Синица. Мед сказал, ее звали Синицей.
– Пока нельзя ее отпускать, – решил Ваятель. Шакал отдернул руку от топора. – Она может быть единственным доказательством происков Санчо. Если Рога захотят нашей крови, она будет нужна, чтобы указать на блудника и возложить на него вину. Вернув ее сейчас, мы потеряем такую возможность.
– Если они придут сегодня ночью, такой возможности и не будет, – указал Мелочник.
– Если это случится, мы справимся, – ответил Ваятель. – Но я хочу, чтобы все были здесь, если так выйдет. А как только увидим дневной свет, Колпак пригласит к нам Санчо.
Шакал не преминул заметить, что его имя вождь не упомянул.
– А что насчет Месителя? – спросил Обхват.
– А что с ним? – спросил Ваятель.
– Судя по всему, мы не знаем точно, убил ли его тирканианец. Если он мертв, это значит, Старая дева открыта всем и вся. Если нет, он затаит на нас большую злобу. Я хочу сказать… что из этого мы предпочли бы? Чтобы тяжаки проходили через болото или чтобы Меситель хотел нам отомстить?
– Как седло из шипов, – согласился Гвоздь.
Шакал ожидал, что вина ляжет на его голову, но вождь снова его удивил.
– Если Меситель сюда приползет, мы его прогоним. А что до орков, то копыта справятся с ними так, как всегда справлялись. Пока же у вас есть приказы, которые нужно выполнять. Или кому-то что-то неясно? – Ваятель медленно повернул голову и, когда каждый ему кивнул, удовлетворенно хмыкнул. – Тогда за дело!
Серые ублюдки поднялись, заскрипев стульями по доскам пола.
– Вы трое, – Ваятель указал на Шакала, Блажку и Овса. – Подождите-ка.
Овес сел обратно, Блажка откинулась на спинку стула. Шакал остался стоять, дожидаясь, пока остальные выйдут из помещения и закроют дверь.
– Этот чародей, – медленно начал Ваятель, – расскажите мне про него.
Овес изумленно выдохнул.
– Он настоящий колдун, вождь. Делал странные вещи у нас на глазах. Но он спас наши шкуры в Старой деве.
– Он жирный и ни хрена не умеет ездить верхом, – небрежно бросила Блажка.
Ваятель их не слушал. Его уродливое, наполовину скрытое лицо было обращено к Шакалу.
– Овес прав. Если бы Штукарь не пошел со мной на болота, у вас стало бы на троих Ублюдков меньше. Я думаю, он хочет помочь копыту. Но не могу понять зачем.
Он ни разу не солгал, но и правды не открыл.
Ваятелю ответ, похоже, понравился.
– Выходит, ты убедил его поехать с собой, Шакал. Дал ему копытное имя. Теперь говоришь, он спас тебе жизнь. Кажется, это похоже на брата. Я думаю выдвинуть его в Серые ублюдки.
Эти слова застали Шакала врасплох. Он засомневался, зато его друзья ответили сразу, отозвавшись почти одновременно.
Овес стукнул ручищей по столу.
– Да, мать его!
– На хер его! – воскликнула Блажка, вскакивая со стула.
Ваятель посмотрел на них, но тут же повернулся к Шакалу. Вождь выжидал, терпеливо, как паук.
– Мне кажется, для этого еще рано, – ответил Шакал, стараясь говорить небрежно. – Пусть сначала к нему привыкнут остальные.
Ваятель долго молчал, наступила неуютная пауза, пока его ухмылка все шире расползалась по лицу.
– Черт, – произнес он наконец довольным тоном. – Пожалуй, я еще не настолько стар, чтобы меня нельзя было удивить. Потому что не припомню случая, когда вы трое были не согласны друг с другом.
Смакуя свою маленькую победу, Ваятель отпустил их жестом распухшей руки.
Выйдя во двор, Шакал дал выход своему гневу.
– Что это, мать его, было? – спросил он, резко оборачиваясь к друзьям.
– Это называется ловушка, – ответила Блажка, не останавливаясь.
– И вы двое забрели прямо в нее!
– Только потому, что нас туда привели, Шак.
Кипя от злости, Шакал прибавил шаг и преградил Блажке путь.
– Если бы ты слушала меня, то держала бы рот на замке, – заявил он ей.
Блажка выпростала руку, ухватив Шакала за ремень арбалета. Она грубо притянула его к себе и прошипела по-змеиному:
– Я не стану говорить по вашему приказу, принц Шакал.
Затем, оттолкнув его, двинулась дальше. Рука Овса удержала Шакала, готового устремиться за ней.
– Оставь ее, брат.
Раздраженный, Шакал сбросил руку трикрата, но остался на месте. Проследил за тем, как Блажка пересекла двор и исчезла в казарме. Шакал зарычал и, сорвав с головы косынку, взъерошил себе волосы.
– А ты что делал? – обрушился он на Овса. – Кричал за Штукаря?
– Я не думал, что меня на этом подловят, – ответил здоровяк спокойно. – И вообще не вижу тут проблемы. Копыту нужна новая кровь, и такой, кто умеет делать штуки, как Штукарь, нам не навредит.
– Если не решит навредить!
Овес скрестил огромные руки на массивной груди.
– Ты общаешься с ним больше, чем все остальные. Неужели ты в нем не уверен?
– Я уверен, что он себя в обиду не даст, – ответил Шакал. – Но не думаю, что он хочет к нам примкнуть.
– А чего тогда он хочет?
– Не знаю. А вождь теперь знает, что я не знаю. Он учуял, что у нас зародился союз, Овес. Между мной и Штукарем. Может, сам чародей ему рассказал. Он сегодня многое ему разболтал. Наше положение в копыте быстро становится шатким.
Овес покачал головой и опустил глаза в землю.
– Я знаю, что ты хочешь стать вождем, и когда придет время, я брошу топор. Но до тех пор, брат, тебе лучше перестать на нас злиться за то, что мы рушим планы, которые ты выдумываешь на ходу.
И тяжело хлопнув Шакала по плечу, трикрат медленно зашагал прочь.
Бугай был прав. Шакал пытался ловить сверчков в темноте. А нужно было, чтобы они стрекотали.
Когда Шакал вошел в казарму, Овес уже говорил с Обхватом, Гвоздем и Хорьком. Они обсуждали приказ о патрулировании этой ночью. Не желая в это вмешиваться, Шакал быстро прошел в свою комнату и обнаружил в ней Штукаря, но не Синицу.
– Она спит у Блажки, – пояснил чародей, видя сдвинутые брови Шакала. – я подумал, так будет лучше, если эльфийские… эмиссары прибудут, чтобы осведомиться о пропавшей деве.
– Полагаю, мы оба знаем, что она не дева, Ухад, – отозвался Шакал, избавляясь от своего арбалета и колчана, прежде чем усесться на край кровати.
Штукарь опустился на единственный в комнате табурет и прислонился спиной к стене.
– Ты называешь меня по имени, – сказал чародей, склонив голову набок. – Разве я более не заслуживаю образного прозвища?
– Это полностью зависит от твоей воли, – ответил Шакал. – Ваятель предложил выдвинуть тебя в члены братства. Похоже, ты произвел-таки впечатление.
