– Я слышала.
Служанка опять взглянула в сторону леса.
– Иногда мне кажется, все забыли, что мы тоже фрэи. Это плохо для будущего фэйна.
– Полагаю, ты даже не рассматриваешь возможность выпустить меня из клетки? – поинтересовалась Сури.
Трейя широко раскрыла глаза от изумления.
– Обещаю не убегать и не отгрызать тебе руку. Если честно, мне очень трудно… находиться взаперти. Это меня пугает. Стены давят, я задыхаюсь. Не все рхуны такие, только я. Мне становится физически плохо, я даже в доме с трудом нахожусь.
– Прости, я не могу. У меня нет ключа.
Сури не знала, что такое ключ, хотя Арион часто употребляла это слово, особенно когда речь шла о ней.
– Спасибо за еду и одежду. Похоже… нет, совершенно определенно, ты спасла мне жизнь. – Девушка тоже взглянула на лес. – Он бы ничего мне не дал.
Трейя забрала у нее миску.
– Не думай о нем плохо.
Моя ненависть к нему зародилась, когда он убил Арион. Если бы не ошейник, я бы превратила этого двуногого клопа в гнойный прыщ и выдавила. Сури не могла лгать фрэе, которой обязана жизнью, поэтому просто молча кивнула.
– Скоро мы приедем в Эстрамнадон, – сказала служанка. – Думаю, тогда тебя выпустят.
Мистик снова неуверенно кивнула. Трейя пришлась ей по душе.
«Не все фрэи плохие, – повторила она про себя слова Арион, а затем, подумав о Мовиндьюле, добавила: – однако, как и среди людей, плохих больше, чем хороших».
Поев и согревшись, девушка опять ощутила, как на нее давят стены клетки. Ее вновь пробрала дрожь.
Глава 23
Шепот в тумане
Порой нам так хочется во что-то верить, что мы не замечаем реальности, а порой реальность не позволяет нам увидеть то, во что следует верить.
«Книга Брин»
По болоту брела целая толпа. Мойя почувствовала себя так, будто опоздала на пикник и теперь идет навстречу гулякам, разбредающимся по домам. Люди двигались небольшими группами, но чаще поодиночке. Мужчины, женщины и дети бесшумно скользили по воде, не издавая ни звука, ни всплеска. При виде малышей не старше пяти-шести лет, с плачем блуждающих во тьме, Мойе самой захотелось плакать. Она заметила не только людей, но и гномов, и даже нескольких фрэев; многие были в доспехах, хотя встречались и крестьяне. Такие разные на вид, все призраки выглядели одинаково несчастными, словно каждое движение причиняло им невыносимую боль.
Рядом с Мойей остановилась заплаканная женщина, прижимающая к себе ворох окровавленных тряпок.
– За что? – сквозь слезы спросила она.
Воительница не знала, что ответить. Женщина горестно покачала головой и побрела дальше.
По дороге путники встретили более сотни заблудших душ. Когда последний призрак скрылся в темноте, Мойя сказала Гиффорду:
– Точно, проклятое место.
Тот, не отвечая, остановившимся взглядом смотрел на небо.
– Что с тобой, Гиффорд? – спросила Роан.
– Слышите? – произнес гончар.
Стрекот кузнечиков, лягушачье кваканье, комариный писк и шорох ветра, сплетаясь вместе, создавали непрестанный гомон, но громче всего для Мойи звучало ее собственное дыхание.
– Что там? – спросил Дождь.
– Голоса.
– Призраков? – уточнила воительница.
– Нет, дфугие.
– Ничего не слышу. Тэкчин, у тебя самый острый слух.
Фрэй отрицательно покачал головой.
– Гифф, а эти голоса случайно не приказывают тебе убить нас? – зловещим тоном поинтересовалась Тресса.
Гончар пожал плечами.
– Они беседуют не со мной. Скофее, между собой.
– Еще призраки? – уточнила Мойя. – На сей раз невидимые?
– Не думаю.
– Тогда кто? – спросил Тэкчин.
– Мне кажется… – Гиффорд задумчиво пожевал губами, – дефевья.
– Деревья? Ты серьезно?
– Сури умеет разговаривать с деревьями. – Роан взяла мужа за руку.
– А я думала, она притворялась, – призналась Мойя, – и с волком тоже понарошку разговаривала.
– Она действительно говорила и с деревьями, и с волком, – уверенно сказала Роан. – И о чем же беседуют деревья?
– О нас, – ответил Гиффорд. – Не понимают, что мы тут делаем.
– Я и сама не понимаю. – Мойю пробрала дрожь; ночь выдалась холодная. – Эти голоса… как думаешь, они несут угрозу?
Гончар покачал головой.
– Нет. Дефевья пфосто фазговафивают.
– И что нам делать? – спросила Брин, стуча зубами от холода.
Измученная Хранительница буквально засыпала на ходу.
Персефона приказала Мойе охранять и возглавлять отряд, и если с первой частью задания воительница кое-как справлялась, то со второй – не очень. Не считая выступления во главе отряда лучников в Грэндфордской битве, ей не приходилось никем руководить. С лучниками все оказалось несложно: Мойя чувствовала себя частью большого целого и делала то, что хорошо умела. Тогда от нее требовалась лишь бездумная отвага, сейчас же – нечто другое.
От нее ожидали ответов, которых у нее не имелось, и проницательности, которой она не обладала. Мойя могла похвастаться храбростью, но не мозгами. Она завела своих товарищей в болото, кишащее призраками, змеями и мало ли кем еще, и не знала, куда идти дальше. Хуже того – понятия не имела, как отсюда выбраться. Уже некоторое время ей не давала покоя мысль: из-за воды им не найти дорогу обратно, а значит, весьма вероятно, все они здесь погибнут.
Держа Одри горизонтально, чтобы уберечь от воды, Мойя взглянула на небо в надежде увидеть звезды, – перед ней раскинулась кромешная тьма. Семеро усталых, напуганных, промокших путников смотрели на нее, ожидая услышать инструкцию к действию. Мойе нечего было сказать им.
– Уже поздно. Нужно отдохнуть. Думаю, мы можем устроиться вон на том бревне.
– Там слишком тесно, чтобы спать, – заметила Тресса.
– Если ты и вправду устала, уснешь где угодно – отозвался Тэш.
– Ну допустим, мы вздремнем немного. Что дальше?
Мойю так и подмывало врезать Трессе как следует. Она вечно ворчала, всех судила и обвиняла. Даже если и улыбалась, то злобно.
– Мы оказались здесь исключительно из-за тебя и твоего драгоценного Малькольма, – огрызнулась она. – Давай, жду твоих предложений.
Вдова Коннигера задумалась. Воительница решила, что та придумывает ругательство покрепче, однако ответ ее удивил.
– А если спросить у деревьев?
– Отличная идея, – съязвила Мойя. – Может, заодно и у змей спросим?
