Через несколько минут вошел Колпак и тихо сел в дальнем конце стола, подальше от остальных членов копыта. Такого Ваятель не позволял никому другому, но Колпак очень долго жил в одиночестве, и привычки были в нем слишком сильны. Вождь не хотел рисковать потерей копытного брата, вынуждая того приобщиться к товариществу.
Каждый дюйм бледной кожи Колпака, включая безволосую голову, был покрыт неровными шрамами, перемежающимися татуировками копыт, в которых он состоял в прежние годы. Бледные, сморщенные чернильные линии отмечали в нем члена Сеятелей черепов, Шквала бивней и Дребезгов, остальных Шакал не знал. Каждое из этих братств приняло Колпака в свои ряды и каждое потом прогнало его. Почему он до сих пор был жив – оставалось загадкой. Несколько лет Колпак кочевал, и никто не рисковал с ним связываться, а потом Ваятель предложил ему место среди Ублюдков. Голосов едва хватило, но копыту нужны были новые члены, а Колпак, несмотря на все свои проступки, был недурен. И теперь, спустя два года, Шакал не переставал гадать: сколько тот еще продержится.
Ваятель оглядел стол и поморщился.
– Мне что, палку туда бросить? – спросил он, указывая на дверь в общую комнату. Вопрос был адресован Шакалу и Овсу, и на них же – направлен его взгляд.
К счастью, Ублажка вошла в комнату прежде, чем кто-либо успел ответить. Она разговаривала с Медом, хотя Шакал подозревал, что слова вождя она все-таки услышала. И вероятно, намеренно ждала их, а теперь пыталась скрыть усмешку, которой все же не смогла сдержать. Быстро прекратив беседу, Ублажка и Мед заняли места на противоположных сторонах стола. Юноша, вероятно, сел бы рядом с ней, но опасался, что его увлеченность ею станет очевидней. Вопреки нескольким заключенным между Шакалом и Овсом пари, Блажка до сих пор не сломала Меду ни одной кости. Напротив, что удивительно, ей даже будто нравились его постоянные попытки проявить дружелюбие. Не считая Колпака, вечного изгоя, Мед единственный, кто вступил в копыто позже Блажки, поднявшись из сопляков только прошлой зимой. Он был молод, уверен в себе и носил прическу, которая считалась модной у Рогов, – выбривал бока и оставлял только широкую полосу, спускающуюся по центру головы, куда вставлял перья. Старшие Ублюдки смотрели на это неодобрительно, но Мед говорил на эльфийском языке, что среди полуорков было редким умением и высоко ценилось в копыте.
Когда в комнате стало тихо, Ваятель откинулся в кресле.
За его спиной висел массивный пень, прикрепленный тяжелыми цепями к потолку. По срезу тянулись бесчисленные кольца, древесина посерела от старости и была испещрена десятками острых борозд. Этими зарубками исчислялись голоса, поданные против решений Ваятеля, – их оставляли, глубоко врезая в дерево лезвия топоров. Один топор торчал до сих пор – чуть выше левого плеча Ваятеля. Он находился там уже двадцать лет.
Топор Певчего.
– Знаю, вы все устали, – начал Ваятель, – так что давайте перетрем по-быстрому. Мелочник, как у нас с запасами?
Лицо квартирмейстера помрачнело еще сильнее, когда он принялся делать подсчеты в уме.
– Провизией мы обеспечены. Но следующую партию древесины удастся получить не очень скоро.
– Сколько времени мы сможем поддерживать Горнило, если на нас нападут?
– Два дня, – ответил Мелочник. – Может, удастся растянуть на три.
Ваятель крякнул, недовольный ответом, но смирился с фактом.
– Я отправлю птицу Игнасио. Узнаю, не слышал ли он, когда ждать поставок из Гиспарты. Мед? Есть успехи с тем дерьмом из Аль-Унана?
– Лишь самые малые, вождь, – ответил Мед. – Заставить его гореть просто, но контролировать потом – чертовски тяжело. Оно горит без топлива, но поглощает все, к чему прикоснется. Салик чуть без руки не остался.
– Кто? – спросил Ваятель, давая Меду возможность исправиться.
– Один из сопляков, вождь, – ответил Мед, не моргнув и глазом. – В общем, я все еще беспокоюсь по поводу того, как этот зеленый огонь подействует на печи.
– Продолжай дальше, – сказал Ваятель и, направив на него палец, добавил: – Только не сожги к чертям мою крепость. – Затем вздернул подбородок и посмотрел сверху вниз на край стола. – Колпак? У тебя были какие-нибудь трудности с заданием?
– Нет, не было, – ответил Колпак, оторвав немигающий взгляд от столешницы лишь для того, чтобы обратиться к вождю, смотря ему в лицо.
Шакал вопросительно глянул на Овса, но тот, очевидно, тоже не знал, куда посылали Колпака. Это было не впервой, и эти загадки уже утомляли. Когда-нибудь Шакал сам объявит голосование и будет все знать, но это время еще не пришло. Он сомневался, что получит необходимую поддержку, и к тому же сейчас был очень близок к тому, чтобы схлопотать нагоняй. Он полагал, что дальше вождь перейдет к своим любимчикам, и Обхват и Гвоздь доложат об их поездке к Дребезгам, но следующий вопрос Ваятель адресовал Овсу.
– Что у нас там?
Овес дал знак Шакалу, и тот бросил мешочек с монетами на стол. Лицо Ваятеля, скрытое повязками, осталось непроницаемым, но Мелочник протянул руку и, взяв мешок, подбросил его на ладони.
– Что-то легкий.
Шакал кивнул, мысленно кляня старого скрягу.
– У Санчо в том месяце две девки заболели, а одна сбежала с каким-то гуабским торговцем. Но он взял новую, из Анвильи. Она поможет наверстать упущенное.
Ваятель наклонился к столу.
– Ты напомнил этому жирному мямле, что, если он не справится, Серые ублюдки могут решить, что его бордель больше не нужно охранять?
Шакал снова кивнул. Хотя и не напоминал Санчо ни о чем подобном. В этом не было нужды. Бордельщик давно жил в Уделье, достаточно давно, чтобы знать: патрулей кавалеро из кастили, которых становится все меньше, уже не хватает, чтобы обеспечить ему безопасность.
– Есть еще кое-что, – проскрипел Ваятель, как бы спрашивая, но без намека на вопросительный тон. Вождь метнул взгляд на Шакала, затем на Овса и Ублажку, и снова посмотрел на Шакала. – В чем же дело?
Шакал набрал воздуха в грудь. Он хотел рассказать все сам, прежде чем вождь что-то заподозрит, но от внимания Ваятеля ничто не ускользало. Несмотря на изувеченный вид, его разум оставался остер, как наконечник тренчальной стрелы. Он ждал ответа Шакала, из-под грязных повязок пристально смотрели налитые кровью глаза.
– Утром в бордель приходил Бермудо, – начал Шакал, ощущая на себе взгляды всех присутствующих за столом. – С ним было семь новых кавалеро. Думаю, встретить там нас он не ожидал. И пытался строить из себя крутого парня.
– Вот чванливый говнюк, – хихикнул Хорек.
– Он подстрекал к бою? – спросил Ваятель.
– Не он, – ответил Шакал. – Один из его новеньких пижонов пытался заставить Овса прислуживать ему. Мы ответили добрым сероублюдским обаянием, и он меня ударил. Я подарил ему этот удар в ответ и дал Бермудо возможность обуздать павлина, но он этого не сделал, поэтому мы сделали все за него.
