Кивнув в знак притворного одобрения, Шакал отступил от Штукаря и приказал ближайшему сопляку привести его свина. Претендент убежал прочь. Тогда Шакал подошел к Овсу и остальным сидевшим верхом Ублюдкам и присоединился к их едва слышному разговору.
– Я с вами, – заявил он им.
– Хорошо, – ответил Овес. – Разделимся по парам. Колпак, вы с Гвоз…
– Нет, – перебил Гвоздь, – я поеду с Шакалом.
Овес воспринял это внезапное требование спокойно, почти не сбившись.
– Ты не против, Шак?
Шакал кивнул.
Рыжая борода Гвоздя тряслась, будто он грыз кусок своего внутреннего гнева. И избегал смотреть кому-либо в глаза. Винил ли он Шакала в гибели Обхвата? И что же дальше? Грозила ли Шакалу в патруле опасность не от орков, а от своего же брата? Убивать своих было строго запрещено кодексом копыта, но это не означало, что такого не случалось. Уль-вундулас кишел вольными ездоками, изгнанными из своих копыт из-за того, что их личная вражда зашла чересчур далеко.
– Поехали, – поторопил Овса Колпак.
Трикрат на мгновение замялся в нерешительности.
– Он прав, – согласился Шакал. – Поехали. Мы с Гвоздем притремся. Когда сделаем первый круг, решим, какой взять шаг.
Овес, прежде чем ускакать, посмотрел на Шакала взглядом, который безмолвно просил: только не взметай пыль.
Гвоздь угрюмо молчал, пока они дожидались сопляка, который должен был привести свина Шакала. В дюжине шагов от них Штукарь с Ваятелем еще постояли под своим страшным сигналом боевой тревоги, тихо переговариваясь, а потом направились к обители Ваятеля. Шакал отбросил беспокойство, которое начинало набирать в нем силу. Если Штукарь пытался его обдурить, то с этим едва ли можно было что-то поделать. Чародей сам по себе был грозным противником. Если бы он хотел навредить Шакалу, то ему не нужна была ни помощь Ваятеля, ни чья-либо еще. Нет, непостижимый замысел Штукаря был не таким простым.
Когда сопляк привел Очажка, Шакал сел верхом и повесил арбалет за плечо. Он хотел, чтобы обе руки у него были свободны, на случай если Гвоздь попытается что-нибудь выкинуть. Пустив свинов рысью, они поскакали к восточному изгибу стены, в направлении, противоположном тому, куда ушли Овес с Колпаком. Шакал, не желая оказаться зажатым между Гвоздем и стеной, ехал с наружной стороны. Они быстро двигались вперед и вскоре выехали к темным силуэтам хлевов и загонов для поросят. Овес и Колпак вывернули из-за угла. Проезжая мимо них, Шакал поднял правую руку, выставив четыре пальца. Колпак ответил тем же жестом, подтверждая шаг Метлы – при котором обе пары должны были двигаться в быстром темпе. Шакалу не хотелось надолго отъезжать от остальных.
– Боишься остаться со мной наедине? – спросил Гвоздь со скрытым смешком.
– Это чтобы варвары не спали, – ответил Шакал.
Ткнув своего свина, Гвоздь опять рассмеялся. К западу от Свиного гребня они снова встретили Овса с Колпаком. Овес показал Сторожевого пса, но Гвоздь успел выставить Рогатку – самый медленный из шагов. Овес непроизвольно ее подтвердил, и Шакал мысленно выругался. Они перешли на тяжеловесный шаг, и Гвоздь оглянулся через плечо, дожидаясь, когда другая пара скроется из виду. Шакал потянул руку к кинжалу.
– Расслабься, – буркнул Гвоздь, все еще озираясь. – Я не собираюсь тебя прирезать, Шак. Нужно поговорить. И я не хочу перекрикивать ветер и стук копыт.
– Так говори. – Шакал не стал убирать руку далеко от кинжала.
