Шакал старался не улыбаться, чтобы лишний раз не показывать нижние клыки. Полуорки не были редкостью в Уделье, но если эта эльфийка всю жизнь прожила под защитой своих сородичей в уединенном Псовом ущелье, вид грязнокожего полукровки ей мог показаться непривычным. Несмотря на лесть многочисленных шлюх, которые говорили, что он самый привлекательный полукровка, какого им доводилось видеть, Шакал знал: ему было далеко до врожденной красоты, свойственной представителям эльфийского рода. Изможденный и грязный после болота, он наверняка казался несчастной девице демоном похлеще Месителя.
Смахнув с левого плеча грязь здоровой рукой, Шакал указал на татуировку – след от свиного копыта, опутанный рваными цепями. Он ничего не сказал, дожидаясь, пока эльфийка посмотрит на знак, и наблюдал за ее реакцией. Увидев татуировку, она замерла, но не потому, что успокоилась. Нет, это было отстраненное принятие, будто она смирилась со смертью, хоть и продолжала еще дышать.
– Серый ублюдок, – медленно проговорил Шакал, постучав пальцем по татуировке. – Знаешь, что это?
Эльфийка взглянула ему в лицо, но никак не показала, что поняла его. Шакал медленно указал на девицу, затем изобразил жестом рога и приложил большой палец к виску.
– Ты из Рогов?
Он даже не знал, называли ли эльфы свое копыто так же, как они, но это было лучшее, что он мог сделать. Девица молчала, но никакого замешательства на ее лице не отражалось.
Бросив показывать рога, Шакал провел костяшками пальцев по грязным волосам, имитируя процесс бритья головы.
– Рога?
В ее глазах едва заметно мелькнуло понимание.
Шакал опустил руку и вдохнул через ноздри. Затем, встав, попятился назад, пытаясь подбодрить девицу взглядом, тем временем готовясь к неожиданностям. Он остановился возле Штукаря и, мотнув головой, подозвал Овса и Блажку. Все трое выжидающе смотрели на него.
– Она из Рогов, – сообщил им Шакал почти шепотом. Овес фыркнул, Блажка ругнулась.
Штукарь наблюдал за ними, его рот приоткрылся в изумлении.
– Боюсь, я не понимаю.
– Это эльфийское копыто в Уль-вундуласе, – объяснил Шакал. – Мы называем их Рогами, потому что они ездят на оленях. Они заняли большой участок гор и высокогорных лесов, когда в Гиспарте распределяли земли.
На пухлом лице чародея отразилось осмысление.
– После Нашествия, да? Припоминаю, я об этом читал.
– Они прячутся в овраге, который называется Псовым ущельем, – пробурчал Овес. – Обычно они держатся сами по себе и не терпят чужаков.
– Тех, кто заходит на их земли и похищает их женщин, – вставила Блажка, бросив острый взгляд на Штукаря.
– А-а, я понимаю.
– Нет, не понимаешь, – ответил Шакал, наклоняясь к чародею так близко, что говорил почти прямо ему в ухо. – Нам всем нужно следить за ней в оба глаза. Потому что, помяни мое слово, эта остроухая бродяжка убьет себя, как только мы отвернемся.
Он подождал, пока смысл его слов дойдет до Штукаря, и только потом выпрямил спину. Лицо чародея оставалось безмятежным.
– А сейчас, я думала, он будет… в замешательстве. – Блажка хихикнула.
– Нет. Вовсе нет, – ответил Штукарь. – Это вполне разумно. Эльфы обособились ото всего известного мира – замкнутый народ. Они стали расой беглецов с тех пор, как их родину…
– Завались уже, мордастый, – оборвала его Блажка. – Шакал, что нам с ней делать?
У Шакала не было готового ответа.
Зато он был у Блажки.
– Лучше всего оставить ее здесь. Дать ей нож и уйти. Рога убьют нас, если увидят с ней.
– Оставить ее здесь одну – это все равно что самим перерезать ей горло, – сказал Овес.
Блажка закатила глаза.
– Тогда забудем про нож и дадим ей упасть с обрыва, как только отвернемся. Остроухие не выносят унижений. С этим ничего не поделаешь.
– А что, если мы ошибаемся? – Шакал покачал головой. – Ведь судя по всему, что мы знаем про Рога, она должна будет умереть в Псовом ущелье.
– Нет, это ты уже бред выдумываешь, – сказала Блажка.
– А вдруг, Блажка? У нее вода под боком, солнце по-прежнему встает на востоке. Она не убьет себя, она захочет вернуться к своим. А если сможет говорить по-своему, что она там расскажет? Что ватага полуорков спасла ее от Месителя, да, конечно. Но вот как она попала в этот плен? Потому что я готов поспорить, что в ее рассказе обязательно будет фигурировать лысый полукровка в шрамах и с кожей цвета змеиного брюха. Мало кто подойдет под такое описание.
– Думаешь, в этом замешан Колпак? – спросил Овес.
– Если это сделано по приказу вождя, то кто еще? – произнес Шакал. – Кочевникам хорошо известна его репутация. И эльфы быстро узнают, где он сейчас обретается. А мы уводим ее от Месителя. Меситель водит дела с копытами полукровок, это все Уделье знает. И где держали эту девицу, пока он ее не забрал? У Санчо. Санчо! Еще один известный товарищ Серых ублюдков. Каждый новый поворот в истории этой девицы указывает на нас. Если она заговорит – будет война. Или ты думаешь, Рогам, которые совершат налет на Горнило, будет дело до того, что мы втроем ее спасли? Мы для них будем просто тремя полуорками, с которыми нужно разобраться. Вы еще хотите ее отпустить?
– Черт, Шакал, – ответила Блажка, – она и так уже полумертвая. Ей не добраться до Псового ущелья.
– Мы не можем так рисковать. Нам нужно взять ее с собой.
Блажка не была готова уступить.
– А тебе не кажется, что у нас и так хватает забот?
– Хватает. И она нам понадобится, если мы хотим все уладить.
– Она выглядит умалишенной, Шакал. Какой с нее толк, если она не может говорить?
– Мне и не нужно, чтобы она говорила. Хватит, если она просто покажет пальцем. Один взгляд на Колпака, и она поймет, кто отвел ее к Санчо, и никто в копыте не сможет отрицать, что Ваятель приказал ему это сделать. Что он рискнул развязать войну с Рогами, а значит, он недостоит быть вождем! Это наш шанс. Наконец мы сможем от него избавиться!
Слишком поздно он потом понял, что сказал. Гнев, усталость и сломанные кости усыпили его бдительность. Блажка и Овес насторожились, но не смотрели на него. Шакал проследил за их взглядами – там стоял Штукарь, рассматривавший их с озадачивающей веселостью. Если он и шпионил на Ваятеля, то хорошо это скрывал.
– Или ты сам только что дал ему все, что нужно, чтобы наконец избавиться от тебя, – сказала Блажка, и в ее тихом голосе прозвучало одновременно сожаление и отвращение.
Шакал пристально посмотрел на чародея.
– Я так не думаю.
– Ты что, сам умалишенный? – воскликнула Блажка. – Он якшался с вождем с тех самых пор, как у нас появился. Ему нельзя доверять!
