Когда Шакал с соратниками вошел в большую камеру, никого из сопляков там не было. Что бы ни произошло дальше, это было зрелище только для членов братства. Ваятель со своими сторонниками уже ждал. Никакой оцепленной арены – только широкий участок открытой площадки под большим дымоходом. Две партии смотрели друг на друга через безопасное пустое пространство.
– Твой борец готов? – осведомился Ваятель.
Овес ответил сам, решительно шагнув вперед и повернув толстую шею над мускулистым плечом. Его внимание было направлено на Колпака, который, притаившись сбоку от вождя, по сравнению с ним выглядел больным и усохшим. Шакал попытался прочитать его осунувшееся лицо, но оно было таким же таинственным, как и всегда.
– Без оружия, – объявил Ваятель почти скучающим тоном. – Без поддавков. Борец считается проигравшим, только если потеряет сознание… или будет убит. Понятно? Тогда давай уже с этим покончим.
Вождь спешно махнул рукой, но Колпак не сдвинулся с места.
На боевую площадку выступила Ублажка.
У Шакала защемило в горле. Он избегал смотреть на нее и не заметил, что она была иначе одета. Кожаные ездовые штаны сменились свободными льняными, обрезанными выше колен, и льном была плотно обтянута грудь. На открытых участках кожи и на убранных назад волосах блестел свиной жир. Наклон головы, отрешенный огонь в глазах, легкие пружинящие пальцы босых ног – все говорило о том, что Блажка готова к бою.
Овес напрягся, когда увидел ее возле вождя, но теперь сделал яростный шаг вперед.
– Блажка! Что это, мать твою, за игры?
Она чуть отступила от гремящего трикрата, кулаки поднялись для защиты. Руки Овса были расслаблены, только пальцы растопырились от недоумения. И так же резко, как только что бросился вперед, Овес теперь развернулся и отбежал от нее, его глаза переполняло мучительное смятение, голова тряслась в неверии.
– Шакал…
Шакал обхватил лицо друга руками, почувствовал под бородой напряженную челюсть.
– Что… что, – запинаясь, проговорил Овес, – что она… Я не могу…
– Слушай, – Шакал пытался привлечь его внимание. – Слушай!
Глаза Овса наконец остановились на нем. Шакал понизил голос, почти шепча.
– Я не знаю почему. Но она здесь. Ты позволяешь ей запугать тебя, а как раз этого они и хотят. У них нет никого, кто мог бы тебя победить, вот они и прибегли к этой уловке. Ты не можешь позволить им все изменить.
– Я не могу причинить ей боль, Шак.
– Выстави меня, – предложил Гвоздь из-за спины Шакала. – Я уложу эту взбесившуюся щелку.
Овес замахнулся на него.
Шакалу удалось удержать бугая, хотя на самом деле его остановил не он, а издевательский смех Ваятеля. Бросив через плечо предостерегающий взгляд на Гвоздя, Шакал вернулся к Овсу.
– Я тоже не хочу причинять ей боль, – заверил он и с удивлением понял, что это была правда, – но это сделала она сама. Она привела нас сюда. Овес… она пытается меня погубить.
Последнее словно отрезвило его друга, правдивость этих слов подействовала, как ушат холодной воды. Он немного успокоился, хотя Шакал и чувствовал, что в нем дрожит каждый мускул, что он сотрясается от леденящего душу осознания.
– Я этого не допущу, – поклялся Овес.
С благодарностью выдохнув, Шакал опустил голову Овса, пока они не соприкоснулись лбами.
– Она будет быстрой. Помни. Не выматывайся. Пусть ее темперамент возьмет над ней верх и задует свечку. А когда придет время, мы оба получим ответы.
Овес кивнул, потеревшись лбом о лоб Шакала, и отступил от него.
Блажка ждала его в центре площадки.
Они много раз дрались друг с другом на тренировках. Упражнения на мечах, борцовские поединки, полушуточные кулачные бои. Они обменивались фингалами и разбитыми губами еще с тех времен, когда жили у Берил. Но видя сейчас, как мускулистая спина Овса приближается к пружинистой Блажке, Шакал почувствовал царапающий изнутри страх.
Гвоздь уже поддерживал Овса криками, а на другой стороне Хорек и Мелочник с усердием подбадривали Блажку. У Шакала же не было голоса. Он едва осмеливался дышать.
Овес приблизился к Блажке, неумолимый, как обвал в горах. Он был на добрую голову выше и уже мог до нее дотянуться, но держал руки под подбородком, пока не подошел еще ближе. Блажка скользнула вправо, изящно описав полукруг и тем самым не давая себя оттеснить. Два раза Шакал увидел, как она слегка приподняла над землей пальцы левой ноги, но бить ею не стала.
Оба были сдержанны, осторожны, предпочитая работать головой, а не телом. Овес продолжал наступать, вынуждая Блажку удирать, соблазняя среагировать.
Это было умно.
Рано или поздно ей надоест изображать кролика, и когда она выпустит гнев, то сделает глупость. Шакал следил за ее ногами, надеясь, что она попытается лягнуть Овса. А он, такой свежий, как сейчас, с легкостью ухватит ее за ногу и быстро закончит поединок. Но Блажка тоже была неглупа. Она двигалась с естественной, непринужденной грацией, которой обладала с юных лет. Она совершала вдвое больше движений, но складывалось впечатление, что этим она вынуждала Овса напрягаться вдвое сильнее. С его бороды уже капал пот.
– Ломай эту жердину, Овес! – выкрикнул Гвоздь, заставив Шакала протянуть к нему руку и, одним прикосновением, призвать к молчанию. Такие возгласы могли привести Овса к ошибке.
Трикрат перестал преследовать Блажку и просто поворачивался на месте, чтобы держать ее в поле зрения. Она кружила на опасно близком расстоянии, которого Овсу с лихвой хватило бы, чтобы сокрушить ее кулаком. Шакал увидел, как она снова оторвала от земли пальцы ног. Овес ответил тем же. И поэтому пропустил внезапный удар в лицо. Блажка едва до него дотянулась, и костяшки ее пальцев только скользнули по его скуле, но этот удар был тоже обманным, как и приподнятая нога. Нырнув под хуком, которым ответил Овес и которого она наверняка ожидала, Блажка нанесла ему пару резких ударов в живот и снова отступила.
Овес, как с облегчением увидел Шакал, не пострадал, но Блажка коснулась его три раза, даже близко не допустив ответного удара, и это встревожило трикрата. Но она могла делать такие выпады хоть целый день, так и не повалив его, – а Овсу нужно было нанести всего один хороший удар.
– Дождись его, брат! – напомнил Шакал своему борцу.
Склонив голову набок, Овес показал, что услышал и понял. Он шагнул навстречу Блажке, сгорбившись еще ниже, так что до его головы и лица было проще дотянуться, но их по-прежнему защищали пульсирующие предплечья. Он двигался, будто стена из мышц, готовый обрушить всю свою мощь при единой ошибке противника, – ошибке, которой добивался. Теперь он наносил быстрые, плотные удары большими кулаками, мешая ее прежней плавности движений. Она извивалась и уворачивалась, но ее движения стали неприятными, прерывистыми. Один удар едва ее не достал, и ей пришлось отвести его кулак своей рукой, нарушив баланс. Учуяв шанс, Овес пошел вперед сжатым локтем ей в плечо, потом попытался ее ухватить. Он задержал ее на полмгновения, но Блажка, обмазанная салом, легко выскользнула у него из рук. Ей удалось не только выйти из захвата, но и ударить Овса ладонью по челюсти.
