вынесли тела из опоросного сарая и сложили в колесную телегу, в которой обычно вывозили умерших свиней. Затем тела сожгли в печи Горнила, словно дрова. Шакал не был рад тому, что присоединился к Колпаку и Игнасио, верным псам вождя. И не собирался оставаться с ними надолго. Проведя бессонную ночь, он принял решение и отправился в хранилище прежде, чем вождь успел назначить ему следующее задание.
– Мне нужна птица Месителя, – сказал он Мелочнику. – Ваятель хочет отправить еще послание.
Мелочник на мгновение задержал на нем взгляд и только потом исчез в глубине своих запасов. Шакал слышал, как старый стригальщик монет распекает невидимых сопляков, которые вызвались помогать ему. Много лет назад Шакал любил работать в хранилище, и Мелочник тоже ему нравился. Но за время своей службы в качестве посвященного успел потерять к этому вкус. Теперь старый хилячный казался ему утомительным. Мелочник вернулся с плетеной клеткой, в которой смиренно сидел неоперившийся голубь. Шакал принял клетку у старика, чьи пальцы словно противились ее отдавать.
Выходя из хранилища, Шакал услышал крик ему вслед:
– Клетку вернешь!
Не потрудившись ответить, Шакал зашагал через двор.
На хрен Ваятеля.
И Игнасио.
И все их планы.
Шакала втянули в расправу над полудюжиной мужчин. Это была ловушка, которую он сам помог поставить, но одно дело – попасться в ловушку, а другое – в ней остаться. Ему нужно понять, почему та лошадь вернулась в кастиль. Если тело Гарсии тоже найдется, эти убийства окажутся напрасными. Шакалу нужно было убедиться, что труп все-таки попал к Месителю. Ваятель мог тоже отправить послание, но какой бы ответ ни пришел, едва ли он достиг бы ушей Шакала. Да он и не поверит тому, что расскажет вождь.
Нет, ему нужно отправиться к первоисточнику, в Топи Старой девы, и поговорить с Месителем самому. Для этого необходимо преодолеть немалый путь через болота, а где именно жил этот болотник, никто не знал. Тут Шакалу не помешала бы помощь, но единственные люди, которым он доверял, уже ушли по поручению вождя. Овес и Блажка могут вернуться только через несколько дней, а у него не было времени ждать. Ему нужно уйти прежде, чем Мелочник обмолвится вождю о птице.
