Она рискует детьми. Такой риск невозможно оправдать. И глупо отпираться – она подвергла их жуткой опасности.
– Ура! Получилось! – радуется Олимпия.
Голос оживленный. Восторженный. Такой и должен быть у подростка на пороге удивительного приключения.
Мэлори оборачивается к двери вагона – грунтовые проселочные дороги и лагерь «Ядин» с каждой секундой отдаляются.
Вдох. Пауза. Выдох.
Неизвестно, что за люди их ждут.
И сколько их.
«Ладно, если что – спрыгнем», – утешает себя Мэлори.
– Так, – командует она срывающимся голосом. – Повязки и капюшоны не снимать! Перчатки тоже. Заходим.
Том похлопывает ее по рюкзаку. Почему? Хотел еще раз обняться?
Мэлори делает шаг, ощущает Тома и Олимпию по обе стороны от себя, нащупывает ручку раздвижных дверей. Она думает о родителях – не может о них не думать. В рюкзаке рукопись, где высечены, словно на камне, их имена. Ради них она пустилась в путь.
– Слушаться меня беспрекословно! – продолжает Мэлори. – Без моего разрешения ни с кем не разговаривать. Никому, слышите – никому! – не говорите, куда мы едем и зачем. Мы сюда попали не знакомства заводить. Мы просто переезжаем из одной точки в другую. Понятно?
– Да.
Это Олимпия.
– Да.
Это Том.
– Хорошо, – произносит Мэлори и добавляет: – Я вас очень люблю.
Уходят образы, фантазии и воспоминания. Перед Мэлори лишь будущее в непроглядном мраке.
Она отодвигает дверь.
Вдох. Пауза. Выдох.
Все трое входят в вагон.
Глава 13
Это добром не кончится!
Рано или поздно все сойдут с ума. Мэлори знает по опыту: когда вокруг много людей, кто-нибудь обязательно совершит ошибку. Например, поверит не тому человеку. Не зря говорят: чужая душа потемки. Даже ее дети выросли совершенно разными, хотя воспитывались одинаково и жизненный опыт у них совпадает – с рождения до погони за поездом. В современном мире нельзя судить по внешности. Самый добродушный может посмотреть в окно. А самый злой – вовремя зажмуриться. Раньше люди делились на плохих и хороших, а теперь – есть опасные и безопасные. Опасна ли она сама? Мэлори уверена, что нет. В школе для слепых ее даже высмеивали за излишнюю осторожность. Не понимали: мол, зачем ей повязка, разве они недостаточно мер приняли? Находили время обижаться, даже несмотря на постоянную угрозу безумия. Угрозу встречи с существами иного мира, захватившего их собственный. Это раньше были энтузиасты, карьеристы и весельчаки. А сейчас главное – видел ты тварь или нет. Носишь ты повязку или нет. Согласился ли на жизнь во мраке, где близких надо узнавать по голосу и на ощупь? Либо да, либо нет.
В поезде пахнет жильем, ходят туда-сюда люди. Стучат колеса, гудит локомотив, болтают пассажиры. Сюда точно проникнет безумие!
Успеть бы добраться до Макино-Сити.
Они в узком проходе, и кто-то идет навстречу – Мэлори слышит тяжелые шаги. Она расставляет руки, защищая детей. За дверью слева – движение. Наверное, здесь есть спальные купе. Целый дом на колесах, который движется со скоростью пять миль в час. Отдельное купе – это прекрасно. Должно быть прекрасно. Хорошо бы иметь личное пространство. И чтобы никто его не отнял.
– А, вновь прибывшие! – восклицает подошедший. Судя по голосу, он примерно возраста Мэлори.
Мэлори подпрыгивает от неожиданности.
– Дэвид сказал, что вы еле успели. Добро пожаловать! Рад за вас! – продолжает мужчина.
Вагон покачивает. Последний раз Мэлори путешествовала не пешком двенадцать лет назад – на лодке.
Она не отвечает на приветствие. Не знает, что сказать, как ответить. Ей встречались новые люди в лагере, но там она была дома. На встречу в лесу это тоже не похоже – там никто не старается соблюдать приличия.
– Кстати, здесь можно снять повязку, – продолжает человек. – Хотя, сдается мне, вы навряд ли захотите…
Мэлори отступает на шаг, держа детей за спиной и раскинув руки.
– Не слушайте его! – шипит она.
– Я не настаиваю! Не поймите меня неправильно. Правда! Не пугайтесь. Некоторые пассажиры предпочитают путешествовать в повязке, однако…
– Кто вы? – перебивает его Мэлори.
Человек смеется. Легко, как раньше. Словно они на вечеринке.
– Дин Воттс к вашим услугам, – представляется он. – Владелец поезда. Хотя слово «владелец» сейчас совсем потеряло смысл, правда? Скажу так: именно мне пришла в голову мысль оживить эту махину.
Ее новый знакомый напоминает Тома-старшего – тоже оптимист. Если бы Том был жив, он бы обязательно запустил поезд.
– Вам нужно время освоиться. В первый раз всем не по себе.
– А кто-то ездил повторно? – спрашивает Мэлори.
– Бывали случаи. Есть один пассажир – он катается туда-сюда уже двенадцатый раз. Он…
– А сколько рейсов проделал сам поезд? – снова перебивает Мэлори.
– Могу я предложить пройти в вагон-ресторан? – отвечает Дин. – Присядем. Я отвечу на ваши вопросы. Я уже достаточно времени простоял в коридорах, пока мы вслепую ремонтировали эту штуковину.
– Мы бы хотели отдельное купе, если можно.
Том сердито вздыхает за спиной. Он сгорает от желания поговорить. Мэлори прекрасно понимает, насколько этот Дин кажется Тому свободным от предрассудков и как сильно Том завидует его вольной жизни.
– Да, купе есть. Даже несколько. У нас десять вагонов. Ресторан, два грузовых, шесть пассажирских и еще два почти полностью отданы под почту. Заказы на доставку мы обычно получаем через телеграф.
Дин делает секундную паузу и добавляет:
– Вы ведь знаете, что телеграф снова заработал?
Судя по тону, он прекрасно понимает, что Мэлори не знает про телеграф. А догадался ли он, что ей интересно, какого рода посылки они перевозят?
– Предвосхищая вопрос, скажу – мы доставляем разное. Мебель. Одеяла. Консервы. Иногда тела умерших – по просьбе родственников.
Мэлори не успевает переваривать информацию. Каждое высказывание выше ее понимания. К каждой фразе она готова задать десять вопросов.
Она-то думала, что приспособилась к новой реальности. Пока не раздался стук в дверь и незнакомец не оставил на пороге имена родителей, а с ними – поезд и телеграф.
– Понимаете, – говорит Дин, – я стремлюсь обеспечить максимальный комфорт каждому пассажиру. Естественно, не из-за денег. Денег больше нет. Просто мне это важно. Вам придется поверить мне на слово.
Мэлори сама решает, кому верить.
– Не беспокойтесь. Нам нужно только отдельное купе, – повторяет она.
