– Но мы должны воспользоваться возможностью спасти Сури.
– Вы не спасете Сури в таком составе, – возразил Тэш. – Нужно войско.
Брин с улыбкой кивнула, будто он, сам того не зная, нашел верное решение.
– Если все это правда, нам действительно потребуется больше людей, чтобы спасти Сури. Боюсь, киниг не воспримет наши слова всерьез… однако если под рекой и правда есть тайный проход, мы должны его найти. – Она взглянула на Тэша. – В общем, идем туда, находим путь, возвращаемся и рассказываем Персефоне и Нифрону. Тогда они пошлют войска. Мы не только спасем Сури, но и выиграем войну.
– Ну… допустим. – Тэш перевел взгляд на Трессу. – Там широкий проход? Сколько бойцов пройдет в ряд? Он хорошо замаскирован?
– Какого Тэта ты меня об этом спрашиваешь? Откуда я знаю? – фыркнула та. – Малькольм же не рисовал мне карту. Хотя… Есть еще кое-что, заслуживающее внимания. – На самом деле, следовало бы много чего рассказать, но если выкладывать все начистоту, никто, даже Роан, не согласится спасать Сури. – Я не стала говорить раньше, поскольку боялась, что вы не поверите.
– Да неужели? – пробормотал Потоп с набитым ртом. – Тогда погоди, дай прожевать.
– Тебя спросить забыли, – огрызнулась Тресса. – В общем, вход хорошо спрятан. Малькольм сказал, чтобы его найти, нам потребуется помощь.
– И кто нам поможет? – уточнил Гиффорд.
– Тот, кто живет на острове.
– Разве на острове кто-то живет? – с сомнением спросил Тэш.
– Ага, – с нажимом произнесла Тресса.
– Кто же это?
– Тэтлинская ведьма.
Все единогласно решили, что перед уходом нужно сообщить свой план Персефоне. По очевидным причинам выбор пал на Брин.
Весь день в шатре царила суета, источником которой являлся Нифрон, проводивший военный совет с командирами легионов. Их новая стратегия носила говорящее название «Последний рывок». Идея заключалась в том, чтобы отправить отряд фрэев под руководством Элисана на север, к устью Нидвальдена, в край грэнморов. Элисан должен был вступить в переговоры с их вождем Фургенроком и убедить его принять сторону Нифрона или хотя бы добиться, чтобы тот позволил войску рхунов пройти по землям великанов. Судя по тону командиров, Брин сделала вывод, что они не очень-то верят в успех.
Вернувшись в шатер, она с радостью обнаружила, что фрэи ушли. Внутри находились только Персефона, Джастина и Нолин. Мальчик спал на руках у матери, а Джастина приводила шатер в порядок.
– Почему ты не с Тэшем? – шепотом поинтересовалась киниг. – Ты и так целый день здесь просидела.
– У меня важное дело.
– Неужели? – Персефона осторожно выпрямилась. – Что случилось?
– Мы с Роан, Гиффордом и Трессой идем на Болото Ит.
– Зачем? Это связано с рассказом Трессы?
Брин кивнула.
– Я подробно ее расспросила. Думаю, она действительно знает способ пройти под рекой.
– И оказаться в центре фрэйской столицы? – с сомнением уточнила Персефона.
– Тресса не может утверждать наверняка, однако до болота всего день ходу. Если она права, мы вернемся и ты отправишь туда легион. Если же она ошиблась… ну, значит, прогуляемся по болоту впустую. Какая разница?
– Большая, – отрезала Персефона. – Там опасно.
– Возьму с собой Тэша. Он не очень хочет идти, но я его уговорю.
– Тэш, без сомнения, искусный воин, только я все равно не могу отпустить тебя в Харвуд. – Персефона взглянула на Нолина, безмятежно спящего среди покрывал. – Я уже потеряла Сури. Не хочу рисковать тобой и Роан.
– Сеф, – тихо произнесла Брин. – Фрэи хотят, чтобы Сури научила их создавать драконов.
– Знаю.
– Она не захочет им рассказывать.
Киниг опустила голову.
– Ее будут пытать.
Персефона осторожно погладила Нолина по спине.
– Это мой четвертый ребенок. Все, кроме Манна, умерли еще до твоего рождения. Матери не должны жить дольше детей. Не я привела Сури в этот мир, но она мне как дочь.
– Когда нам требовались мечи, ты перевезла нас через море, в Нэйт. С нами не было огромной армии, лишь маленький отряд. Смотри, что из этого вышло.
– Да, но в Нэйте не полыхала война, к тому же с нами была заклинательница и ее ученица. Они заменили целую армию. А сейчас ты хочешь идти с Тэшем, Трессой, Роан и Гиффордом.
– Мы просто посмотрим. Может, там ничего нет, тогда мы вернемся, вот и все. Но как нам жить дальше, если сейчас не попытаемся? Сури столько для нас сделала. Мы все ее любим.
– Брин… – Персефона покачала головой. – Я не могу тебя отпустить. Прости. Не могу, слишком опасно.
Девушка нахмурилась и стиснула кулаки.
– Хорошо. Забудь о том, что я говорила.
Она развернулась и вышла.
Глава 20
За гранью дневного света
Никто не знал, что Тресса умеет петь. Какое упущение.
«Книга Брин»
Гиларэбривн, неподвижно лежавший на вершине холма, казался спящим – нет, даже не спящим, а высеченным из камня. Он не шевелился, лишь ветер колыхал кожаные перепонки на концах огромных крыльев. Дракон был крупнее лошади, крупнее лося, крупнее двухэтажного дома, крупнее любой известной миру твари. Брин находилась всего в десяти футах от него. Никогда еще она не стояла так близко.
Обитатели лагеря держались подальше от Драконьего Холма. Неудивительно, что Хранительница пришла одна.
Она первая пробралась сквозь высокую влажную траву на место сбора. У нее на плечах висела сумка на лямках, изготовленная умелыми руками Роан специально для «Книги Брин». Рукопись осталась в палатке: все равно в пути записывать не получится. Брин взяла с собой угощение, приготовленное Падерой; старая знахарка еще не оправилась от простуды, но все равно собрала поесть. Болото находилось всего в дне пути, поэтому девушка взяла с собой мало вещей, тем не менее сумка казалась неприятно тяжелой для легкой прогулки.
Солнце еще не полностью вышло из-за горизонта. В утреннем тумане лагерь походил на шахматную доску.
Появились Роан и Гиффорд, ведущий в поводу Нараспур.
– Добфого дня, – с улыбкой поздоровался гончар, будто они встретились у колодца в Далль-Рэне.
Как же давно это было.
– И вам доброго дня.
С севера подул ветер. Брин подняла капюшон шерстяного плаща. Как ни странно, он по-прежнему хранил запах матери – та соткала его за несколько дней до смерти. Скорее всего, это не шерсть пахнет мамой, а мама пахла шерстью. Было слышно, как скрипит скоба, поддерживающая больную ногу гончара. Словно двери в старом чертоге: левая всегда скрипела, а правая открывалась беззвучно. Надо же, я помню такие мелочи.
