Мэлори кажется, что судьба стала к ней неблагосклонна. Со времен нашествия она доверяла лишь интуиции, и вплоть до сегодняшнего дня та ее не подводила. Мэлори до сих пор жива. И дети живы. Живы, несмотря на ужасающие трагедии, которые разворачивались вокруг. И вот несколько дней назад Мэлори впервые пошла наперекор себе. Внутренний голос с самого начала кричал: «Останься! Ты все делаешь правильно. Если ты сейчас сорвешься с места догонять поезд, которым неизвестно кто управляет, и неизвестно, кто на нем путешествует… это будет не просто рискованно. Ты ввязываешься в непостижимую игру и ставишь на карту слишком многое». Внутренний голос предостерегал ее даже сквозь радужный туман воспоминаний.
Сейчас она снова его слышит. Строгий внутренний голос. Ей стыдно за свой поступок.
– Я бы ни за что не сняла повязку, – говорит женщина. – Пожалуй, только ради одного человека…
– Кого же? – спрашивает Мэлори.
– Моего сына… – произносит женщина. Потом добавляет: – Мне жаль, что я не могу вам помочь.
Женщина задвигает дверь и щелкает замком – словно ставит точку в разговоре.
Мэлори снова одна.
Вдох. Пауза. Выдох.
Она идет к следующему купе, стучит. Ждет. Дергает ручку. Дверь поддается.
Мэлори заходит внутрь. Вагон покачивается. Мэлори стоит неподвижно. Слушает.
Это стучат колеса? Или кто-то шевелится рядом, в купе?
– Я ищу сына, – произносит она.
Если кто-то прячется в купе, он увидит ее – напуганную, в капюшоне и перчатках, и, конечно, посочувствует, ответит.
Она вытягивает руки и проходит дальше. Нащупывает кончиками пальцев гладкую поверхность – возможно, зеркало. За спиной раздается шорох. Закрывается дверь.
Мэлори замирает. Не двигается. Ждет.
Вдруг в этот самый момент, пока Мэлори стоит в чужом купе, Дин открывает гроб с тварью? Встречает непостижимое для человеческого разума. Закрыты ли у Дина глаза? Или он занят первым гробом, а крышка второго сама отъезжает в сторону…
Может быть, это Дин зашел за Мэлори в купе? Сумасшедший Дин.
– Кто здесь? – спрашивает она.
В кромешной темноте воображение рисует самые страшные картины, ум перебирает все возможные опасности. Люди, искаженные лица, страх и отчаяние, звери, запахи, реки, дома и школы, лагеря с озерами, обезумевшие поезда.
Ответа нет.
Мэлори делает шаг, проверяет диванчик.
Вдруг тут притаился Том? Но ведь Том не стал бы нарочно прятаться?
Мэлори нащупывает двухъярусную кровать. Проводит рукой по верхней полке – там только одеяло. Наклоняется проверить нижнюю…
Тут ее хватают за запястье.
– Убирайся! – говорят ей.
По голосу непонятно – мужчина это или женщина. По крайней мере, точно не Том. Сердце у Мэлори колотится.
– Убирайся!
Теперь человек переходит на крик. Мэлори не понимает, толкают ее или пинают, чувствует только, что падает, все глубже и глубже летит в темноту.
Вагон резко дергается. Мэлори падает, ударившись сначала плечом, потом подбородком.
– Убирайся! – кричит хозяин купе.
Он больше не прячется, свернувшись на нижней полке. Он наступает.
Мэлори напугана, она пытается подняться. Она потерянна, не знает, с какой стороны выход. Ее хватают за капюшон и тащат – кажется, по направлению к двери. Мэлори успевает встать на ноги, прежде чем ее выкидывают в коридор.
– Простите! – говорит она. А хочет крикнуть: «Не нужно мне ваше купе! Я потеряла сына! Неужели вы не понимаете?»
Дверь захлопывается.
Мэлори идет дальше.
Кто-то встает у нее на пути.
– Я его видел. Он там, в последнем вагоне, – произносит мужской голос.
– Кто? Мой сын?
– Да. Пойдемте. Я вас провожу.
Мэлори пытается на ходу определить, как выглядит этот человек. Сколько ему лет. Можно ли ему доверять. Они быстро идут в обратном направлении. Дверь за дверью, вагон за вагоном, мимо напуганных ее вторжением людей.
– Он здесь, – говорит мужчина.
Берет Мэлори за руку. Она думает вырваться, но слишком торопится к цели. К Тому.
– Он цел? Он жив?
– Да. С ним все хорошо. Сюда.
Мэлори еле поспевает за провожатым. Тот практически тащит ее за собой. Они минуют еще один вагон, еще один коридор.
– Мы уже в грузовом отсеке? – спрашивает Мэлори.
Неужели они так далеко ушли?
– Он здесь, в следующем вагоне.
– Вы уверены?
– На сто процентов.
Человек тащит ее за руку. Еще одни двери. Мэлори пытается на ходу нащупать знакомые предметы. В каком они вагоне? Близко ли к концу поезда?
Справа шорох. Кто здесь, в грузовом отсеке?
– Он за этой дверью, – говорит человек.
Мэлори вырывает руку.
– Вы уверены? Вы видели темноволосого мальчика?
– Видел, мэм, – усмехается человек. – Сюда, пожалуйста.
Он берет ее за плечи и выталкивает за дверь.
Там не вагон, там открытое пространство.
Мэлори хоть и не видит, однако точно знает: они сели на поезд на этой площадке. Сюда ее затаскивали дети, в этой точке они окончательно простились с лагерем «Ядин».
– Том! – окликает она.
– Держи ее, Нэт, – произносит знакомый голос.
Только это не Том. И не ее провожатый.
Мэлори ясно представляет бороду. И чемоданчик. И мучнисто-белые руки, снимающие с окон одеяла.
– Нет! – кричит она.
Однако она уже не в силах что-то изменить. С нее срывают повязку.
– Встретимся у Афины, – говорит Гари приятелю.
– Нет! – кричит Мэлори.
Но она ни над чем уже не властна.
Она оборачивается к двери, ее тут же хватают за руки.
И сталкивают с площадки.
Ей кажется, будто один из мужчин прыгает за ней. Затем она ударяется головой о рельс и погружается во тьму, более густую, чем темнота под повязкой.
Глава 21
Дин был в самом конце поезда, в первом грузовом вагоне, когда услышал шаги у задней двери – где садилась Мэлори с детьми. Мэлори его здорово растревожила. Все эти пропавшие подростки и твари в гробах…
Еще она думает, что люди сходят с ума от прикосновения.
Есть от чего заволноваться. Вообще Дин не из тех, кто верит всему подряд, однако в словах Мэлори он не сомневается. Она проницательная. Благоразумная. Идет своим путем. И самое главное – ее дети до сих пор живы. Дин преклоняется перед всяким, кто умудрился сохранить детей. Сам Дин не справился с задачей.
