Да, красиво у него тогда получилось — Мэль даже отпросился съездить посмотреть на многонедельный ливень и живших в нем серых чудовищ в каменных панцирях, наводивших ужас на графство ар-Кормов. Красиво!
Может, и в этот раз все окончится примерно также: вернет силу, сотворит дикую волшбу, после которой его именем начнут пугать детей не только на севере империи, но и во всех остальных ее частях? И успокоится?
Окно покоев Тонгила было открыто, легкий ветерок шевелил полупрозрачные занавеси, изнутри не доносилось ни звука. На миг почудилось, что в проеме промелькнуло что-то темное, плохо оформленный силуэт или дымовое облако. Промелькнуло и пропало, сколько бы полукровка не вглядывался.
Явилась мысль — вернуться и проверить, все ли в порядке. Но Тонгил казался не в духе, и злить его еще больше не хотелось.
Пару минут полукровка постоял у дома, вслушиваясь, всматриваясь. Но все было тихо и спокойно.
Когда Арон очнулся, стояла глубокая тишина. Северянин подошел к окну, отдернул паутинную занавеску. Небо сияло звездными бриллиантами, но луна уже клонилась к горизонту — значит, что-то разбудило его в самой середине ночи. Не что-то, кто-то. Он все еще слышал чужой шепот на краю сознания, просьбу о встрече. Внутренний голос молчал, не предвидя опасности.
Маг шагнул было к двери, потом заколебался. Зов шел не снаружи — изнутри комнаты. Из…
Арон сделал по комнате несколько кругов, как потерявшая след гончая. Отзвук чужого голоса еще слышался на краю сознания, но эхо его разошлось по пространству неверными отражениями в зеркальных осколках. Ну конечно — зеркало! То самое, которое на одну ночь превратило его в Венда.
Достал вещицу из кованного сундука, развернул шелковое покрывало, поворачивая к себе. Сперва гладкая поверхность казалась непроглядно черной, как безлунная, беззвездная ночь. Потом внутри шевельнулись тени, обретая подобие человеческого лица, словно зеркало вспомнило свою обязанность отражать. Оформились черты, впадины черных глаз, два узких ритуальных шрама очертили широкие скулы… Арон почти не удивился, осознав, что вместо себя видит чужака, и более того, — клановца, лучшего наемника из тех, что можно купить за деньги.
«Мое почтение, господин», — шевельнулись узкие бесцветные губы человека, в то время как слова прозвучали прямо в голове Арона.
— Приветствую, — ответил северянин вслух, усилием воли давя моментально возникшие панические мысли. Чужак не мог, не имел права догадаться, что перед ним самозванец. Арон приказал себе не думать о том, что подобное общение могло дать клановцу доступ к его воспоминаниям и мыслям, о том, что он-нынешний представления не имел, как защитить себя от вторжения, кроме как выронить-отбросить-перевернуть зеркало, тем дав понять, что что-то не в порядке.
Но спасительная идея появилась почти сразу — и перед мысленным взором мага взметнулась огненная стена, отделяя внешний слой слов-мыслей от глубинного слоя памяти. Огонь ощущался почти физически, но не обжигал, — точно как магическое пламя, которое он мог бы, пожелай, носить в ладонях.
По лицу чужака прошла судорога боли:
«В этом нет необходимости, господин, я не пытаюсь проникнуть в ваши тайны», — произнес он с укоризной. Арон не отреагировал. Большая часть его сил уходила сейчас на необходимость поддерживать магическое пламя в своем разуме. Это оказалось утомительней, чем заставить пылать настоящий огонь.
— Для чего ты вызвал меня? — спросил северянин.
Чужак нахмурился, недовольный близостью магического огня, но возражать дальше не стал.
«У меня плохие новости о вашем сыне, господин», — проговорил он с прежней почтительностью в голосе.
Арон сумел сдержаться и не вздрогнуть, но контроль над мыслями оказался слабее, чем над телом: огонь с ревом взметнулся выше, пытаясь перейти в реальность. Чужак отшатнулся, инстинктивно вскидывая руку, чтобы защитить лицо от пламени. Арону показалось, что красная пелена действительно заволокла пространство между ними — на одно мгновение. Потом все очистились.
«Мальчик жив, господин, — торопливо добавил клановец, с опаской убирая руку, на которой мелькнули покрытые черным лаком ногти. — Мальчик жив и не ранен. В ближайшие дни мои люди должны отыскать его».
Несмотря на собственные уверения, клановец нервничал.
— Отыскать можно только то, что потеряно, — холодно проговорил Арон, сожалея, что не может вытащить клановца к себе и все из него вытрясти. Сын? Могла ли речь идти о Рике? Или это был другой ребенок, сын Тонгила-прежнего от неизвестной женщины?
«Цепь несчастливых совпадений, господин! — с кажущейся искренностью воскликнул чужак. — Мы ожидали, что тар Мэлгон повезет его в храм Каира Солнечного только через два года. Тэра Мэлгон тоже не подозревала об изменении планов. Когда в храме Темный Дар мальчика открылся, тар Мэлгон, как вы и предупреждали, попытался убить ребенка. Один из моих людей успел остановить его, но во время схватки мальчик исчез».
Тар и тэра Мэлгон — какое отношение они имели к его сыну? И… Темный Дар? У Рика или у другого ребенка его крови?
Хотя он глупец, что прежде не задумывался о подобной возможности. Чем могущественнее маг, тем выше шансы, что его дети тоже получат Дар, а Тонгил — один из сильнейших Темных этого мира.
Если речь идет о Рике, ему скоро должно исполниться десять. В прежнем мире его сыну было шесть, когда он умер. Потом три долгих года Арон искал возможность отомстить некроманту, убить врага, а не просто бездарно погибнуть самому, как иные безымянные мстители… Здешний Тонгил — виделся ли он когда-нибудь со своим ребенком или лишь получал доклады от тайных слуг, подобных этому? И знал ли мальчик, кто на самом деле его отец?
Вопросы жгли человека изнутри, но он знал, что не сможет задать их клановцу. По крайней мере, прямо.
— Мне нужен подробный отчет, — приказал Арон, чувствуя, как знакомый внутренний холод стягивает лицо в бесчувственную маску. Тьма осторожно коснулась разума, предлагая Силу, и он принял, позволив ей напитать огненную стену, горевшую на границе сознания.
— Говори.
Часть 3.
Глава 1.
В жизни случаются дни, когда мир вылетает из-под ног, когда прежде незыблемое исчезает лопнувшим мыльным пузырем. И тогда реальность превращается в кошмар, от которого невозможно проснуться, с которым нужно научиться жить. Или не научиться.
Альмар съежился, плотнее обхватил себя руками; не пытаясь согреться, — безнадежное занятие без огня, — пытаясь хоть немного отогнать холод.
Они сказали, что у него Темный Дар, его пытались убить именно за это. Тогда почему он не в силах зажечь самый обычный костер? Мальчик столько раз видел, как это делают даже младшие ученики магов. Столько раз слышал, что это самое простое…
Полыхнула молния, гром разорвал небо, моросящий дождь сменился ливнем. Капли били по темным кронам, текли, занесенные ветром, по отвесным стенам пещеры. Альмар отодвинулся от входа, прижавшись к противоположной стене и поджав ноги, чтобы на них не попали брызги. Расползутся от влаги сапоги — и что тогда? Это деревенские дети бегали босыми до первого снега, сын столичного дворянина на такие подвиги способен не был. Он вообще, как оказалось, мало на что был способен.
