– Мы же вроде убедились, что я не раб, – прорычал он.
Чародея охватил испуг, в глазах промелькнуло узнавание.
– Это ты!
– Я, – напомнил ему Шакал грубо. – Ублюдок.
Как этот полоумный скелет сумел его узнать, было для Шакала загадкой, и он предположил, что даже помешанные чародеи были вовсе не беспомощны. Из-за серых десен старика вырывался хриплый смех.
– О, да королева просто уссытся, – злорадно усмехнулся чародей. – Восхитительно! Плод блуда ее дяди будет преследовать ее в виде вашей великолепной особы. Полукровка и ублюдок в одном лице, и все же вы законнее ее! О, до чего же это мило.
Чародей стал странно водить правым плечом. Шакал посмотрел вниз и увидел, что безумец поглаживает свой иссохший член. С отвращением оттолкнул его, и мерзавец растянулся на поганом матраце. Пока старик продолжал, хрипло смеясь, гладить свою безвольную плоть, Шакал раздумывал над его бредом.
Он сказал «ублюдок», но он не имел в виду члена копыта Серых ублюдков. Нет, он имел в виду обычного ребенка, какого-то незаконнорожденного полукровку хиляков-королей. Черт, ну и каша у этого старика в голове.
– Мне нужно узнать о чародее, – зарычал Шакал на жалкое существо.
Старик перестал себя терзать, и его смех тотчас же затих. Он поднялся, и его быстрые, но дающиеся с явным трудом движения напомнили Шакалу движения насекомого со сломанными лапками, которое не хотело умирать.
– Я и есть он, – проговорил чародей заискивающе. – Прошу прощения. Я Абзул, Говоритель Круга Уль-зувакуа, Душитель Белой демоницы.
– Я заметил, – ответил Шакал, уворачиваясь от протянутых рук. – Но ты не тот, кого я имел в виду, по тебе же могила плачет. Я говорю о чародее-полуорке, что недавно появился в Уделье.
– О полуорке! – Абзул сплюнул. – Да, еще много требуется. Если высокородные не желают расставаться с ними за честную цену, то берите их силой! И убивайте одного из членов их семей. Посмотрим, кого в знатных семьях больше ценят – рабов-полуорков или жен и детей. На это нас благословил сам король.
От забытого старого фокусника не было никакого толку. Его снова унесло в прошлое, и он извергал свою нелепицу в лица призракам. Неудивительно, что его прятали. Это была лишь очередная ложь, столь же способная защитить кастиль, как копыта были способны защитить Уделье. Когда старик принялся нервно расхаживать по комнате, Шакал отступил.
Абзул вдруг обрушился на него с криком:
– Чего стоишь? Давай за дело! Возьми выживших и новобранцев. У нас нет времени на раздельные тигли. Нужно пять сотен. Наполняй клетки!
Шакал напрягся. Не обращая внимания на разъяренного старика, он медленно оглянулся на крыс, которые копошились в комнате.
Крысы.
Клетки.
– Ты, – заявил Шакал с обвинением, делая шаг к Абзулу. – Ты был одним из них. Ты создал чуму.
Сквозь недоумение чародея проступила гордость.
– Создал. Нелегкий был труд. Заклинатели. Говорители. Виваманты. Алхимики. Отступники. Нужны были все искусства. О, если бы нам только позволили закончить…
Абзул осекся и быстро провел языком по нижней губе.
Исполненный отвращения, Шакал ощерился и схватил колдуна за горло.
– Думаю, ты уже достаточно по́жил, червяк.
Абзул выпучил глаза, и они перестали вращаться, остановившись на гневном лице Шакала. Затем, всхлипнув, подогнул колени, но Шакал крепко держал его за шею.
– Я… тебе не опасен, – выдавил чародей.
Шакал сжал сильнее.
– Да, не опасен.
– Воистину, – взмолился Абзул сдавленной глоткой, – никто… не сможет бросить вам вызов, лорд… Ультани.
