– Разумеется.
– Тогда как?
– Между вагонами. Можно взглянуть в проем, если сильно постараться.
Мэлори замирает.
– И сколько было случаев безумия?
– Семь, – без промедления отвечает Дин.
Теперь действительно пора впадать в панику. Безумие рядом. Совсем близко.
– И что с ними случилось?
Дин не мешкает с ответом:
– Мы с Дэвидом проводили их за борт.
– Выкинули с поезда?
– Да. Без малейших колебаний, должен признать.
Этот ответ Мэлори по душе. Однако она все равно не чувствует себя в безопасности.
– Люди теряют рассудок не по своей вине, – замечает она.
– Знаю. Поверьте, все семеро снятся мне в кошмарах.
Мэлори старается не думать о Гари. Надо вытеснить его из головы, выбросить подальше. Однако его образ ее преследует. Он здесь. В дальнем углу, справа.
Машет рукой.
– Оставалось два свободных купе, – продолжает Дин. – Пойдемте!
Мэлори окончательно решается: они остаются. Ей понравилось, что Дин не стал скрывать прошлое.
Он специально идет медленно, подстраиваясь под их скорость. Мэлори следует за ним, ведет рукой по стене, привыкая к качке.
– Мы в грузовом вагоне, как я уже говорил. Следующий тоже грузовой. Там же находится туалет.
Мэлори вспоминает рассказ о мертвых телах. Может быть, у другой стены громоздятся гробы, а в них покачиваются в такт движению покойники.
– В этих вагонах мы храним всякие полезные вещи. В основном запасы, – говорит Дин.
Два вагона запасов. Мэлори должна бы обрадоваться. С ними путешествует целый склад, такой же большой, как в подвале главного дома.
– Пришли, – сообщает Дин. – Здесь переход в следующий вагон.
Звук открывающейся двери.
– Вы в повязках, поэтому не буду напоминать закрыть глаза. Мы опробовали десятки способов, чтобы огородить пространство между вагонами, однако защита непрочная – то сломается от движения, то ветер сдует, то желающие взглянуть на мир снимут… Пойдемте!
Кто-то берет Мэлори за руку. Это не Том. И не Олимпия. Мэлори отшатывается.
– Простите, я хотел помочь, – говорит Дин.
– Спасибо, мы справимся.
– Хорошо. Идите за мной.
Мэлори нащупывает за спиной Олимпию. Между вагонами потоки холодного воздуха.
Они переходят в следующий вагон, Дин закрывает двери.
– Опять всякая всячина. Одежда для нуждающихся. Хотя кто в наше время не нуждается, верно?
В другой реальности Мэлори обязательно поддержала бы разговор: «Да, все мы нуждаемся, и зимы в Мичигане суровые, и как же здорово, что вы доставляете одежду, и как замечательно, что есть поезд».
Однако сейчас она старается не болтать без крайней необходимости. Ей нужно отдельное купе. Личное пространство. И больше ничего.
Они продолжают путь молча.
– Еще переход. За ним – первый пассажирский.
Кто-то распахивает дверь с противоположной стороны и врывается в вагон. Дин пятится на Мэлори.
Мэлори сжимает запястье дочери. Все, конец. Теперь пора бежать и прыгать. Мэлори представляет, как гравий обочины врезается в колени и локти – как в детстве, когда учишься ездить на велосипеде. Мама тогда садилась рядом на корточки, заклеивала ранки пластырем…
– Простите, – произносит мужской голос. – Я в туалет.
Он неуклюже пробирается мимо Мэлори и детей, торопясь, извиняясь и пыхтя.
– Совсем как до нашествия, правда? – улыбается Дин.
Мэлори тоже хотела бы улыбнуться, однако она только что мысленно спрыгнула с поезда на ходу, приняв торопливого пассажира за безумца.
– Осторожно, дверь, – напоминает Дин.
Они снова между вагонами.
– Ну вот, – говорит Дин уже в вагоне. – Это купе свободно.
Отъезжает в сторону дверь. Стук колес становится громче. Он был приглушенным, а теперь – отчетливый. Будто Дин впустил немного внешнего мира в их убежище.
Отдельное купе. Как она и просила. Чем меньше людей, тем безопасней. Хорошо, что не надо идти дальше – у Тома с Олимпией не будет соблазна пообщаться.
Она переступает порог.
– Здесь довольно мило, – говорит Дин. – Если решитесь снять повязки, то увидите диванчик с красными подушками. Две широкие кровати. Зеркало. Когда едешь на небольшой скорости, кажется, что ты в гостинице. Помните гостиницы, Джилл?
– Конечно.
Мэлори не собирается осматриваться, она ощупывает пространство, изучает габариты. Пальцы натыкаются на рукоять метлы.
– Для особо бдительных, – поясняет Дин. – Можете прометать углы, сколько вашей душе угодно, после каждого возвращения. – Потом, добавляет: – Второй туалет в следующем вагоне. На всякий случай стучите, когда заходите!
Будто согласен с тем, что больше никаких поводов покидать купе у Мэлори не будет.
– Потрясающе! – не выдерживает Мэлори.
Она больше не в силах скрывать восхищение. Железная дорога – как же это правильно! В мире слепцов можно безопасно передвигаться, только если дорога сама тебя держит и задает направление.
Мэлори думает о Майкле, который едет один впереди состава и расчищает путь. Как он это делает?
– Спасибо, – откликается Дин. – Мы очень горды результатом. Как я уже говорил, мы старались не ради денег. Просто… хочется найти себе применение. Нельзя же вечно сидеть в темноте. Я бы не смог. Как и мои товарищи. Лучше хоть что-то предпринимать, правда? Особенно когда водится в голове идея-другая.
– Верно! – соглашается Том.
Мэлори даже не сердится на сына за комментарий, настолько она сама под впечатлением. Дин сумел внушить ей доверие.
Хотя сейчас верить людям непросто – не то что раньше.
– Вы наверняка скромничаете. Идей у вас десяток-другой, – говорит она.
Ей приятно сказать что-то просто так. Без практической цели. Как в былые времена.
– Признаюсь: виновен, – улыбается Дин. – Однако безопасность для меня превыше всего. Я не пытаюсь вас задобрить – это чистая правда. Сейчас по-другому никак. Поезд сегодня должен быть гораздо лучше защищен, чем семнадцать лет назад. Забавно, правда? Карательных органов больше нет, а мы стали гораздо более законопослушными.
– Спасибо, Дин, – говорит Мэлори.
Поговорили, и хватит. Нельзя терять бдительности.
У Дина открыты глаза. Он может увидеть нечто. В любую секунду. Это как стоять рядом с бомбой замедленного действия. Раз – и что-то пойдет не так. И все они взлетят на воздух. Другие пассажиры тоже без повязок. У Мэлори еще много вопросов. Пробиралась ли тварь внутрь? Была ли когда-нибудь в купе?