Несмотря на его приглашение, Гвоздь долго ничего не говорил. И только когда они миновали барак сопляков, он наконец разомкнул губы.
– Обхват не должен был так погибнуть.
– Я ничего не…
– Заткни пасть и дай мне, мать твою, договорить!
Шакал ощетинился, но что-то в голосе Гвоздя не позволило ему вспылить. В этом голосе чувствовался гнев, но он словно плыл в море стыда.
– Обхват мертв, – пробубнил Гвоздь, – потому что Ваятель пощадил тяжаков на Батайяте. Он показал слабость перед орками, и теперь они нападают на нас в нашей же крепости.
Шакал старался не совершать лишних движений, не сводя глаз с ехавшего рядом брата – брата, который эхом повторял те же слова, что он сам говорил Овсу. Гвоздь, похоже, испытал облегчение, высказав свое несогласие. И гнев в нем закипел, вытесняя стыд.
– Вождь должен был предвидеть! – рявкнул он. – И он предвидел… раньше. Но не теперь.
– Что ты хочешь сказать, Гвоздь? – спросил Шакал, медленно проговаривая слова.
Гвоздь натянул поводья, остановив своего свина, и Шакал сделал то же самое. На бородатом лице Гвоздя дернулись мышцы – он боролся с гремучей смесью ярости, боли и отвращения к самому себе.
– Я хочу сказать, его время прошло.
– Не все за нашим столом с этим согласятся, – ответил Шакал спокойно.
– Да, но ты-то согласишься! Ты еще когда положил глаз на это место, мы все это знаем. Черт, да я сам об этом думал. Но без Обхвата у меня теперь нет надежного тыла, чтобы начать эту войну. Он нравился парням, они бы поддержали его, если бы он бросил топор. А сам я никогда не получу голосов.
Сделав глубокий вдох, Гвоздь посмотрел Шакалу прямо в глаза.
– Ты убил того долбаного тяжака, который убил Обхвата. Для меня это важно. Ты единственный тогда высказал несогласие у Батайята. Жаль, что больше никто ничего не сказал.
Блажка тогда тоже возразила вождю, но Шакал промолчал – он хотел понять, куда клонит Гвоздь.
– Нам нужна новая кровь во главе стола, Шакал, – продолжил Гвоздь, – и скоро. Поэтому… ты бросишь Ваятелю вызов, и мой топор тебя поддержит.
Гвоздь ткнул своего свина в бока, показывая, что разговор окончен. До окончания патруля больше он ничего не говорил, и Шакал не стал на него давить. Все было сказано, и разжевывать дальше не было нужды.
Поддержка Гвоздя все меняла. С его голосом большинство оказывалось на стороне Шакала. Овес и Блажка были за него. Мед тоже, пока томился по Блажке. Значит, у Ваятеля оставались только Хорек, Колпак и Мелочник. Хорек с Колпаком были подкидышами – один бывший Скабрез, другой вольный ездок, изгнанный изо всех копыт Уделья. Вождь предложил им место, когда у них ничего не было, и принял в ряды Серых ублюдков, хотя Колпак с трудом набрал нужное число голосов. Следовательно, Шакал не мог рассчитывать, что они бросят топор против старика. Что же до Мелочника, он был одним из основателей Ублюдков и ни за что бы не поддержал никого из новых претендентов.
Тем не менее у Шакала было большинство – пять против четырех.
Значит, больше не нужно было прикусывать язык в ответ на глупые приказы, не нужно было продумывать ходы против мелких причуд больного стареющего пса. Никаких больше хитрых схем. Среди сопляков есть парочка многообещающих. Оказавшись на месте вождя, Шакал мог выдвинуть их в члены братства, тем самым усилив и гарантировав себе лояльное большинство. Он мог сам решить, что делать с Синицей, и перестать бороться за верность Штукаря. В Страве чародей сказал, что хотел бы видеть Шакала во главе Серых ублюдков. И узнать наверняка, так ли это, можно было, только попытавшись занять это место.