Шакал резко выпрямил спину.
– Как ты меня назвал?
Он отпустил Абзула, позволив ему упасть. Чародей, съежившись, выставил перед собой руку.
– Простите меня, я не должен был называть вашего имени!
– Нет, скажи. Имя. Назови!
Старик соединил ладони и поднял их в мольбе.
– Я не желал оскорбить…
– Назови его, мать твою!
– Ухад Уль-Бадир Тарук Ультани!
Шакал медленно поднял руки и схватился за голову.
– Черти чертовские, – прошипел он.
Он пришел получить сведения о Штукаре, и этот помешанный развратник явно говорил о нем.
– Я помогу вам прийти в ваше королевство, мой лорд! – заявил Абзул. – Я буду полезен!
Старый чародей кричал все громче, и хотя Шакал подозревал, что к безумным воплям из этой башни все привыкли, ему не хотелось, чтобы на шум пришел кто-нибудь из слуг. Ведь кто-то продолжал кормить этого сыча, хотя обычно ему, похоже, просто оставляли тарелку и уходили.
– Довольно, Абзул, – сказал Шакал, увидев свой шанс. – Я тебя не накажу. Ты правда полезен. Поэтому я и пришел. Расскажи мне все, что ты знаешь обо мне.
– Ничего, мой лорд, – открыто солгал старик, тряся головой.
– Не бойся, – ласково проговорил Шакал. – Я знаю, кто на моей стороне, Абзул. И ищу тех, кто против меня.
– Псы предательские! Вот кем они станут, мой лорд, когда вы взойдете на трон. Но не я! Я ждал вас здесь. Я вернулся в Уль-вундулас, когда другие остались, я вернулся ждать вашего прихода. Я ждал с самого вашего рождения.
– Трон Гиспарты, – словно бы обронил Шакал, внимательно наблюдая за реакцией Абзула. – Как думаешь, он достанется мне?
– Он ваш по праву, мой лорд. Ваша тетка, эта шлюха, и ее педераст-муж претендуют на корону вашего деда. Я отрекся от их двора в знак протеста против казни вашего отца после того, как он вернулся из изгнания, а сам все это время делал вид, что доблестно вернулся в Уделье, чтобы следить за мерзкими грязнокро… за полукровками, которые имеют честь относить вас к своему числу!
Шакал стиснул зубы. Лжец из Абзула был дерьмовый. Он пытался спасти свою шкуру от всех возможных опасностей. У него явно не было мужества, чтобы хранить верность Гиспарте или кому-то еще. Плен дряхлого тела и расстроенного ума требовали от него всей преданности. И все же страх сковывал его, сохраняя в сознании остатки ясности.
– Расскажи о моем отце, – приказал Шакал.
Несмотря на тучность, Штукарь совсем не был похож на хилячного. Если его отец был человеком, как говорил Абзул, это могло означать лишь, что его мать была из тяжаков, а это было нечто неслыханное. Женщин-орков за пределами Дар’геста никогда не видели. Чтобы обрюхатить такую, нужен был сильный мужчина. Сильный и совершенно безумный.
– Вам не следует слушать сплетни, мой лорд, – проговорил Абзул. – Разве можно принца крови обвинить в насилии и убийстве, когда речь идет о его собственных слугах? Я бы сказал, что нет. И многие, и я в их числе, никогда не верили, ни в то, что он утопил маркизу Спартиса, ни в то, что охотился на ее сыновей с собаками. Его изгнание было несправедливо. И все же он ведь нашел друзей на востоке, так? Друзей, которые обеспечили его досугом, достойным его склонностей. По сути, друзей для всей Гиспарты, ведь это они дали стране достойного претендента на трон. Полукровка! Колдун, обученный Черным Чревом! Кто еще сможет сровнять Дар’гест с землей и избавить нас от орочьей угрозы?
