От этих слов и от звука собственного имени девушку пробрал холод.
– Но в песне говорится, что в омуте находится вход в Рэл, – пролепетала она.
– Стены, разделяющие тот и этот свет, здесь особенно тонки. – Мьюриэл отложила вязание и соединила два указательных пальца. – Мертвые отправляются в Пайр по реке. Она впадает в другую, побольше, точно так же, как река Итиль впадает в болото. Наш мир и загробный повторяют друг друга, а омут – точка их пересечения.
– Откуда вы знаете?
– Мне рассказали.
– Кто?
Мьюриэл добродушно улыбнулась. Брин не поддалась ее обаянию.
– Понимаешь ли, духи, у которых есть камень, доплывают по реке смерти как раз досюда, до устья, а потом погружаются на дно, в Пайр. Те же, у кого нет камня, остаются на поверхности и начинают блуждать. – Женщина обвела рукой свою уютную хижину. – Преграда между мирами тонка, поэтому их хорошо видно и слышно. Они часто приходят сюда, растерянные и испуганные, не понимающие, что делать дальше. Я зову их в дом, приглашаю посидеть у огня. Мы разговариваем. Они рассказывают о своей жизни, о тех, кого любили, о том, чего боятся, о чем сожалеют. В конце концов поток слов иссякает, и они просто смотрят в огонь. Тогда я предлагаю им камень. Некоторые тут же все понимают, до некоторых почему-то не сразу доходит. «Он нужен, чтобы попасть в Пайр», – говорю я. Духи пытаются взять камень и, конечно, не могут. Тогда приходится объяснять, что камень – только символ, поэтому не должен быть большим. Когда человека хоронят как полагается, все происходит само собой, а здесь, сидя у огня, нужно постараться, чтобы доходчиво объяснить. Конечно, бывают те, кто не хочет ничего слышать. Озлобленные… – Мьюриэл печально покачала головой. – Некоторые так злы на своих родных, что отказываются от камня и отправляются обратно, желая наказать их.
– Маны, – произнес Тэш.
Мьюриэл кивнула.
– Бывают и такие, кто не хочет признать правду о своей смерти. Растерянные и отчаявшиеся, они блуждают по миру и в конце концов возвращаются туда, где жили раньше, где были счастливы или где умерли.
– Разве не странно, что к вам все время приходят мертвые? – спросила Мойя.
– Я привыкла. Давно здесь живу. Странно, когда приходят живые, тем более восемь сразу. А еще песня, «За цепью гор». Удивительно, что ее до сих пор не забыли. Кто вас ей научил?
– Малькольм, – с гордостью заявила Тресса.
– Откуда он знает обо мне?
– Ему ведомо все на свете.
– Сомневаюсь. Если он отправил вас в Эстрамнадон через Пайр, значит, не так много ему и ведомо. – Женщина вернулась к вязанию, покачивая головой, словно мать, пятилетний сын которой взахлеб рассказывает, что собирается сбежать из дома и стать разбойником. – В Пайр может попасть только мертвый, а если уж попадет, то обратно не вернется. В этом главное свойство смерти: она окончательна и бесповоротна. Дух отделяется от тела, а тело превращается в прах, и весьма быстро. Поэтому, даже если вы и вернетесь из загробного царства, что невозможно, ведь двери запираются на замок, у вас не останется тел, в которые вы могли бы воплотиться.
При слове «замок» Тресса улыбнулась и положила руку на грудь.
– Видите ли, мы не знали, в чем состоит план, – оправдалась Мойя. – Про Рэл нас никто не предупреждал. – Она выглянула в окно. – Произошла ужасная ошибка. Мне очень неловко, но там льет как из ведра… Вы не против, если мы переждем у вас дождь? Мы не доставим беспокойства. Снаружи холодно, а мы совсем промокли. Можно нам остаться?
Мьюриэл внимательно посмотрела на Трессу, по-прежнему прижимающую руку к груди.
– Оставайтесь, сколько хотите.
Глава 28
Ключ
Теперь, когда я знаю, откуда пошли легенды и как все было на самом деле, мне ясно, почему нас учили поступать так, а не иначе. Однако мы поняли все неправильно, совершенно неправильно. Оказалось, правда намного страшнее вымысла.
«Книга Брин»
– Гостей я не ждала, а сама много не ем, так что не обессудьте, – сказала Мьюриэл.
Она варила суп. По крайней мере, по ее словам, это был именно суп; Брин не очень-то поверила. В большом черном котле булькало подозрительное варево. На многочисленных железных крюках висели кухонные инструменты и приспособления: терки, скребки, поварешки, щипцы, ножи – много ножей – и даже огромная пила. На полках стояли глиняные горшки и кувшины различных форм и размеров, наполненные неизвестными жидкостями.
Котел. Если бы Брин попросили описать Тэтлинскую ведьму, она изобразила бы ее именно так. Все вокруг было точь-в-точь как в сказке, только вот Мьюриэл, мирно нарезающая картошку и морковку, не очень-то подходила на роль ведьмы: ни морщин, ни крючковатого носа, ни бородавок. Она скорее напоминала незамужнюю тетушку, к которой приятно ходить в гости.
Мьюриэл налила суп в миску, аккуратно обтерла края и вручила Мойе.
– Осторожно, горячо.
– Мойя, – позвала Брин, стараясь держаться невозмутимо. – Можно тебя на минутку? – Она мотнула головой в сторону двери.
– Прямо сейчас? – Воительница явно расстроилась. Она промокла, замерзла и проголодалась, а ей только что вручили дымящуюся миску. – Что случилось?
– Давай выйдем.
– Она хочет предостеречь тебя, чтобы ты не ела мой суп, – вмешалась Мьюриэл. – Подозреваю, ей не понравился котел, слишком уж он ведьминский на вид. От аромата голова идет кругом, правда? Ты продрогла, а тебе дают горячего. Устоять невозможно.
Мойя с подозрением покосилась на миску.
Снаружи по-прежнему лило как из ведра. Дождь барабанил по крышам, хлестал в окна.
– В сказках еда всегда таит в себе опасность, не так ли, Брин? – продолжала Мьюриэл. – Ты наверняка недоумевала, почему беспечные путники соглашались отведать угощения из рук ведьмы. По сюжету, еда выглядит так вкусно, что отказаться от нее просто немыслимо, но у тебя в голове не укладывалось, как можно настолько забыть об осторожности. – Ведьма указала на миску в руках у Мойи. – Не бойтесь, никакого колдовства. Обычный куриный суп. Я вчера съела курицу, а утром сварила кости. Ее звали Милдред. Она перестала нестись, поэтому я отрубила ей голову и зажарила на ужин. Впрочем, Милдред, пожалуй, с вами бы согласилась: мне доверять нельзя.
– Ты действительно хотела меня предостеречь, Брин? – спросила Мойя.
Девушка кивнула.
– Не хочешь, можешь не есть. – Мьюриэл поднесла миску к губам и сделала глоток. – Да, определенно, не лучший мой суп.
Воительница взглянула на миску.
– Осторожно, – предупредила ее хозяйка. – Я не шутила: действительно горячо.
Мойя отломила кусок хлеба, обмакнула в варево и положила в рот.
– Интересно, каков на вкус ваш лучший суп, если этот не очень, – проговорила она с набитым ртом. – По-моему, восхитительно.
