Кто кроме них осмелился путешествовать по железной дороге? И что их подвигло?
Мэлори уже ковыляет дальше, проклиная разбитое колено. Она просто не перенесет, если поезд сейчас уедет без них. Им тогда придется поселиться тут на неопределенный срок и ждать возвращения.
– Еще чуть-чуть! – торопит Том.
Да, уже близко, Мэлори чувствует. Гул мотора почти заглушает голос Олимпии. Если бы все было, как двадцать лет назад, Тома уже затянула бы городская жизнь. Работа, карьера, учеба, путешествия – масса путей открылась бы перед ним и Олимпией.
– Держитесь рядом! – предостерегает Мэлори.
Она уже не знает точно, где дети. Насколько они ее обогнали?
Мэлори бежит вслепую, из последних сил. Сквозь шум доносится крик Олимпии – или это пролетела над ухом летучая мышь?
А будут ли они в безопасности? Смогут ли защититься от других пассажиров? Есть ли там еда? Туалеты? Кровати? Сколько стоит билет?
– Подождите! – кричит Мэлори.
Кто-то на секунду сжимает ее локоть.
Раздается пронзительный гудок.
Они совсем близко!
– Том! Олимпия! – пытается перекричать сигнал Мэлори.
Вдруг незнакомый голос произносит:
– Поторопитесь! Осталось несколько секунд!
Мэлори вдруг становится жутко – словно несколько секунд осталось не до отправления, а до смерти. Возможно, так оно и есть.
Мэлори все равно бежит, выставив вперед руки. Пальчики Олимпии снова находят ладонь Мэлори.
Звук меняется. Мэлори понимает – локомотив начинает движение. Тормоза испускают протяжный вздох.
– Нет, пожалуйста! – стонет она, задыхаясь.
– Еще успеем! – кричит Том.
Том. Он здесь.
Поезд движется. Мэлори совершенно уверена.
Люди кричат, раздаются призывы – отойти подальше, очистить путь.
Еще гудок. Поезд набирает ход.
Клубы пара. Настоящий поезд. Так близко!
И он уходит.
– Бежим! – кричит Олимпия.
– Уходит! – кричит Том.
Они не останавливаются. Бегут. Под ногами скрипят доски. Что это? Платформа? Настил? Мэлори врезается в кого-то плечом и слышит сердитое: «Поосторожней!» «Совсем как раньше», – удивляется Мэлори; для нее это столкновение – предвестник скорых перемен.
– Запрыгнем на заднюю подножку! – говорит Олимпия.
Наверняка вычитала в книге про бродяг-безбилетников. Мэлори сама не верит, что соглашается на подобную выходку. Это противоречит всем ее принципам. Не так она воспитывала своих детей.
– Мама! – зовет Олимпия.
Мэлори протягивает на голос руку, но ловит лишь пустоту. Поезд набрал ход, теперь он идет слишком быстро. Он больше не пыхтит тормозами, он отстукивает по рельсам дробь, уносясь на север.
– Не догоним!.. – еле выговаривает Мэлори. Ей видится Рон Хэнди на заброшенной заправке с мутным стаканом виски. Рон сейчас, наверное, плачет и терзается сомнениями: а верно ли он поступил, что не стал искать сестру?
Мэлори мысленно закрывает глаза еще раз – под сомкнутыми веками и под неизменной повязкой, с которой никогда не расстается. Ей уже некогда представлять Рона Хэнди и лагерь «Ядин», Тома-старшего и Олимпию – родную мать ее дочки. Некогда думать о школе для слепых Джейн Такер, об Анетт или о Гари. Нужно сосредоточиться на поезде. Он движется вперед, крутятся колеса. Звон, пыхтение, пар, рокот. А Мэлори вспоминает поездку на Верхний полуостров на озера Твин-Лейкс. Она в первый раз плыла самостоятельно, а на краю мостка ждали мама и папа. Они улыбались, подбадривали: «Давай! Осталось немного! Ты справишься!» Мэлори ясно их представляет – они точь-в-точь как в детстве. Папины волосы не тронуты сединой, а мама без очков.
Все так и есть. Просто все они в повязках. Родители протягивают руки. Мэлори не видит их, они не могут дотянуться друг до друга. Она лишь слышит голоса и бежит, спотыкаясь, изнывая от жары. Или барахтается в воде, а нечто огромное уплывает от нее в темноте, и, кажется, его уже не догнать.
Мэлори спрыгивает на пути вслед за детьми.
Рельсы, шпалы.
Ей надо догнать поезд.
«Поднажми, Мэлори!» – звучит в голове голос Шеннон.
Даже сестра теперь подбадривает с мостка. Хотя еще недавно заявляла: «Озеро мое, а не твое. И папа любит меня больше, чем тебя!»
Папа. Сэм Волш.
А сейчас Шеннон зовет – громко, взволнованно.
Она болеет за Мэлори – чтобы Мэлори успела. Мэлори тоже болела за сестру, хотела, чтобы она выжила в новой реальности – стремительно меняющемся мире, где Шеннон не удержалась, хотя и поверила в тварей раньше многих.
Мэлори в воде по самую макушку, она тянется к мостку, а сама не понимает, куда движется: в сторону, в глубину или вообще гребет в противоположном направлении.
Мама с папой улыбаются. Она успеет!
Кто-то хватает ее протянутую руку.
Поезд едет достаточно медленно. Вслепую сильно не разгонишься.
Мэлори тянут вперед, хватают за вторую руку – ноги теперь волочатся по земле. Затем она ударяется голенью о что-то металлическое. Шум стоит невыносимый, он словно обрушивается с небес прямо на Мэлори.
– Ступенька! – кричит Том.
Это он ее держит, тянет к железной лесенке.
Мэлори пытается нащупать опору, но промахивается и снова повисает.
Том с Олимпией галдят, перебивая друг друга, пытаются втащить Мэлори к себе.
Мэлори снова заносит ногу, на этот раз кончик ее ботинка приземляется на твердую поверхность – первая ступень.
– Ты сможешь! – подбадривает Олимпия.
Мэлори подтягивается и влезает на подножку Она стоит (обеими ногами!), крепко держится за поручни и уже думает: «Повязки снимать не будем! Даже если ехать долго».
Впервые после нашествия она движется не на своих двоих.
Ее раздумья нарушает незнакомый мужчина:
– Втащили?
– Да! – отвечает Олимпия.
Или это Шеннон говорит родителям на мостке?
– Кто здесь? – сразу спрашивает Мэлори.
Однако не так грозно, как обычно при встрече с чужаками.
Они запрыгнули в поезд на ходу!
Человек что-то говорит, судя по голосу, удаляясь. Вероятно, идет в глубь вагона. За ним закрывается дверь.
Мэлори преодолевает оставшиеся ступени, обнимается с Томом и Олимпией. Все трое облегченно выдыхают. Потом Мэлори оборачивает незрячее лицо назад и снова спрашивает себя: правильно ли она поступила, решившись на самое безрассудное предприятие в жизни?
