Один из полукровок неторопливо отошел от своего варвара и приблизился к Шакалу.
– Каирн. – Шакал пожал протянутую руку.
– А я было подумал, что Ублюдки не придут, – заметил Сеятель черепов, криво улыбаясь.
– Они и не пришли, – прогрохотал Кремень из Мараных орками. – Говорят, он теперь из тех.
Пузатый трикрат указал на троицу обтрепавшихся всадников, которые стояли отдельно от остальных. Шакал узнал в них вольных ездоков, которые встречались им с Певчим. Кочевники всегда были желанными гостями в Страве, если нужно было биться в Предательскую луну. Для тех, кому негде было переждать дурную ночь, здесь было безопаснее всего. Однако, как Шакалу было теперь хорошо известно, весть о грядущей смене луны нечасто достигала кочевников. Только счастливчикам удавалось узнать об этом вовремя и успеть добраться до Стравы.
Каирн почесал чирей на щеке и вопросительно посмотрел на нетронутые татуировки Шакала.
– Это правда? Тебя погнали топорами?
– Бросил вызов и проиграл, – подтвердил Шакал.
– Черт, – отозвался Каирн, – а мы в Борозде не слыхали.
– Ну, тогда он может ехать с остальными отщепенцами, – заметил молодой полуорк со свежими татуировками Дребезгов.
– Заткнись, Щерба, – пробормотал старик Красный Коготь из Шквала Бивней. – Мы останемся вместе. Я не хочу получить таврское копье в живот из-за того, что вчерашний сопляк думает, что он слишком хорош, чтобы драться с кочевыми.
– А если я скажу, что подонкам следует держаться вместе? – грозно проговорил Кремень. – Что на это ответишь, дурило?
– Отвечу, что тебе лучше знать, – парировал Красный Коготь. – Сегодня мы одно копыто.
– Верно, – согласился ездок из Сынов Разрухи.
Не обращая внимания на препирательства, Шакал провел Очажка мимо и примкнул к кочевникам.
– Хват, верно? – спросил он у того вольного, которого лучше запомнил в лицо.
Кочевник кивнул и махнул в сторону товарищей.
– Заноза и Дуболом, если не помнишь.
– Добро пожаловать в дерьмо, – возвестил Заноза с золотым блеском в улыбке. Приземистая фигура и бледная кожа выдавали в нем хилячного.
Дуболом оправдывал свое имя.
Хват наклонил голову и сплюнул в грязь.
– Ну и поднял ты там пыль, Шакал.
Шакал обернулся и увидел, что посвященные братья все еще спорили. Все, кроме одного. Тот сидел с краю на свине в одной набедренной повязке. На мускулистом животе у него красовалась большая татуировка зияющей пасти с зубами, а с арбалета свисали костяные амулеты. Его варвар непрестанно перебирал копытами и выглядел так, словно от диких предков его отделяло всего одно поколение. Ездок, наблюдая за остальными с плохо скрываемым презрением, провел ладонью по выбритому лбу, чтобы вытереть пот.
– Вижу, Клыки Наших Отцов немного пообтесались, – сухо заметил Шакал.
Хват фыркнул.
– Да уж, этот может и мясо зажарить. Любители орков.
– Никогда не видел вольного, которого вышвырнули из Клыков, – сказал Заноза, лениво теребя яйца через штаны. – Ублюдков – да. Сынов. Черт, да вот Дуболом пришел из Скабрезов! А из Клыков ни одного.
– Это потому что они убивают своих изгнанников, – сурово пояснил Хват.
Шакал слышал об этом, но сейчас держал рот на замке. Подойдя к полуживой хурме, он сорвал остатки плодов и поделился с Очажком, наблюдая за тем, как полуорки рычат друг на друга. Когда стало очевидно, что другой пищи не предвидится, Очажок разочарованно хрюкнул и улегся поудобнее на пыльной земле. Шакал присоединился к нему, вытянув ноги и прислонившись к свину спиной.
Хват повернулся к нему.
– Спать при Предательской луне? – спросил он изумленно. – А тебе явно не нужны друзья.
Шакал только усмехнулся, даже не открыв глаза.
В одни луны тавры появлялись поздно, в другие – не приходили вовсе. Уль-вундулас был огромен. И сколько бы ни было кентавров, они не могли за одну ночь напасть на все поселения страны. Шакал помнил, как радовался Обхват, когда вернулся из Стравы и рассказал, что лошаки так и не пришли. И приврал вдобавок, что всю ночь трахал хорошеньких уньярок. Под нежные воспоминания о покойном друге Шакал задремал, хотя и знал, что спать не время. Но он был до того изнурен, что не мог ничего поделать.
Ему показалось, будто он едва успел моргнуть, как его грубо потрепали за плечо, чуть не свалив на бок. Прикосновение, почувствовал он, было влажным. Шакал, чертыхаясь, выпрямился и недовольно глянул на нарушителя своего сна. Его приветствовало горячее рыло – бородавчатое и отвратительное.
– Уродище?
– Не спал бы ты с открытым ртом, брат, – прогремела крупная тень рядом со свином. – Не то кто-нибудь из этих язычников член туда сунет.
С резким воплем Шакал схватился за протянутую ему ручищу и позволил Овсу заключить себя в сокрушительные объятия. Они вцепились друг в друга со смехом. Наконец Шакал вырвался из тисков и, отступив на шаг, посмотрел на огромного трикрата и обхватил бородатое лицо ладонями.
– Черт, как я рад тебя видеть!
Овес схватил его сзади за шею, стукнулся с ним лбом, а потом с улыбкой отстранился. Шакал поймал себя на том, что изумлен настолько, что не в силах отпустить друга.
– Это уже кажется немного по-заднему, – проговорил Овес через мгновение.
– Ладно, тогда я буду любить Ура! – воскликнул Шакал, обнимая вонючую голову свина и делая вид, будто трахает его в пасть, пока зверь жалобно не завизжал. Остальные полуорки наблюдали за ними, некоторые смеялись.
– Вот же уродливый свин. – Стоявший неподалеку Заноза фыркнул.
– Да ну? – улыбнулся Овес.
Перестав обхаживать Уродище, Шакал повернулся к Овсу.
– Зирко думал, Ублюдки уже не придут.
– Да что этот коротыш знает? – Овес пожал мощными плечами.
Шакал услышал наигранную небрежность в его голосе и сощурился, глядя на друга.
– Ты еле успел. Когда вас предупредили, четыре дня как?
Овес старался не глядеть через его плечо на остальных полукровок, но безуспешно. Большинство утратило интерес, когда Шакал перестал насиловать Ура, но Кремень и дикарь из Клыков еще пялились на них. Рядом стояли еще трое вольных, и Овес отвел Шакала в сторону, чтобы их не подслушали.
– Ваятель меня не посылал, – сознался Овес шепотом. – Он закрыл Горнило и зажег печь, как только получил птицу от Зирко. Отрадную, как обычно, увели за стены, и теперь вождь никого не выпускает, даже днем. Ни в патруль, ни работать в полях – никуда. Сказал, что в этот раз мы не станем помогать Страве. Я вспомнил про твою сделку с Зирко и подумал, что ты будешь здесь, поэтому не мог не приехать.
– Так как ты выбрался?
